Ваггет кивнул своим мыслям, погружаясь в воспоминания. Они были вместе, пусть и не долго, но были. Чудные были времена, солнце вроде как светило ярче, трава вроде бы даже была зеленее, а как ему тогда еще никому неизвестному офицеру гвардии завидовали все на дальнем южном гарнизоне! Эх, какая женщина! Он был влюблен до безумия в эту черную пантеру из джунглей, да что там говорить, даже сейчас сердце бешено колотилось, когда взгляд жадно выхватывал ее скупые движения.
— Нильс, мне сказали, у тебя есть кое-что, что мне очень нужно. — Наконец произнесла она, слегка скосив на бок свою прелестную головку.
— Ну, знаешь ли, дорогая если бы я начал перечислять все то, что у меня есть и от чего бы твои загребущие ручки не отказались, ты бы поседела в этом кресле, пока дослушала весь список до конца. — Рассмеялся он.
— Даже так? — Вскинула она игриво бровь. — Хорошее начало для беседы господин офицер. Умеете вы даму заинтриговать.
— Рад стараться! — Отсалютовал он ей указательным пальчиком, мягко кивнув.
— Мне нужно сердце Тида. — Уже более серьезно произнесла она, заметно напрягаясь телом.
— И… — Произнес маг, кивая ее словам.
— Что и? — Поджала губки эльфийка.
— И взамен ты готова мне предоставить… — Ваггет задумчиво стал изучать потолок.
— О боги поднебесья старый ты пройдоха, не тяни, говори уже! — Рассмеялась она.
— Отдай мне Гальверхейм. — Маг впился в нее своим тяжелым и серьезным взглядом без тени эмоций.
— Хм. — Эльфийка вернула так и не отпитый чай на столик, так же возвращая магу не менее серьезный взгляд. — Это слишком большая цена Нильс.
— За твою личную месть и за твои чувства? — Маг покачал головой.
— Не надо сюда примешивать Лео! — Вспылила зло эльфийка, подскакивая с кресла стальной пружиной. — Я действую исключительно в интересах клана!
— Если б ты знала, сколько мне сил стоило не удавить этого светлого своими руками. — Медленно верховный маг короны поднялся из-за стола подходя к ней почти в плотную. — Как же я ему завидовал все это время Тай.
— Не надо Нильс. — Она опустила голову.
— Тогда не говори мне о своем клане и тем паче о цене. — Он невесело усмехнулся.
— Она опасна Нильс, я могу не удержать Галчонка, это не тот противник, с которым можно не считаться. — Эльфийка вновь подняла свой взгляд.
— Ну, тогда может быть ты с Тидом, без моей помощи решишь пободаться? — Маг нежно провел кончиками пальцев по ее щеке.
— М-да уж. — Она, закрыв глаза, прильнула к его ладони. — Неплохой расклад у вас господин офицер, умеете вы с женщинами торговаться.
— Если б умел моя дорогая, хрен бы ты тогда куда от меня сбежала. — Улыбнулся он.
— Это еще надо посмотреть, кто от кого бежал. — Озорной огонек блеснул в ее взоре, а рука вновь ухватилась за главное, от чего маг с шумом выпустил из груди воздух, округлив глаза.
— Тише детка, тише! — Сиплым голосом, слегка согнувшись в ее руках, попросил он.
— Значит, будем считать, что мы договорились? — Улыбнулась она, слегка повернув кисть, от чего мага так же повело в сторону.
— Разве я мог тебе отказать? — Прохрипел он.
— А ты попробуй. — Она прикусила зубками, мочку его уха обдав жаром дыхания шею.
— Обязательно. — Улыбнулся он. — Только можно, в следующей жизни?
— Не советую. — Рассмеялась она, резко отпрянув в сторону и направляясь к двери. — Ох, не советую я тебе этого делать, мой милый бравый офицер!
Тонкая и грациозная фигурка эльфийки скрылась за дверью, оставляя его один на один, со своим бешено стучащим сердцем, поющей радостные дифирамбы душой и пульсирующим от прилива крови достоинством.
Потрясающая женщина, думал он, качая головой ей в след, вновь не без труда добираясь до своего кресла, дабы провести эту ночь, в полном одиночестве разглядывая потолок и вспоминая дела давно минувших дней.
* * *
Это был успех. Наша безбровая фурия «метелилась» как тысяча пьяных матросов в припортовом кабаке. Она лягалась, она кусалась, она рвалась в бой несмотря на то, что ей порядком уже натыкали по мусалам.
В сумме из десяти боев она выходила на арену трижды, одержав победу в двух поединках, чем смогла отыграть с кона свои сережки и сверху получить двенадцать серебряных монет. Естественно самый большой куш сорвали братья, причем бились они в парных боях, так сказать стенка на стенку и эти благородные олени севера не разу не проиграли. В итоге у нас на руках вновь оказались денежки, вернее у них на руках, так как я ни под каким предлогом не соглашался участвовать в драках. Ну не обессудьте, не мое это, пусть я даже через дымку пьяной мари и понимал, что даже в своем нынешнем состоянии мог накостылять практически любому из присутствующих, и даже возможно одному из Гердскольдов, но только одному, так как в паре они были великолепны.
Изорвав мой некогда белоснежный носовой платок на куски, и заткнув этими ошметками, расквашенный нос принцессы, дабы остановить из него кровотечение, наша дружная компания вновь по кругу пошла, наводить «шухеру» по рядам комедиантов и циркачей. Мы вновь пили, пытались петь песни, гонялись за факиром и даже умудрились найти мини зоопарк, где естественно дергали за хвост усталого от жизни и всего этого мира льва. Выковыривали из панциря черепашку, ну и еще, Гердскольды учили надувать принцессу лягушек, через соломинку вставленную земноводным сами знаете куда. Смеху было, словами не передать. Особенно когда принцесса выдвинула голову черепашки, всунув палец той с неожиданной стороны. Надо было видеть взгляд того создания и ту скорость, с которой она потом от нас убегала. Не такие уж они и медлительные черепахи. Я помнится еще в тот момент, подумал, как же хорошо, что факир так быстро бегает.
Вообще в какой-то момент, мне стало все это даже нравиться. Не знаю, может быть, я наконец-то расслабился, может так статься, что алкоголь все же купировал во мне все человеческое, но я стал получать удовольствие от обьятий братьев и что уж греха таить куда большее удовольствие от прикосновений юной смутьянки, что откровенно висла на мне, причем уже без стеснений парочку раз звонко отвесив мне по заднице звонких шлепков ладонью.
Это конечно, немного не то, чего я обычно ожидаю от женского пола, но на большее лучше сию юную прелестницу не провоцировать. Ибо дурь дурью, а разум я еще не окончательно пропил. Не знаю как с вами, но даже в подобном состоянии меня не отпускает думка о дне грядущем, а он, увы, настанет, тяжкий и муторный день ужасающего похмелья и не менее тяжелых дум о том, что ты успел вчера содеять в столь легком и возвышенно свинском состоянии.
