— Скверно, скверно, — прокомментировал Глаз, не обращая внимания на своего товарища, который мгновенно взмок от пота. — Тот факт, что на двух первых ступеньках нет ловушек, должен был усыпить твою бдительность с тем, чтобы спокойно продырявить тебя на третьей. При этом каждая стрела отравлена, не сомневайся.
Ганс судорожно вздохнул и ничего не сказал в ответ, чтобы собеседник не услышал, как дрожит его голос. С помощью меча он снял кинжал со ступеньки и попробовал бросить его еще раз.
Ничего не произошло.
Кивнув, он встал на первую ступеньку и проверил четвертую. Она не среагировала на падение кинжала. Он поднялся на вторую и проверил четвертую ногой.
Ничего не произошло.
Шедоуспан сосредоточенно принялся осматривать ступени натренированным взглядом человека, чья безопасность зачастую зависела от умения подмечать детали. Глаза его сначала округлились, потом сузились при виде горизонтальной линии из шести маленьких дырочек, еле различимых на стыке между четвертой и пятой ступенями. Он мрачно кивнул. Нечто большее, чем простая догадка, заставило его распластаться по стенке, прежде чем кинуть зачехленный нож на пятую ступень.
Ничего не произошло.
— Отлично! — с энтузиазмом воскликнул Глаз и добавил:
— Почему ты колеблешься?
— Мне кажется, спусковой механизм находится у подножия ступени, — сказал Ганс. — Видишь эти маленькие дырочки?
— Видеть — это то, что у меня получается по-настоящему хорошо, — сказал бестелесный Глаз и повис над плечом Ганса, чтобы разглядеть подозрительную ступеньку. — Дырочки расположены низко, на уровне щиколотки, и, судя по размеру, вполне могут вмещать в себя стрелы. Ты можешь попробовать ударить по этой ступени, стоя при этом левее самой левой дырки?
Это было хорошо придумано; Ганс, конечно же, это проделал. Он вытащил меч и ударил с достаточной силой, чтобы создать хотя бы иллюзию тяжести.
Ничего не произошло.
Он задумался. Медленно вернулся на первую ступеньку и ударил по третьей. Испещренное дырочками подножие ступени чихнуло шестью стрелами. Они пронеслись мимо Ганса и воткнулись в каменную стену напротив лестницы.
— Ага! Это настоящее коварство! — сказал Глаз. — Весьма предусмотрительно с твоей стороны, Ганс.
— Страх, — важно произнес Шедоуспан, подражая привычке своего компаньона изрекать афоризмы, — хорошая пища для мышления.
Воцарилось довольно долгое молчание, которое было прервано Глазом:
— Неплохо. «Хороший источник для умов» звучало бы лучше. Я запомню.
Воздержавшись от комментариев, Шедоуспан бросил ножны на седьмую ступеньку, которая мгновенно поднялась с одной стороны и, ударившись, уперлась в противоположную стену. Ганс понял, что ее привел в действие некий пружинный механизм, настолько мощный, что его размазало бы по стенке, стань он на эту зловещую ступень. Когда ступень начала опускаться обратно на свое законное место, он заметил шип, выдвинувшийся из стены ей навстречу. Этому остроумному приспособлению предстояло насадить Ганса как жука на булавку.
Глаз парил перед Гансом.
— Почему ты не попробовал шестую ступеньку?
— Я собирался через нее перешагнуть, — сердито отозвался Шедоуспан. — Но теперь мне не перешагнуть сразу через две. Поэтому…
Несколько испытаний показали, что шестая ступень была безопасной. Через несколько минут Шедоуспан убедился, что и восьмая, последняя, ступень ничем не грозила. Он перешагнул через седьмую ступень, но на восьмой вдруг замер, осознав, что первый шаг на новом уровне скорее всего тоже приведет в действие очередную ловушку. Он бросил ножны прямо перед собой, и ничего не случилось. Он вытянул ногу, надавил ею на пол... и привел в действие очередную горизонтальную гильотину, которая перерезала пространство на уровне его талии.
Таким образом он оказался в чулане семи футов в ширину и только четырех футов в высоту, где слева в стене виднелась восемнадцатидюймовая деревянная дверца. Он покачал головой и, осторожно приблизившись к противоположной стене, пригнулся пониже и в нескольких местах постучал кинжалом по стене у себя над головой. Раздался звук спускаемой пружины, и вслед за этим вновь запели пчелы — это в стене открылась узкая вертикальная щель, испустившая стрелы.
Стрелы пересекли четырехфутовую комнату и отскочили от стены, за исключением двух, которые воткнулись в камень достаточно глубоко и остались торчать в ней, подрагивая оперением. Воткнулись в каменную стену!
— Чудовище понимало преимущества мощных пружин и хорошей стали, — прокомментировал Глаз. Шедоуспан предпочел не разгибаться.
— Что ты видишь?
— Маленький обтянутый кожей ящичек, покоящийся на полу в небольшой нише, — отрапортовал Глаз. — Откуда ты знал, что не следует трогать ту дверцу?
— За ней открылась бы лестница вниз или наклонный спуск, — тихо сказал Шедоуспан.
— Ага. Безупречная логика. Если не считать того, что здесь, в подземном убежище этого мерзкого кабана, никакая логика не действует.
«Верно», — подумал Ганс.
— Однако я оказался прав. — И он добавил с мрачным подобием улыбки:
— Один-единственный раз.
— Ах, — изрек Глаз, — скромность является неотъемлемой частью мудрости и зрелости.
— Не мог бы ты прекратить изрекать истины... ты напоминаешь мне священника или государственного чиновника. — Ганс хотел продолжить в том же духе, но вдруг оборвал себя. — Не мог бы ты просто… — Он зажал себе рот рукой. У него появился союзник, и каким бы невероятным и чудаковатым... э... существом он ни был, это было здорово. Гансу следовало просто пропускать мимо ушей его нравоучительные сентенции; выбраться отсюда было гораздо важнее, чем давать волю своему раздражению и усталости.
— Не мог бы я что? — с готовностью отозвался Глаз дружелюбным тоном.
— Прости, — выдавил из себя Ганс. — Я был не прав.
Он медленно встал, заметно волнуясь.
Но ничего не случилось.
Ганс коснулся мечом маленькой ниши, которая была восьми дюймов в ширину и высоту и шести дюймов в глубину. Шесть шипов тут же выскочили из пола и воткнулись в потолок ниши. По чистой случайности они не столкнулись с мечом, лишь один шип слегка царапнул лезвие. Если бы он протянул руку, то по крайней мере один шип, а скорее всего два проткнули бы ее. Весьма вероятно, что шипы были отравлены. У Ганса взмокло под мышками. Весь его опыт тесного общения с колдунами и всякими подонками бледнел в сравнении с этими ловушками; Корстик обладал гораздо более изощренным и извращенным умом, нежели кто-либо из тех, кого Гансу приходилось встречать прежде.
