Вскоре на обложенном камнями кострище вспыхнуло яркое, но еще не жаркое пламя. Дрейг погладил по голове приковылявшего к огню Жэма:
— Не подходи слишком близко, вдруг искра прыгнет.
— Руки замерзли, — пролепетал малыш.
— Ничего, скоро согреются.
Дрейг подбросил в костер хворост, вылез наружу и отошел подальше от входа. Уже стемнело. Кэлин хорошо выбрал убежище: в пещеру вел длинный извилистый коридор, и свет костра не достигал входа.
Впрочем, глядя на следы, оставленные у входа, он понял, что это не так уж и важно. Ветер заметет их, но Тостиг с всадниками доберутся сюда раньше. И что тогда? В пещеру Дрейг вернулся еще угрюмее, чем был.
— Что там? — спросила Чара, когда он снова уселся у костра.
— Только наши следы.
Дрейг снял медвежью шубу. Эйан завозился у костра с котелком. Фиргол схватил деревянную миску и побежал наружу за снегом, Жэм заковылял следом, но Чара остановила его. Она так до сих пор и не положила мушкет.
— Мальчишка на отца похож, — кивнул Дрейг в сторону Жэма. — Только глаза твои.
Чара промолчала.
— У меня тоже был ребенок. Мальчик. Умер, до трех лет не дожил.
Дрейг не повернул головы, но краем глаза заметил, что Чара немного расслабилась.
— Мне очень жаль.
— Мне тоже. У него была лихорадка, но все обошлось. Видела бы ты, как мы радовались! А потом он просто угас во сне. Болезнь все-таки взяла свое.
— Я не знала, что ты женат, — сказала Чара.
— Был. Она ушла… этой весной будет четыре года. Ее не в чем винить, какой из меня муж?
— Куда она ушла?
— Сначала к Эйану, но год назад и его бросила. Теперь живет с каким-то фермером к востоку от Черной Горы.
— Злая она, — добавил Эйан. — Ни о ком доброго слова не скажет. У нее даже погоды хорошей не бывало: то холодно — то жарко, то сыро — то ветрено. Сказал ей однажды, что второй такой брюзги на свете нет, так она мне в лицо котелком запустила, зуб выбила. Больно было.
— Знать, сильно тебя любила, — отозвался Дрейг. — Любому другому она бы за это глотку перерезала.
— Я по ней скучаю, — признался Эйан.
Фиргол еще два раза сбегал наружу, пока снега не набралось достаточно. Чара успокоилась и села у костра. Дрейг подвинулся, чтобы дать ей место. На него оперся устроившийся рядом Жэм.
— Тебя любят дети, — сказала Чара.
— Ума не приложу почему, — усмехнулся Дрейг. — Терпеть их не могу: один шум да возня.
— А еще его собаки любят, — сообщил Эйан, задумчиво помешивая овсянку.
— Можешь увидеть людей, которые за нами гонятся? — спросил Дрейг Фиргола.
Мальчик закрыл глаза. Спустя мгновение его лицо исказилось, и он всхлипнул. Чара взяла Фиргола на руки. Жэм тоже заплакал, и Дрейг похлопал малыша по плечу.
— Что случилось, Фиргол? — спросила Чара, гладя его по голове.
— Они убили Сенлика и Лоскутка.
Из глаз Фиргола катились крупные слезы. На секунду ужас коснулся сердца Дрейга, он покосился на брата.
— Нечего было ввязываться, — прошептал тот одними губами, — пойдем домой.
Дрейг покачал головой.
— Поздно, — так же беззвучно ответил он.
Фиргол снова расплакался. Чара притянула мальчика к себе и начала успокаивать. Дрейг молча смотрел, как она обняла и Жэма, подбежавшего к ней с протянутыми руками, и думал, как повезло Кэлину в жизни. С такой женщиной не страшно идти в горы.
— Фиргол, — сказал наконец он, и мальчик поднял на него испуганные глаза. — Нам надо знать, где они.
— Они идут сюда. Сенлик попал в одного из всадников и ранил его. Потом они поскакали по нашим следам, добрались до глубокого снега, и раненый повел лошадей назад. Теперь они идут за нами пешком.
— Ты хорошо стреляешь из мушкета? — спросила Чара у Дрейга.
— Нет. И Эйан не лучше.
— А из пистолета?
— Тоже нет.
— Сейчас самое время сказать, что ты умеешь делать хорошо, — вздохнула она.
— Я настырный, — ответил Кохланд. — Пока я жив, Тостиг до тебя не доберется. А убить меня не так-то просто.
— Тогда пойдем, дадим им повод задуматься.
— А как же я? — спросил Эйан.
Чара отошла к дальней стене, надела тяжелую овчинную шубу и взяла мушкет.
— Ты останешься с детьми, — ответила она. — Накорми и не спускай с них глаз, пока мы не вернемся. Не забывай мешать кашу, она легко пригорает.
— Он без горелок не умеет, — наябедничал Дрейг.
— Сам дурак, — добродушно огрызнулся Эйан.
Дрейг Кохланд шел за Чарой и на каждом шагу удивлялся себе все больше. Во-первых, усталость как рукой сняло. Во-вторых, он больше не чувствовал холода, хотя усы, борода и шуба моментально покрылись инеем. Он не сразу понял, что за чувство заставило сердце биться, будто оно вот-вот выскочит из груди.
Когда Дрейг все понял, то удивился еще сильнее. Это был ужас.
Чувство страха давно не разлучалось с ним. Тот, кто промышляет угоном скота, должен смириться с постоянной опасностью попасться солдатам или быть подстреленным удачной пулей. С этими привычными страхами, как и со страхом окончить свои дни на виселице, он давно научился справляться. Но такой ужас не поддавался контролю.
Он ковылял за Чарой, ступавшей по их старым следам, и старался взять себя в руки.
Не думать о Тостиге не получалось. Его лицо, гаденькая издевательская усмешка не шли из головы. Было в нем что-то неправильное, какая-то безумная, холодная пустота.
Он появился в Нижней Долине шесть лет назад и поначалу ничем не отличался от прочих проходимцев, старался лишний раз не попадаться на глаза солдатам Мойдарта. Однако с тех пор как на юге разразилась война, и солдат стало меньше, люди Тостига обнаглели. Все больше убийств и изнасилований оставались неразрешенными, но Дрейг прекрасно знал, кто за ними стоит. Два года назад разбойники напали на одну ферму, прикончили владельца и его девятилетнюю дочь. Всех кельтонов потрясла весть, что над девочкой надругались, прежде чем убить. Ходили слухи, будто это совершили дезертиры, ушедшие дальше в горы. Но Дрейг знал правду. Один из ублюдков Тостига предлагал ему купить серебряный рожок для пороха с инициалами несчастного фермера.
У Тостига не было души, и он собрал вокруг себе подобных.
Однако не преступления Тостига вселяли в Дрейга этот панический ужас. Ему не было дела до чужих грехов. Его терзало все то же чувство, которое он ощутил, встретившись с ним впервые. Разбойник посмотрел на Кохланда, как мясник на тушу, оценив одним профессиональным взглядом. После этой встречи Дрейга стали мучить кошмары, в которых Тостиг собирался убить его.
Дурные сны прошли, но вернулись снова, когда прошел слух о том, что разбойники ограбили и убили путешественника. Его пытали, с живого сдирали кожу. На поясе у Тостига всегда висел шкуросъемный нож с коротким изогнутым лезвием.
