— А яблони, которые мы посадили, зацвели, — продолжил Альмар. — Эрига сказала, что обычно так не бывает, и что первый год саженцы должны приживаться, но они правда зацвели. Такие, — мальчик раскинул руки в стороны, — пушистые розовые облака. Было очень-очень много цветов, красных и розовых.
Истен вздрогнул — после слов мальчика он будто наяву увидел эти самые цветущие яблони. Молодые тонкие стволы, свежие ветки, почки, распускающиеся крупными бутонами. Ощутил их запах. Словно магический перенос образа…
— Альмар, к тебе вернулась магия?
Это был редкий талант среди магов — переносить свои воспоминания другим людям. Врожденный талант, научиться ему было невозможно.
— Что? — мальчик моргнул, потом вытянул вперед руку и пошевелил пальцами. Ничего не произошло. — Нет, — сказал он с сожалением, — не вернулась.
Значит не магия. Но образ цветущих яблонь продолжал стоять перед внутренним взором Истена. А потом, неожиданно, пришло осознание — с того момента, как Альмар упомянул про яблони и Истен их «увидел», он, впервые за четыре дня, перестал слышать навязчивый шепот. Тишина в его голове оказалась прекрасней любой музыки. Благословенная тишина.
Сперва Истен боялся надеяться на то, что голоса действительно замолчали, но шли часы, солнце катилось по небу, они все так же шагали вперед, и в конце концов Истен поверил: каким-то чудом шепот прекратился.
А когда солнце село, голоса вернулись.
* * *
На шестой день пути амулет Альмара начал вести себя странно. Прежде он полз, уверенно показывая дорогу и оставляя на своем пути осколки льда. Теперь его движения стали дерганными, неровными, а льдинки в его следе стали появляться куда реже. Он мог ползти вперед, потом, без всякого предупреждения, повернуть направо и вести их так несколько сотен шагов. Затем вдруг развернуться и отправиться назад, чтобы еще через сотню шагов повернуть уже налево.
Интересно, амулеты тоже сходят с ума? — подумал Истен, и, только наткнувшись на изумленный взгляд Альмара, понял, что произнес это вслух.
— У амулетов нет ума, как они могут с него сойти? — возразил мальчик, и Истен кивнул. Это было логично. Но, с другой стороны, что значила логика там, где была замешана магия, да еще и непонятного происхождения?
— Может, он сломался? От жары? — предположил Альмар, ускорил шаг и наклонился, пытаясь поймать амулет, но тот вильнул хвостом — то есть концом веревки — и так быстро пополз вперед, что поймать его можно было только бегом.
Они поднялись за амулетом на очередной бархан песка, и Истен застыл. Впереди лежал оазис — самый настоящий, с пальмами и небольшим озером, окруженным густым кустарником.
— Альмар, ты тоже это видишь? — спросил он сдавленным голосом. После почти недели шепчущих голосов Истен не удивился бы и зрительным галлюцинациям. Но Альмар кивнул.
— Вижу озеро и зелень. Но ведь в пустыне Аннуш нет оазисов. Это мираж?
Амулет тем временем собрался в моток и бодро скатился с бархана, направляясь прямо к оазису. Однако на полпути остановился, размотался во всю длину и поднял один конец в воздух, опираясь о песок вторым. Словно у него были глаза и он пытался что-то разглядеть впереди. Издали амулет походил на очень тонкую змею, вставшую на дыбы перед броском, и даже, как змея, покачивался из стороны в сторону.
— Подойдем поближе и поймем, — сказал Истен, подумав, что за все время путешествия они еще ни разу не видели миражей, и что этот оазис для миража казался слишком реальным.
Между тем амулет, будто увидев то, что хотел, вновь опустился на песок, свернулся в клубок и уверенно покатился от миража в противоположную сторону. Альмар побежал за ним. Истен заколебался. Ему нестерпимо хотелось подойти к оазису ближе, а еще лучше войти в него. Окунуться в озеро, смыть с себя вездесущий песок, пот и грязь… И даже шепчущие голоса становились тем тише, чем ближе он подходил к зеленой границе.
— Тар Тенг! Не надо туда!
Истен остановился.
— Амулет показывает, что оазис надо обойти. Значит, там опасно.
