Глава 37
Едва я расположился на прохладной поверхности металлического стола (невольно вспомнилась лаборатория, где я «родился»), Гратион снарядил шприц и вколол мне наркоз.
— Баю-баюшки-баю, — промурлыкал он себе под нос.
Мне показалось, что откуда-то донеслась тихая, едва различимая музыка. Протезист подошёл к стенному шкафу и распахнул дверцы.
— Не ложися на краю, — протянул он, разглядывая содержимое полок. — Придёт маленький волчок, тебя схватит за бочок, — Гратион достал металлические кисти-заготовки и ворох стальных изогнутых лезвий разной длины. — Понесёт в кабачок и продаст за пятачок.
Он вернулся к столу и разложил рядом с ним детали. Достал откуда-то здоровенный мясницкий тесак, попробовал пальцем остроту лезвия. Я сглотнул. Надеюсь, наркоз подействовал.
— Придёт старый старичок, хворостинкой посечёт, — Гратион взял мою руку, и я понял, что мышцы меня не слушаются. Я был, как тряпичная кукла. — Он за то посечёт, что ты мало ночью спишь, — протезист примерился, сделал замах. Лезвие на миг отразило свет лампы. Внутри у меня инстинктивно всё обмерло. — По ночам всегда кричишь!
Крякнув, Гратион опустил тесак, раздался влажный хруст, и моя правая кисть отскочила, шлёпнувшись на пол.
— Вот так! — удовлетворённо проговорил Механик.
Скосив глаза, я смотрел, как из предплечья хлещет кровь. Словно садовый шланг перерубили! Гратиона это не смущало. Как и то, что его засаленный халат пропитался в районе живота, пояса и бёдер алой жидкостью: брызги летели именно на этой высоте. Оно обошёл стол и взялся за мою левую руку.
— Одна мышка говорит: «Надо сына накормить», — продолжал мурлыкать протезист. Лицо у него вдруг стало меняться: нос уменьшился, а кончик задрался так, что ноздри стали похожи на две вертикальные щели. Надбровные дуги опустились, глаза увеличились и пожелтели, как янтарь. Рот разъехался в жуткой ухмылке, подбородок выдвинулся вперёд и заострился. — Вторая мышка говорит: «Кровушкой будем поить». Третья мышка говорит: «Надо сына усыпить».
Только тут я сообразил, что снова подвергся действию наркоза и вижу галлюцинации. Правда, в какой именно момент они начались, определить было затруднительно. Возможно, когда Гратион запел.
Тесак рванулся вниз, раздался уже знакомый чавкающий звук, и левая кисть полетела на пол.
— Дуплет! — провозгласил монстр, в которого превратился Механик.
Он наклонился и подобрал сначала одну, а потом другую руки. Небрежно бросил их мне на грудь. Трудно было поверить, что несколько секунд назад они были частью меня.
— Видел УберНосов? — спросило чудище с тесаком. — Знаешь, кто они?
Я не мог отвечать: язык и губы не слушались меня. Наркоз парализовал тело. Но, как ни странно, глаза двигались, так что я наблюдал за перемещениями Гратиона. Впрочем, скорее всего, это было просто иллюзией. Подобием сна.
— Тебе скажут, что это вампиры, которые напичкали себя имплантами, — продолжал Механик. Он отложил тесак и взял металлическую руку. — Но всё гораздо интереснее. УберНосы достигают такой степени кибернетизации, что плоть отмирает. По сути, это мертвецы, существующие за счёт имплантов, которые они в себя напихали. Их нельзя назвать роботами, но нельзя назвать и живыми существами. Механические зомби, одержимые жаждой убийства — вот кто такие УберНосы, — Гратион вдруг наклонился к моему лицу. Его глаза показались мне застывшими каплями древней смолы. — Они — предупреждение всем нам!
Протезист распрямился и поочерёдно коснулся указательным пальцем отрубленных кистей, лежавших на моей груди. Не прошло и пары секунд, как те зашевелились. Пальцы превратились в бледные лапки. По мне медленно поползли два слепых паука. Они направлялись к лицу.
— Есть ли грань между человеком, вампиром, мутантом или зомби? — проговорил Гратион, пристраивая к среднему пальцу правого протеза изогнутое лезвие-коготь. — Не разные ли это проявления одного и того же разума? И чем определяется организм? Внешностью или мышлением? Если мозг работает по одинаковым законам, то важно ли, в чьём черепе он расположен?
