Крючковатый палец Аррала показывал прямо на грудь хозяина дома.
— Чего тебе надо? — на лице Ундеарта застыла смесь из двух выражений: гнева и отчаяния. — Ты кто такой?… Хотя я знаю, кто ты такой. Ты — Аррал! Великий ишиб — убийца!
Ундеарт твердо знал, что секретом молний владели лишь двое: король Ранига и его учитель. Очевидно, что для короля гость вел себя чересчур безобразно, поэтому оставался лишь один вариант.
— Да, я — великий ишиб, — с достоинством подтвердил Аррал. — Это видно даже по халату, который ты испортил. А что мне надо, я уже сказал: пришел как посланник, чтобы ты хоть раз в жизни проявил добрую волю и послужил на благо Фегриду. Не ожидал я, что окажусь в рассаднике кустов и шпионов!
— Я не шпион! — заорал Ундеарт, теряя остатки самообладания. — Да как ты смеешь?! Я подам жалобу императору! Об этом узнают все! Никто не имеет права приказывать мне! Прочь отсюда!
— Какому императору? — мягко осведомился Аррал. — Тому, кто лежит при смерти, благодаря бездействию таких, как ты? Хочешь, чтобы я ушел? Изволь! Я уйду, но скоро вернусь. Когда ты приведешь себя в человеческий вид и научишься вежливо разговаривать.
Старик осуждающе покачал головой и пошел. Прямо по глиацинтам.
— Стой! — выдохнул Ундеарт. — Не двигайся!
— Уже передумал? Хочешь, чтобы остался? Молодец. В тебе еще сохранились зерна разумности. Теперь выслушаешь мое предложение? То-то же!
В то самое время король также вел непростые переговоры. И его собеседником был никто иной, как глава школы имис могущественный советник Шенкер.
Дело происходило во дворце советника. Король лично нанес визит своему боевому соратнику, что вызвало немалое удивление последнего.
— Скажи-ка, советник, а как лично ты относишься к происходящему? — Михаил сидел на террасе под тенью широких тополей и пил из прозрачного бокала легкое красное вино. Вино искрилось в редких лучах солнца, пробивающихся сквозь шевелящиеся на ветру кроны, и королю казалось, что он снова очутился в Грузии времен своей молодости. Когда ему было лет шестнадцать, Михаил побывал в нескольких грузинских деревнях, включая Киндзмараули. Это место запомнилось солнечным светом, тенистыми деревьями и, конечно, вином. Вино выпивалось подростками втихаря, чтобы никто не видел, но память о ложбине, где рос большой тополь, навсегда осталась с Михаилом и прочно связалась со вкусом вина. Король даже хотел закрыть глаза, чтобы не видеть внимательного взгляда Шенкера, его скупого на эмоции лица, серого камзола и меча с простой рукоятью.
— Твое величество имеет в виду, как я отношусь к возможной смене власти? — даже негромкий и скрипучий голос советника не мог разрушить воспоминаний о детских годах.
— Меня интересует не столько это, сколько вялые военные действия, — заметил король. — Несмотря на все мои старания, ситуация застопорилась. Уларат не атакует, ты знаешь, что он не может атаковать, но и Фегрид оказался точно в таком положении. В обеих странах идет борьба за власть. А у меня, между прочим, в собственном государстве очень много дел. Буду откровенен: я бы даже вышел из союза и отправился восвояси, если бы не боялся Олеана с его идеями и доступом к шахтам.
Михаил слегка лукавил — он опасался не только этого, но Шенкеру обо всем не следовало знать.
— Я понимаю, твое величество, — кивнул советник. — Ситуация сложная. Но что можно сделать? Император еще жив. Я сохраняю верность ему, даже если это идет во вред фегридской политике.
Король сразу же понял, что хотел сказать Шенкер — что глава школы имис с радостью бы помог
восстановить нормальную власть, но был связан по рукам и ногам клятвой недееспособному императору. Впрочем, Михаила это устраивало как нельзя лучше.
— И, пожалуйста, не нужно спрашивать меня, кого бы я поддержал в случае смерти императора — мою воспитанницу Иланию или Цурента, — добавил советник. — Император еще жив и я не хочу делать этот выбор.
— Мне самому не хотелось об этом спрашивать, — король старался придать своему голосу максимум искренности. — Наоборот, я бы предложил обсудить все возможности по спасению императора.
— По спасению? — Шенкер недоуменно приподнял брови. — Разве ему угрожает опасность? Я имею в виду, опасность извне? Он же просто болен.
— Очень странной болезнью, — сказал король. — Меня вообще удивляет спокойствие императорской охраны и лекарей по этому поводу. Так можно дойти до того, чтобы сказать, что императрица Аретт тоже заболела.
— У твоего величества есть доказательства? — Шенкер оперся локтями о легкий белый столик и, не моргая, словно змея, уставился на собеседника.
— Доказательств нет, но есть подозрения. Очень существенные. По сути, подозреваемых двое… но я пока не хочу об этом говорить. А хочу предложить небольшое дело.
— Какое дело, твое величество? — Шенкер слегка расслабился, но не полностью. Советник, хотя и был солдафоном, уже составил некоторое мнение о короле Ранига. Это мнение предписывало держать ухо востро.
— Небольшой, скажем так… дворцовый переворот, — ответил Михаил.
— Что?!
— Не волнуйся, советник. Присядь. Зачем так реагировать? Я просто предлагаю вернуть власть императору, которую у него забрали.
— Но твое величество сказал, что это будет дворцовый переворот!
— Конечно, и ты, советник, его возглавишь. Ведь что такое переворот? Просто перераспределение власти в пользу иных лиц. У кого сейчас власть? Немного у советников с Цурентом и много у Илании. А ты просто постараешься вернуть все на круги своя. Этого, кстати, требует твоя присяга трону.
— Но император недееспособен! Он не может править! — судя по виду Шенкера, советник явно запутался. Он чувствовал, что король заманивает его в какие-то сети, возможно, губительные, но не мог понять, в чем подвох.
- Твой переворот как раз и будет направлен на то, чтобы это изменить, — успокоительно сказал Михаил. — А я тебе немного помогу. Ведь, в конце концов, ты — имис, верный пес императора. Вы себя так называете? Если не ошибаюсь, даже в вашей клятве есть слова, что «подозрений достаточно, чтобы разить».
— Твое величество очень осведомлен, — сухо ответил Шенкер.
— А разве у тебя, вот лично у тебя нет никаких подозрений? — вкрадчиво поинтересовался Михаил. — Ответь мне, только честно. Есть они или нет?
— Хм… есть, — нехотя выдавил из себя советник и вытер рукой пот со лба.
— Тогда рази! — воскликнул король.
— Твое величество, кого?!
— Всех!
Юный император Уларата Нрал сидел перед широким зеркалом, обрамленным массивной серебряной рамой, и пудрился. Он занимался этим каждое утро, но не потому, что хотел выглядеть красивым, а для того, чтобы скрывать эмоции. У императора был недостаток: если ему что-то не нравилось, то его полные щеки неудержимо краснели.
