Агнес молчала довольно долго, и Чужаки обменялись взглядами.
— Мы приехали из… места, рядом с Холденом, — поспешила ответить она. — Мы никогда не были в Гиле. Как много людей здесь живёт?
— Ты шутишь? — фыркнул Макс. — Это же очевидно, что мы отставшие. Все ушли уже давным-давно.
Давным-давно.
Агнес подавила дрожь.
Она старалась изо всех сил, пока они мчались мимо амбаров, водонапорных башен и заброшенных одноквартирных домов, представляя себе будущее здесь. Но ее нервировало то, что тишина окутывала все вокруг, тяжелая, как шерстяное одеяло.
«Они ели манну в пустыне, а потом умерли», — недавно произнёс Иезекииль.
И еще Агнес тревожили сваленные в углу в кучу припасы. Консервы, палатки, фонарики, спальные мешки. Все, что нужно, чтобы спать и путешествовать. Все, что понадобится, если наступит конец света.
Ужас лизнул ее, как льдистый холод.
— Итак…, - не удержалась она от вопроса. — Когда все вернутся?
Ещё один быстрый, нечитаемый взгляд.
— Разве вы не слышали об эвакуации?
Пока Иезекииль подчищал свою тарелку, Агнес пыталась понять прозвучавшее слово. Эвакуация. У нее было лишь смутное представление, что оно могло означать.
Глаза Джазмин распахнулись.
— О, Боже, вы из Ред-Крика, верно?
Откуда она знала?
Было ли что-то в лице или в глазах Агнес, что выделяло ее среди нормальных людей?
— Я писала доклад по фундаменталистским культам для школы, — продолжила Джаз. — Я читала про одежду, которую вы носите.
Агнес посмотрела на свое длинное платье, мятое и покрытое пятнами пота после бессонной ночи, и коснулась растрёпанной косы, доходившей ей до пояса. Так не похожей на мальчишескую, короткую стрижку девушки.
Макс, теперь слегка заинтересованный, поднял точеную бровь.
— Что случилось? Инфекция выкурила тебя?
Перед глазами Агнес вспыхнул бункер. Она почувствовала, как подступают слезы, но Иезекииль опередил ее, разразившись беспомощными, дрожащими рыданиями. Ему было семь, он был измучен и близок к полной истерике. Она знала, что через мгновение он будет корчиться на полу.
— Тише, Иезекииль, Тише.
— Я хочу домой, — хныкал он. — Я хочу домой, я хочу домой!
Пока подростки-Чужаки наблюдали за происходящим, в сердце Агнес родилась ужасная мысль: куда бы ты ни пошел, Ред-Крик всегда будет с тобой, и ты никогда не убежишь по-настоящему.
А затем в дверях появилась Матильда, одетая в бледно-зеленый хирургический костюм и с винтовкой на плече. Иезекииль заметил медсестру, которая спасла ему жизнь — ровесницу матери, но смотревшую на него с безумной нежностью — и его слезы остановились.
Он безмолвно бросился в ее объятия.
— Зик, малыш Зик. — Матильда обняла его. — Ты выбрался. Ты здесь.
Агнес уставилась на них, прижав руку ко рту. Потом она вскочила и обняла пожилую женщину, от которой пахло лавандой и хорошим душистым мылом. Матильда плакала, но старалась скрыть это, глядя куда угодно, только не прямо на их лица.
«Она не думала, что нам это удастся, — осенило Агнес. — Матильда думала, что Ред-Крик поймает нас и убьет, как и должен был сделать. Или, если не он, то красные существа».
— Где Дэнни?
Матильда отстранилась с серьезным лицом, и по спине Агнес побежали мурашки. Макс и Джезмин насторожились.
— Это был зараженный? Они здесь? — мрачно прогремел голос Макса.
— Нет, ничего подобного, простой грипп. Дэнни проверяет температуру. Скоро подойдёт.
Агнес взволнованно заерзала. Дэнни был Чужаком, которого она знала лучше всех, и сила ее страха потрясла ее. Она не могла представить себе мир Извне без него. Если бы он исчез…
— Агнес?
Она резко обернулась, словно ожидая увидеть призрака, но это был Дэнни: немного осунувшийся и похудевший, но все тот же. Со звездным мостиком веснушек на носу.
И он улыбался.