Пауки добрались до моего лица и ощупывали подбородок и губы. Я не чувствовал их прикосновений, но, скосив глаза, видел мелькавшие пальцы.
— Однако если допустить, что разницы в мышлении нет, то должны ли мы в качестве следствия признать, что нет разницы и между тем, кем быть: упырём, живым кибермертвецом или просто обычным человеком? — проговорил протезист.
Пауки поползли выше. Покрутившись, они симметрично расположились на моих глазах так, что ладони закрыли обзор, а пальцы заткнули ушные раковины. Голос Гратиона стал постепенно затихать, пока не наступила полная тишина. Во всём теле появилось ощущение лёгкости, даже невесомости. Меня словно опустили в наполненную водой ванну.
«Ничего не вижу, ничего не слышу», — подумал я, вспомнив восточную троицу обезьян, символизирующих идею неделания зла.
Секунд через тридцать картинка и звук вернулись, но протезист уже складывал инструменты. Я сел и спустил ноги на пол. Рассмотрел новые кисти. Выглядели они круто. Из пальцев, повинуясь моему желанию, выскочили когти.
— Устраивает? — спросил, не оборачиваясь, Гратион.
Надо ли говорить, что он уже нисколько не походил на монстра? Интересно, зачем создателям игры понадобилось вводить в неё глюки, появляющиеся во время действия наркоза?
— Вполне.
— Обращайся, если что. У Гратиона лучшее сочетание цены и качества в городе.
— Учту.
Я слез со стола, потянулся и вышел в соседнюю комнату. При моём появлении Анна подняла голову от чертежей. Её взгляд опустился с лица на руки.
— Ну, как? Одобряешь обновку? — спросил я.
— Неплохо. Вылитый Росомаха.
— Скорее уж, Фредди Крюгер.
— Да, на него больше похож.
— Ты изучила план метрополитена?
Девушка отодвинула рулон.
— Да. И сняла копию, — она легонько похлопала по ручному терминалу. — Можем отправляться.
— Не так быстро.
— Что ещё? — девушка нахмурилась.
Ишь, нетерпеливая. Таких в хакеров и космонавтов не берут.
— Мне надо сначала прокачаться. Два противника — это серьёзно. Хоть мы и вместе, а подстраховаться не помешает.
— Протезов тебе недостаточно?
— Маловато будет.
Анна нервно убрала выбившуюся и упавшую на лоб прядь. И почему эти непослушные пряди так действуют на мужчин?
— Мы потеряем время.
Я знал, что доводы рассудка подействуют.
— Будет лучше, если поедем сейчас и проиграем? Детей это не спасёт.
— Вообще-то, мы собирались действовать скрытно.
— А если схватки не удастся избежать?
Анна недовольно поджала губы. Она размышляла. Я видел, что ей не хотелось ехать к «Стервятникам». Но мне требовалась прокачка, и существенная. Выходить против двух вампиров класса не меньше «Сюзерен» со 188 очками жизни было слишком рискованно. А Гратион апгрейдами, к сожалению, не занимался.
— Ладно, — кивнула Анна. — Едем к байкерам. Но потом — никаких проволочек!
— Договорились.
Из операционной, вытирая руки полотенцем, вышел Гратион.
— Ну, что, сваливаете? — спросил он.
— Да, спасибо за помощь, — отозвалась охотница. — Ещё увидимся.
— Непременно, крошка. Гратион всегда рад гостям с деньгами.
— Не пытайся казаться хуже, чем ты есть.
— Это совет охотницы?
— Это совет твоего друга.
Механик церемонно поклонился.
— Тогда спасибо.
Мы вышли на улицу и двинулись через дворы тем же маршрутом, что и явились к Гратиону.
— Поедем на разных тачках, — сказала Анна. — Два транспорта лучше одного.
— Согласен.
Недалеко от фургона девушка меня оставила, но спустя полминуты подкатила на своём жёлтом спорткаре.
— Давай за мной. Я покажу дорогу.
— Может, скажешь адрес, и я вобью его в навигатор?
— Там нет адреса. Это промзона.
Анна втопила педаль газа и погнала вперёд. Мой фургон со скрежетом и скрипом покатил следом. Приходилось выжимать из двигателя всё, чтобы не потерять жёлтый спорткар из виду.
