– Меня заставили снова заниматься сексом, – выпалила она. – И ведь мне это понравилось. Правда, понравилось. Я совсем забыла, насколько это ошеломляюще здорово. А теперь я с трудом подбираю слова, потому что больше всего мне хочется сорвать с тебя рубаху и укусить тебя в плечо, пока ты такой потный, пока… – Она осеклась, и щеки ее сделались пунцовыми. – Тебе ведь даже сорока не исполнилось.
Я облокотился о машину, глядя на нее, и негромко засмеялся.
Люччо свирепо нахмурилась.
– И как мне, скажи на милость, командовать тобой? – спросила она. – После того, как мы с тобой… занимались всем тем, чем занимались?
– Ну… Хочешь, пообещаю не выкладывать фотографий в Интернет?
Она уставилась на меня:
– Фотографий… ты шутишь, Дрезден? Нет, ты шутишь?
Я кивнул.
– Потому что я досыта наелась этого в мою… первую молодость, – сказала она. – Может, в Италии тогда и не было Интернета, но ты бы удивился, как быстро могут распространяться изображения, даже написанные на холсте.
– Ана, – тихо произнес я.
Она прикусила губу и подняла на меня глаза.
Я взял ее за руки. Осторожно сжал их. Потом поднес к губам и поцеловал, сначала одну, потом вторую, очень бережно.
– Что бы там ни было и какова бы ни была причина, я счастлив, вспоминая время, которое мы провели вместе.
Она несколько раз моргнула, но не отвела взгляда.
– Я все понимаю, – продолжал я. – Обстоятельства изменились. И то время, возможно, прошло. Но с тобой все будет хорошо. И со мной все будет хорошо. Тебе не надо испытывать вины на этот счет.
Она поднесла мои руки к губам и тоже поцеловала их по очереди – как я только что. Слеза упала мне на костяшку пальца.
– Прости, – сказала она.
– Все будет хорошо, – сказал я. – Все в порядке.
Она кивнула и снова посмотрела на меня. Я видел спокойную, сосредоточенную силу командира Корпуса Стражей, готового исполнить свой долг. Я видел неуверенность Анастасии, которой так долго не приходилось испытывать близости с кем-либо. И возможно, я видел еще кого-то одинокого, печального – часть той, кем она была в годы своей молодости, за полтора века до моего рождения.
– До свидания, Гарри, – прошептала она.
– До свидания, Ана, – сказал я.
Она сжала мои руки и, повернувшись, направилась прочь. Через пять или десять шагов остановилась и оглянулась.
– Дрезден?
Я посмотрел на нее.
– Рашид мне почти ничего не сказал про ту ночь, когда умер Морган. Я сама почти ничего не помню после того, как Пибоди произнес то, что произнес.
Я понял, что ее тревожило.
– Он был не один, – сказал я. – Я был с ним. И он знал, что нашел предателя. Он умер с сознанием выполненного долга.
Плечи ее чуть расправились, напряжение покинуло их.
– Спасибо, – произнесла она.
– Не за что.
А потом она повернулась и целеустремленно зашагала прочь.
Я покосился на окровавленный матрас на крыше моего «жучка» и вздохнул. Мне как-то расхотелось везти его куда-то. Час был еще довольно ранний. Матрас мог и подождать несколько часов. Я повернулся к Мышу.
– Пошли, мальчик. Бутылка пива мне не помешает.
Мы спустились из летнего пекла в относительную прохладу моей полуподвальной квартиры.
Бутылка. Может, даже две.
* * *
Жюстине понадобилось больше двух недель, чтобы устроить мне встречу с Томасом. Когда она наконец позвонила, то снова говорила деловым секретарским тоном. Она поставила условием встречу в общественном месте, где мы оба могли бы не слишком выделяться, но находиться под охраной. На такой предосторожности настаивала Белая Коллегия с учетом напряженности в отношениях с Белым Советом – сами понимаете, из-за чего.
Мы встретились с Томасом днем в субботу, перед павильоном крупных кошачьих в зоопарке «Линкольн-парк».
Подходя к назначенному месту, я заметил двух Лариных охранников, пытавшихся раствориться в толпе посетителей. Томас стоял, облокотившись на барьер перед участком искусственного рельефа, где держат пару тигров. На нем были синие джинсы в обтяжку и свободная белая рубашка. Все до единой женщины и некоторое количество мужчин оглядывались на него – кто с любопытством, кто с интересом, кто с откровенным желанием, а кто и с завистью. Я подошел и облокотился на барьер рядом с ним.
– Привет, – сказал я.
– Привет.
Несколько минут мы стояли молча, глядя на тигров.
– Ты просил о встрече, – сказал он. – Чего тебе надо?
Я выгнул бровь:
– Томас, я хотел тебя видеть. Поговорить с тобой. Удостовериться, что с тобой все в порядке. Ты же мой брат, чувак.
Он никак не отреагировал на мои