Для ее лишенных сна глаз он выглядел полной противоположностью бункеру. Противоположностью тьме. Ей пришлось сжать кулаки, чтобы не броситься в его объятия… нелепое и до смешного неприличное желание.
Поскольку они виделись только в стране ее пленения, их встреча в третьей муниципальной библиотеке была словно наэлектризована. Она представила себе яркий звук ломающегося железа.
— Я знал, что ты справишься. — Он просиял, глядя на нее. — Я знал, что ты придешь.
А затем он рухнул в кресло, кашляя так, словно вот-вот умрет.
— 27-
БЕТ
Враг преследует душу мою, втоптал в землю жизнь мою,
принудил меня жить во тьме, как давно умерших.
— Псалом 142:3.
Магда Джеймсон менялась.
Бет оказалась запертой в маленьком чулане почти на сутки без еды и питья. С момента, как она вправила плечо, жажда стала постоянным голосом в ее голове, угрожая свести с ума.
В полнейшей темноте она видела только мрак, но точно знала, где находилась Магда — девушка излучала жар, словно печка. Всю ночь она дрожала и корчилась от лихорадки, пока, наконец, полностью не перестала шевелиться. Она настолько притихла, что с виноватым облегчением Бет решила, что та наконец-то умерла.
Но Магда не умерла. Бет вздрогнула от глухого зарапающего звука, похожего на скрежет зубов. Широко раскрыв глаза, она смотрела, как тени в углу сжались в хищную линию.
Магда — или существо, которое было Магдой — больше не была обращена внутрь своей агонии.
Бет замерла, думая о собаке в церкви… как ее когти стучали по полу, как она со змеиной скоростью неслась на миссис Кинг. Пророк застрелил собаку, но если никто не остановит Магду, что тогда будет? Неужели она просто передаст свою болезнь и оставит все, как есть? Или она будет продолжать кусаться и кусаться? Проглотит ли она то, что откусила?
За дверью их тюрьмы Пророк перестал проповедовать, и уже это было, по крайней мере, удачей. Было бы слишком легко поверить в его успокаивающие слова — «демоны не могут причинить вреда праведникам» — и снова погрузиться в сон Ред-Крика. Несколько часов назад она с хрустом вставила плечо обратно в сустав и чуть не упала в обморок, когда её ослепила дикая боль. Все это было бы напрасно, если бы она не продолжила бороться сейчас.
Затем Магда издала звук — нечеловеческое рычание, — и Бет прижалась к двери.
«Пожалуйста, скажите, что мне это привиделось».
Скрежет по деревянному полу подвала. Существо-Магда неуверенно подошло ближе, потом еще ближе. Бет увидела смутные очертания головы, наклонившейся — ужас из ужасов! — чтобы понюхать пальцы ног Бет. Бет пошевелила ногами под свадебной юбкой.
Магда вскинула голову. Ее глаза казались двумя тлеющими угольками в темноте.
Дыхание Бет было прерывистым.
Сэм как-то спросил, можно ли умереть от кошмара — упасть в обморок от одного только страха. Она сказала ему «нет», но теперь сомневалась.
— Магда. Не подходи ближе. Я тебя предупреждаю.
Жалкая угроза. Но, должно быть, в этой скорлупе осталась какая-то искорка девушки, потому что Магда снова опустилась на пятки.
«Продолжай говорить. Лучше продолжай говорить».
— Послушай, мне очень жаль Кори. Но нечестно было заставлять твоих друзей называть меня шлюхой. Это было очень больно. Это заставляло меня чувствовать себя гнилой изнутри, хотя я никогда ничего не делала. Совсем ничего.
Некоторые слова были шепотом, некоторые — криками, и по крайней мере два были откровенной ложью, потому что она многое делала с Кори Джеймсоном.
Но это не имело значения. Магда внимательно слушала.
— Я не понимала этого, пока твой отец не попытался оторвать мне руку, но слова, которые он и Пророк используют — праведный, святой, демон, шлюха — они хуже лжи. Они рисуют все черным и белым и уничтожают то, что находится между ними. Они заставляют нас чувствовать такой стыд, что мы готовы сделать все, чтобы снова почувствовать себя чистыми. — Бет не дышала с тех пор, как начала говорить, и от нехватки кислорода у неё начала кружиться голова.