Истен кивнул в знак того, что понял, но остался стоять. Однако даже просто стоять на месте, а не идти вперед, к этому удивительно живому месту среди мертвых песков, казалось сложно. Истен не мог даже повернуть в сторону амулета головы — взгляд словно прикипел к озеру. Так порой бывает во сне, когда тело перестает подчиняться воле.
А водная гладь, от которой Истен не отводил глаз, вдруг разбилась в десятках мест. С высоты бархана Истен прекрасно видел крохотные точки, всплывшие к поверхности, направившиеся к берегу озера и через несколько мгновений уже вышедшие на него. Вернее, выползшие. У этих существ не оказалось ни ног, ни рук, лишь головы без шеи, насаженные на широкие белые туловища с длинными змеиными хвостами такого же белого цвета. Но едва существа полностью оказались на суше, форма их тел начала меняться. Хвост втянулся, отросли руки и ноги. Только белый цвет остался неизменным. А, и еще у них не было лиц — вся голова была такого же белого цвета, как и тело.
Пустынники. Существа, вышедшие из озера, были Пустынниками, только, судя по пропорциям, раза в два меньше ростом, чем те, которых Истен видел раньше. Детеныши? И этот оазис был их яслями? Вряд ли взрослые Пустынники будут рады, если люди увидят место, где они выращивают молодняк. Ох, вряд ли!
Последняя мысль выдернула Истена из ступора. Пригибаясь, чтобы быть менее заметным, он сбежал по склону бархана вниз, к Альмару.
— Уходим отсюда! Быстрей!
Мальчик не стал спрашивать, что такого страшного Истен увидел, просто развернулся и припустил следом за амулетом.
Они пробежали не больше ста шагов, когда песок впереди поднялся волной, заставив их остановиться, и выплеснул Пустынника. Судя по размерам, вполне взрослого.
— Люди, — эмоций в голосе Пустынника не было. — Вас здесь не должно быть.
— Вы обещали, что не тронете нас! — выпалил Альмар.
— Да. Но вас здесь не должно быть. Вы давно должны были умереть.
Теперь в голос Пустынника проникло что-то, похожее на недоумение. А может быть Истену это почудилось.
Блестящие черные глазки-пуговки Пустынника вперились в Истена с такой силой, будто хотели пробурить в нем дыру, потом Пустынник столь же внимательно посмотрел на Альмара и в последнюю очередь перевел взгляд на амулет, замерший шагах в десяти от них. Амулет не шевелился, старательно притворяясь обычной веревкой. Истен затаил дыхание и тоже замер. Только бы тварь ушла и оставила их в покое…
Пустынник рассыпался песком, а через мгновение песчаная волна поднялась над амулетом и погребла его под собой. Альмар придушенно вскрикнул, и Истен тоже, кажется, издал какой-то звук.
Из песчаной волны, закрывшей амулет, вновь возник Пустынник.
— Теперь все будет так, как должно было быть, — сказал он и рассыпался песком.
Альмар очнулся первым. Кинулся к тому месту, где только что лежал амулет, и принялся разгребать песок руками. Истен встряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и присоединился к нему. Но в то, что толк от поисков будет, он не верил. И даже когда Альмар вытащил обвисшую веревку амулета, радости не ощутил. Скорее, дурное предчувствие только усилилось.
— Ну же, давай! Давай, ползи! — Альмар осторожно опустил веревку на песок. Та не шевелилась. Он подтолкнул ее, как мог бы подтолкнуть замершего зверька. — Пожалуйста, оживай!
Амулет не двигался. Теперь это был просто кусок веревки, старой и бесполезной.
Истен выпрямился и посмотрел в сторону гор. Сколько еще до них идти? Три дня? Четыре? Неделю? Из воды у них осталось только то, что они набрали во фляги из растаявших льдинок. Запас на день, не больше. Убив амулет, Пустынник убил и их, разве что с небольшой отсрочкой.
Глава 20
Альмар еще долго пытался оживить амулет. Уговаривал его, гладил, подбрасывал в воздух, даже один раз полил водой. Истен не мешал. Конечно, все это было бесполезно, но пусть. И только когда Альмар безнадежно опустил руки, он сказал:
