— Совершенно верно. Обычно пострадавшее место рекомендуют промыть водой и обработать настойкой растопырника, но эта весьма полезная настойка не всегда бывает под рукой, к тому же иногда нужно действовать очень быстро. В этом случае вам и пригодиться заклинание Vigoratus Totalus. Только имейте в виду, что сперва нужно удалить из раны оставшийся в ней сок. Например, при помощи заклинания Tergeo, которое обычно нерадивые ученики используют для того, чтобы убрать с пергамента лишние чернила.
Снейп начал откручивать пробку от флакона, и Лили поняла, что он собирается перейти к практической отработке этого заклинания.
— Не надо, сэр! — умоляюще попросила она. — Я уже всё поняла…
Профессор строго посмотрел на нее и холодно произнес:
— Надеюсь, вы позволите мне самому решать, что надо делать, а чего не надо?
— Простите, сэр… Просто это же больно…
— Любую теорию нужно подкреплять практикой, — сказал Снейп, закатывая рукав мантии еще выше, так что стал виден след от Темной Метки, — а боль — это не ваша проблема. Не забудьте про тактильный контакт, — напомнил он и, слегка наклонив пузырек, плеснул немного сока себе на руку.
Лили стояла, словно пораженная парализующим заклятием, с ужасом наблюдая, как ядовитая жидкость пузыриться на коже профессора, разъедая её всё глубже.
— Побыстрее, мисс Поттер, — поторопил её Снейп. Голос его звучал совершенно спокойно, а глаза, казалось, стали еще более безжизненными, чем обычно. Если он и испытывал боль, то никак этого не показывал. — Когда сок разъест вену, кровь зальет весь стол, и вам придется убирать её.
Его слова вывели её из оцепенения. Она наконец смогла заставить себя действовать, закусила губу, сжала его руку чуть ниже локтя и двумя движениями палочки убрала сок из раны и наложила заживляющее заклятье. Убедившись, что у неё всё получилось, Лили облегченно выдохнула и подняла глаза на Снейпа. К своему огромному удивлению она увидела на его лице улыбку. Не обычную кривую усмешку, а нормальную человеческую улыбку, причина которой была ей совершенно не понятна. Впрочем, очень быстро лицо профессора снова приняло привычное холодно–презрительное выражение.
— Отлично, мисс Поттер, — похвалил он, но Лили всё никак не могла прийти в себя после такого экстремального задания. Видимо, Снейп понял это, потому что голос его стал более мягким, а во взгляде появилось что‑то живое.
— У вас все отлично получилось! — ободряюще произнес он.
— А если бы я не справилась? — дрожащим голосом спросила Лили. — Я ведь никогда раньше не делала таких вещей.
— Да, первый раз — самый трудный. Поэтому я был готов помочь вам.
Снейп поднял правую руку, и она поняла, что все это время он держал в ней свою палочку, чтобы в случае неудачи исправить её ошибку. И все равно самообладание профессора поразило Лили.
— У вас, очевидно, талант не только к зельям, но и к целительству, — продолжил он, снова протягивая ей свою руку. — Смотрите, не осталось никаких следов. Превосходный результат, тем более для первого раза.
Он провел пальцем по бледной коже, сквозь которую просвечивали голубоватые вены, и стал опускать рукав мантии.
— Сэр! — Лили изумленно смотрела на его руку. — Ваша Метка исчезла там, где на нее попал сок… — она не была уверена, что вправе говорить на эту тему, но Снейп не рассердился, а лишь печально усмехнулся.
— Через пару часов она проявится снова, — сказал он. — Я пробовал… пробовал разные способы. Но все бесполезно…
Он посмотрел на Лили, и его лицо исказилось, словно мысль о Метке причинила ему боль, которую не смог причинить ядовитый сок.
— Это ведь не просто шрам на теле… Корни этого проклятия уходят гораздо глубже: оно оставляет след в сердце человека, в его душе, и этот след не вытравить ничем… Но вам не стоит думать об этом, — быстро сказал профессор, опустив руку, и снова заговорил об их занятиях. — Возможно, сегодняшний урок был для вас трудным и даже неприятным, но такие вещи нужно знать. Когда вы станете немного старше, я научу вас еще кое–каким приемам, а пока довольно и этих.
Профессор сдержал слово вернуться к теме заживляющих заклятий. Правда, он счел, что Лили готова изучать их более глубоко только в начале седьмого курса. Это было уже очень серьезное колдовство, позволяющее исцелять раны, нанесенные с помощью темной магии и исправлять очень опасные повреждения. Снейп снова заставил Лили практиковаться на нём, нанося на свою руку с помощью заклинания Sectumsempra ровные неглубокие порезы и хладнокровно наблюдая, как она своим певучим голосом произносит длинные, похожие на мантры заклинания. К тому времени Лили уже очень многому научилась у Снейпа, в том числе и самообладанию, и шокировать её было не так легко. К тому же она лучше узнала профессора; он даже немного объяснял ей, как можно заблокировать боль, и она понимала, что пара порезов не причиняют ему особых страданий.
Но всё же то спокойствие, с которым он проделывал подобные вещи, слегка пугало Лили. Иногда она думала о том, что с таким же безучастным выражением на лице профессор мог бы использовать темную магию против кого‑то, убить, предать, — словом, делать всё то, в чем когда‑то его обвиняли и во что самой Лили раньше верилось с трудом. Чем больше она узнавала Снейпа, тем более странным и противоречивым человеком он ей казался, одновременно и притягивая к себе её внимание, и взывая опасение. Лили очень хорошо понимала, что директор обладает огромной волшебной силой, что в его распоряжении опыт и знания, накопленные за долгую жизнь. И тем не менее, порой она сомневалась в том, что это могущество принесло ему счастье, настолько удрученным он иногда выглядел, словно что‑то постоянно не давало ему покоя.
Лили знала, что напоминает профессору женщину, которую он когда‑то любил, и ей казалось, что это обстоятельство каким‑то образом сближает их, словно делая её причастной к его жизни. Одним словом, Снейп вызывал у неё интерес, и глядя на него, она безуспешно пыталась понять, какие тайны хранят его плотно сжатые тонкие губы, тени каких чувств мелькают в его непроницаемых черных глазах и какие мысли возникают в его голове, когда он смотрит на неё со странным отрешенным выражением на лице.
– 5 –
Прошло очередное Рождество. Каникулы подходили к концу, и Снейп с облегчением наблюдал, как из холла, Большого зала и коридоров убирают рождественские украшения. Он вообще не любил этот праздник, бывший для всех символом домашнего тепла и семейного единства, а для него — ненужным напоминанием о том, чего он всегда был лишен. Но прошедшие рождественские каникулы стали для него настоящим испытанием. Он ощущал мучительное одиночество, проводя дни в опустевшем на время каникул замке, а субботние вечера, обычно занятые уроками с Лили, зияли, как огромные пропасти, протянувшиеся сквозь время.
