Фред щелкнул ногтем по зазвеневшему бокалу.
Достойное мужское лекарство, фер Груенуа. Не будь его, нам пришлось бы значительно сложнее в этой жизни.
– И мне пришлось нанять матросов. – Фред покачал головой. – По сравнению с ними люди Гентье выглядят просто ангелочками. Затем мы снова пошли на запад, пока не уперлись в эти чертовы скалы.
Представляешь, как будто вершины какого-то великого горного хребта показались из воды. Камни, одни камни. Никакой растительности, только голые камни. И миллионы птиц. От них темнело небо, когда они взлетали. Мы пытались найти между ними проход на запад, но все было тщетно, и тогда приняли решение идти дальше на юг. Затем нам встретились острова, много островов. На моих картах острова не были обозначены, и я решил назвать их архипелагом императора Конрада III.
Ну что ж, Фред. Будь император Конрад жив, он оценил бы это. Люди умирают, а названия остаются и живут еще долго, долго. Говорят, что люди живут столько же, сколько живет память о них. Так что покойный император достойно оценил бы такой подарок, он был весьма неглупым человеком.
– Как ты думаешь, де Койн. – Фред посмотрел на меня. – Император давно мертв, может быть, мне стоит назвать эти острова именем императрицы Янианны?
– Я думаю, что императрице будет очень приятно, фер Груенуа.
'Она живой человек, такой же, как и мы с тобой, и очень любит получать подарки. Да и кто их не любит?' – подумал я.
– Фред, а карты у тебя остались? Ведь без них твой подарок будет лишь пустыми словами.
– Ты знаешь, Артуа, да, имеются. Правда, я восстановил их по памяти, но за точность ручаюсь. Никогда не мог пожаловаться на плохую память. Иногда даже сожалею об этом, поскольку кое-что мне хотелось бы забыть, забыть навсегда.
Карты – это действительно важно, и сейчас, и потом. Иначе будет сложно доказать, что право открытия новых земель принадлежит Империи.
Мне захотелось поинтересоваться у Фреда, не называется ли какой-нибудь остров именем фер Груенуа, но я передумал. Он сейчас не в том настроении, чтобы по достоинству оценить мою шутку.
И еще, обязательно будет нужно послать на эти острова экспедицию, основать там факторию, что ли. Было бы неплохо получить эти земли во владения. Не мне лично, конечно же, просто добавить их в имперскую корону.
Иначе какая-то не очень правильная империя получается – ни одной колонии не имеет.
Исторически Империя никогда не являлась великой морской державой. Может быть, потому что своих земель хватало с избытком, и их ещё предстояло заселить и освоить. И собственных сырьевых ресурсов хватало тоже.
Флот был, флот довольно большой, решающий локальные задачи. Например, такие, как защита торговых путей в принадлежащих ей водах, или охрана побережий, борьба с контрабандой, наконец.
Вот только применить его для демонстрации имперской мощи вряд ли получится.
Развитие любой цивилизации напрямую от международной торговли, так было, так есть и так будет. Цивилизации, существовавшие долгое время в изоляции, с удивлением обнаруживали свое отставание от внешнего мира, иногда безнадежное. Если им хватало ума этого понять.
И неважно чем идет торговля, хлопком, хлебом или технологиями, ведь все равно всегда касалось последних.
Так что Империя должна, просто обязана иметь могучий военный флот. Чтобы знали те, кто будет смотреть на ее торговые суда, бороздящие все моря и океаны, что у Империи дли-и-иные руки. И что она обязательно дотянется ими туда, где обидели ее граждан.
Это вообще вопрос первостепенный, в этом и заключается главное могущество любой державы. Чтобы, не прикрываясь экономическими или политическими интересами, она наказывала тех, кто посмел на это решиться.
Как бы я был горд, если бы так было у моей уже бывшей родины. Я закрыл бы глаза на многое другое, и любил бы её такой, какая она есть. Родина недаром зовется – мать, но как же плоха та мать, что позволяет чужакам обижать ее детей.
Перед самым моим отплытием в Монтарно, Коллайн приготовил подробный доклад о внешней торговле, из которого было ясно, что многие товары я являются предметом импорта. В этом нет ничего страшного, вот только занимаются этим сплошь купцы-чужеземцы.
Так что будет у Империи могучий флот, обязательно будет. И мы не просто построим огромное количество кораблей из сырой сосны, в усмешку всему остальному миру. Нет, у нас все будет по-другому. И нужно это не мне.
У нас с Янианной родится ребенок, и очень надеюсь, что не один. Вот для них и буду делать.
Так, все об этом, стратег доморощенный. Мы здесь не для этого собрались.
Фер Груенуа задумался тоже. Увидев, что я снова смотрю на него, продолжил.
– Ты не представляешь, Артуа, что это были за земли! Казалось, что после своей смерти мы попали туда, куда попасть не заслуживаем. И люди, какие там люди! Они дикари, наивные дикари, у них даже железа нет, только острые камни и палки, обожжённые на огне.
Но они веселые, открытые, и полные той радости жизни, что мы так давно растеряли. Мы провели там две недели, и, когда уходили, на глазах многих из нас блестели слезы. Потому что так бывает раз в жизни, Артуа. –
С таким я расстался с тобой почти три года назад, Фред. У тебя также блестели глаза, когда ты рассказывал мне о предстоящей экспедиции. Вот только седины у тебя тогда совсем не было. И в глубине глаз не жила боль.
И мне не хочется рассказать тебе, что у нас на одном из островов такого тропического рая съели Кука, а другие обезлюдели, после того, как на них побывали пришельцы. Обезлюдели от гриппа, от которого у аборигенов не оказалось ни малейшего иммунитета.
– Мы шли все дальше на юг, а рифы не заканчивались и не заканчивались. Да и какие это рифы. Самое точное сравнение, это как будто из-под воды вылезли вершины гор.
Или наоборот, Фред, земля скрылась в пучине вод, оставив только вершины гор.
– Однажды, прямо по курсу, открылась земля, и она занимала всю видимую часть горизонта. Вот тогда я и потерял свою 'Мелиссу'.
Фред замолчал, чтобы наполнить бокал вином из бутылки. Мы обнаружили их пару дюжин, когда в очередной раз пытались найти деньги, спрятанные в капитанской каюте. Вино было чуть лучше того, хранилось в бочонках, но сейчас у нас даже дворника не имелось, так что выбирать не пришлось.
– Понимаешь, Артуа, невозможно было предугадать такое – он словно оправдывался. – Мы шли только под брамселями и кливером, а на салинге был впередсмотрящий. Наверное, там на все море только один подводная скала и была, и нам посчастливилось наскочить именно на нее.
Это судьба, Фред, а с ней не поспоришь, при всем желании не поспоришь. У нас для такой ситуации есть даже специальный термин: 'из-за неизбежной на море случайности'.
