Причина эта звалась Викторией и имела тонкую талию, прекрасное лицо и длинные светлые волосы. Александр впервые увидел её на репетиции хора и был поражен. Белое концертное платье идеально подходило к прекрасному лицу, по которому гуляла задумчивая улыбка. Девушка настолько полно соответствовала его представлениям об идеальном образе женщины, что в первые секунды он даже немного посомневался, а не пригрезилось ли ему всё это, и не ангел ли она. Но девушка была вполне живая, остальные ребята ее не только видели, но даже и разговаривали с ней! Александр смог поздороваться и узнать её имя. На большее его не хватило, да и не в его правилах было идти напролом. Надо было сначала узнать про девушку побольше. За прошедшее время он смог узнать только то, что девушка учится на втором курсе, что она старше его всего на полгода и что жениха у неё нет. На репетиции она присутствовала недолго, и это было лишней причиной попасть на концерт.
Ваулина выбрала для своего концерта не современные песни, а старинные страдания и народные песни. Первые две песни прошли на "ура", хотя, если бы Ольга узнала причину общего восторга мужской части зрителей, она бы, наверное, удивилась. Дело было в том, что при исполнении страданий она настолько вживалась в образ печальной девушки, что несколько переигрывала жестами. Зрелище того, как веселая и жизнерадостная Ваулина корчит из себя жертву судьбы, оказалось настолько смешным, что к концу первой песни народ дошел до ликования. Девушки, стоявшие позади неё и не видевшие её лица, сначала не врубались, но к концу второй песни тоже прочувствовали юмор и с трудом удерживались от улыбок.
Третью песню солировала другая девушка:
Зачем тебя я, милый мой. узнала,
Зачем ты мне ответил на любовь,
И горюшка тогда бы я не знала,
Не билось бы мое сердечко вновь.
А-а-а-а-а а-а-а-а-а-а а-а-а-а
Не билось бы мое сердечко вновь…
— Да, напугали нас эти гарпии, интересно, как же аргонавты с ними справились? — решил поговорить по душам Майоров, сидевший справа от Александра. Для концерта они повторно получили своих подопечных, Майоров с Соколовым сидели справа от Александра, Фриц с Трескоффым — слева. Они сидели почти на самом верху концертной пещеры, и их болтовня никому не мешала.
— Судя по всему, у Орфея были некоторые магические способности, он и сирен перепел, — предположил Веселов.
— Слушай, Саш, а ты как сюда попал? — полюбопытствовал Василий.
— Да я в школе магии надоедал преподавателям вопросами, про суть и цель происходящего. Нас там учили примерно так же, как медведей учат на мотоциклах кататься. Превратить одно в другое — одно заклинание, сделать невесомым — другое. И ничего про смысл действий. Я там вешался от скуки и тоски. Бывал в цирке?
— Бывал… медведей не видел, но слышал про такое.
— А ты как в университете оказался?
— Меня после ранения с передовой везли на грузовике, а его мотало, как собачий хвост. И вот лежу я, боль ужасная, а вверху звёзды, красивые такие. И вдруг я подумал: а что, если полететь к этим звездам? Что мы скажем тем, кто там живет, о добре и о зле? Что надо капиталистов прогнать? А вдруг у них нет капиталистов? Вот в таком духе я и начал в госпитале рассуждать, а меня в ГБ замели, как антиреволюционный элемент. Там-то меня ваши и подобрали. Представляешь, я как на корабль пришел, ничего про магов не знал. Того мужика, что меня к вам подписал, завалили на следующий день, тёмные маги, я так понимаю. Ты что-нибудь понимаешь про тёмных магов? Чего им надо?
— Да того же, что и всегда всем мерзавцам. Власти, денег, чтобы им все завидовали и все их боялись.
— Чего, с головой не всё в порядке?
— Наверно. Я их не понимаю. А ты на фронт как попал?
— Да обычно. Как срок пришел, меня в военкомат призвали, там смотрят — в ФЗУ работал, иди в танкисты. Полгода в учёбке и в части, потом погнали свой танк получать, а для этого надо было на заводе полгода отработать. Потом первый бой — и готово, чуть глаза не лишился.
— То есть тебя ещё до войны призвали?
— Почему? Аккурат в начало.
— Ай-ай, как поёт, просто соловэй, всю душу вынимает, да? — раздался низкий голос двумя рядами выше.
— О нет! Только не это! — пробормотал сидевший впереди Усачёв.
Терзаешь ты сердечко молодое,
Тебя твоя зазнобушка здесь ждет,
Проходит только время золотое,
Зачем же ты, желанный, не идешь.
А-а-а-а-а а-а-а-а-а-а а-а-а-а
Зачем же ты, желанный, не идешь.
Я жду, и вот приходит долгожданный,
Целует нежно, за руку берет,
Ах, милый мой дружочек ненаглядный,
И сердце песню радости поет.
А-а-а-а-а а-а-а-а-а-а а-а-а-а
И сердце песню радости поет.
— продолжала певица.
— Любовь, любовь, как хорошо, когда много любовь, — продолжал приговаривать тот же голос сверху.
Александр обернулся. Голос принадлежал молодому парнишке кавказской наружности, немагу с их курса.
— Это кто?
— Гиви, живёт через стенку от меня, — пояснил Усачёв, — он озабоченный, просто повернут на девушках. Каждый вечер вопит на весь коридор, что хочет женщину. Закроется у себя в комнате, и давай вопить, или стихи читать, с описанием женских красот. А там дальше по коридору комнаты девчонок, каково им это всё слушать…
Песня подошла к концу и получила свои аплодисменты. На передний план снова выдвинулась Ваулина и начала:
Мне приснился дом лесной
Под зеленою сосной
Где, спасаясь от дождя
Повстречались ты да я
Александр скосил глаза на Гиви. Тот слушал внимательно.
Пахло сеном и смолой
Было нам тепло с тобой
Было всё и всё прошло,
Снегопадом замело…
— проникновенно выводила Ольга.
— Слюшай, да, а что они там делали, да? — задался логичным вопросом Гиви, — на автобусной остановке, пока дождь ждал, да? Сэвэрный женщин такой развратный, да, просто пэрсик…
Теперь уже все четыре ряда, до которых доносился голос Гиви, внимательно его слушали и дружно легли от смеха, услышав последние слова. Ваулина подарила им гневный взгляд, но песню допела. Аплодисменты в конце песни прозвучали с удвоенной силой. За Ваулиной на сцену вышел джазовый оркестр, составленный из выпускников европейской школы магии. Александрова симпатия весь концерт простояла в глубине сцены, пела со всем хором, и ушла сразу после выступления. Подойти и заговорить шанса не представилось. Но хоть посмотрел.
