помещении бомба?
Стрелок?
Какого черта у меня все волосы так встали дыбом?
Все входят в комнату, как будто ничего не случилось, занимают места и болтают друг с другом, и я начинаю потеть, потому что они не чувствуют эту панику, как удар кулаком в грудь, как я?
Я что, блять, схожу с ума?!
Впервые за несколько месяцев Нокс заходит в комнату один, и мне достаточно одного взгляда на его лицо, чтобы понять, что зловещее ощущение в комнате, которое можем чувствовать только мы с Гейбом, полностью создано Дрейвеном.
Ради всего святого.
Я немного откидываюсь на спинку стула, теперь, когда я не оглядываюсь в поисках долбаного террориста, и Сейдж мягко ударяет меня по плечу своим с грустной улыбкой, солидарность перед лицом дерьма моего Связанного, потому что если кто-то в этой комнате и может это понять, так это она.
В тот момент, когда он начинает говорить, все взгляды устремляются на Нокса, и разговоры и сплетни немедленно стихают. Он не требует внимания, просто его присутствие требует этого, и, подобно иерархии стаи, каждый ученик послушно выстраивается в очередь. Здесь есть уважение, которое он культивировал, и это еще раз заставляет меня задуматься о том, что он может сделать, какую реальную опасность он представляет для всех нас, потому что здесь должно быть нечто большее, чем просто уважение к профессору.
Я слишком занята мыслями о потенциальных способностях, чтобы заметить, как Гейб наклоняется ко мне, пока его дыхание не касается изгиба моего уха, танцуя по моей шее и вызывая шквал мурашек, которые я не хочу, чтобы он заметил.
— Что бы это ни было, реакция только усугубит ситуацию. Ты не заслуживаешь предупреждения, но я все равно дам его тебе.
Я не спускаю глаз с Нокса и коротко киваю ему. Я могу сохранять хладнокровие здесь, я сталкивалась с чем-то похуже, чем издевательства какого-то придурка. Я не могу думать о том, с чем я столкнулась здесь, прямо сейчас, когда мои ментальные барьеры разлетелись в клочья благодаря тому, что плохой джуджу Нокс выпустил в мир, и мои узы усилились. Я чувствую себя слишком необузданной.
Урок тянется бесконечно.
Это вся история, о которой я знаю, благодаря моим учебным занятиям с Сейдж. Затянувшаяся вражда с Сопротивлением — это не то, к чему я отношусь легкомысленно, я не могу себе этого позволить, но не так уж часто я могу слышать о похищениях и внушении Бондов и Связанных без ощущения, что это новая и очень специфическая форма пыток.
Интересны теории о том, какая семья на самом деле начала Сопротивление. Никто никогда на самом деле не брал на себя ответственность за группу, хотя ходили слухи, что ее основала одна из старых, более престижных семей. Дрейвены — одна из восьми Одаренных семей, которые управляют советами на западном побережье, и я делаю некоторые заметки о тамошнем потенциале.
Я видела кое-кого из внутреннего круга Сопротивления.
Я могла бы их узнать, их лица были выжжены в моем мозгу, и я ни за что не пропустила бы их в толпе. Это рискованно, но, черт возьми, что еще я могу здесь сделать, пока не придумаю, как вытащить свой чип?
Когда Нокс, наконец, заканчивает урок, он объявляет, что оценки выставлены, и раздает стопки бумаг своим помощникам. Студенты начинают выбегать из класса, когда им возвращают их работу, стремясь попасть на следующие занятия. Гейб отстраняется, его глаза мечутся между мной и Ноксом. Я игнорирую его, запихиваю свое барахло обратно в сумку и бормочу с Сейдж о следующем уроке экономики, пока мы ждем результатов.
Когда помощник, наконец, добирается до нашего ряда и, хихикая, протягивает мне мою работу, я беру ее онемевшими пальцами, потому что нельзя не заметить оценку, которую мне поставили.
Гигантская, красная, обведённая кружком двойка.
— Что это, черт возьми, такое?
Слова вылетают из меня, предупреждение Гейба отбрасывается на второй план, потому что, черт возьми, эта статья не может получить такую отметку. Я бросаю взгляд на Сейдж, и, да, конечно же, у нее респектабельная пятерка. Мы вместе учились, вместе делали заметки, читали работы друг друга… Не может быть, чтобы она получила пятерку, а я провалилась.
— Это твое никчемное подобие статьи, Фэллоуз. Если ты не хочешь провалиться, тебе следует работать немного усерднее.
Голос Нокса отчетливо разносится по комнате, точно передавая, что он сделал со мной, за исключением того, что никто здесь не поверит, что он лжет изо всех сил.
Все в комнате замирают и смотрят. Мои щеки пылают от такого внимания, он ничего так не любит, как публичное унижение, но я вздергиваю подбородок.
— Ты не можешь этого делать. Ты не можешь ставить мне дерьмовые оценки только потому, что ненавидишь меня.
Медленная ухмылка растягивается на его лице, даже когда его глаза закрываются и неестественно темнеют. Каким бы ни был его дар, он хочет поиграть.
— Такое высокомерие со стороны бездарной выпускницы средней школы.
Мой темперамент разгорается быстрее, чем лесной пожар в летнюю жару.
— Ты гребаный кусок дерьма, Дрейвен. Ты полный гребаный мудак, который не может справиться с отказом, сохранив хоть каплю честности. Какая Связанная захочет, чтобы ее оседлал такой придурок, как ты?
Сейдж ахает и тянет меня за руку, но Гейб просто разворачивается на каблуках и уходит, бросая меня так же легко, как, по его мнению, я поступила с ними. Я оглядываюсь вокруг и вижу, что повсюду телефоны, девушки открыто снимают это дерьмо на видео.
Нокс пренебрежительно машет на меня рукой.
— Следуй за мной в кабинет декана, Фэллоуз.
* * *
Я отказываюсь признавать это или чувствовать себя плохо из-за своей реакции, но я сижу перед кабинетом декана, и горячие слезы текут по моим щекам. Я не напугана и не расстроена, они полностью вызваны бессильной яростью, наполняющей меня.
Бессильная, потому что я ничего не могу с этим поделать, кроме как использовать свои проклятые, бесполезные слова и молиться, чтобы этого было достаточно, чтобы мою статью снова просмотрели, но я также остро осознаю, что это Университет Дрейвена. Как будто есть хоть какой-то реальный шанс, что декан встанет на мою сторону, а не долбанного однофамильца института.
Когда группа хихикающих студентов входит, чтобы организовать группу поддержки, ассистент декана выпроваживает их, прежде чем они как следует меня разглядывают, и, проходя мимо, суют мне в руку маленький пакетик салфеток. Она взрослая женщина, старше, чем была бы моя мама, если бы она все еще была здесь, и
