— Нет. — Я жестко стал растирать ладонями лицо, пытаясь привести себя в чувство.
— Что же вы хотите сударь? — Уже куда как с большим недоверием уставился он на меня.
— Есть вода со льдом для моей головы? — Улыбнулся я. — Будем с вами сударь творить величайшую постановку за всю вашу жизнь.
Не знаю, чем руководствовался Эбиус Вонг, когда, покачав головой, стал выполнять мои заявки, но за себя могу сказать с вероятностью сто процентов, алкоголь — зло. Обычно я человек тихий и умиротворенный не стремящийся к огласке своих действий и начинаний, а тут, даже не знаю. Откуда-то из глубин моей темной души на свет божий попер из меня артист, режиссер и постановщик, требуя наконец-то признания таланта, громких аплодисментов, ну и статуэтки Оскара, если уж на то пошло.
Трижды по минуте я засовывал голову в ведро с водой и кусками плавающего там колотого льда, дабы, хотя б начать людей видеть не в раздваивающейся проекции. Далее сложнее, я упал в оркестровую яму, за занавеской, так как ну совершенно не ожидал, что здесь будет оная, хотя по логике вещей не используя магии добиться более или менее громкого звучания музыки можно было, только усилив все это гулом эха.
Музыканты были супер. Во-первых, они не удивились моему экстравагантному появлению, ну, а во-вторых, как все музыканты кто имеет дело с пьяной публикой лезущей к ним, дабы на губах «пропукать» следующую мелодию или песню которую им необходимо сыграть, просто феноменально красиво и четко уловили, как и ритм, так и общую составляющую композиции которую я от них потребовал.
— М-да. — Качал головой глава цирка, следуя за мной по пятам. — Чувствую, это будет нечто фееричное либо же полный провал.
— Во! — Тут же озарило меня. — Господин Вонг, вы нужны будете оркестру!
— Это еще зачем? — Удивился он.
— Это не просто музыка, это песня, а как говориться из песни слов не выбросить, потому ваш голос нужен будет как никогда. — Улыбнулся я.
— Боги помилуйте, юноша, откуда у меня голос? — Забубнил он, отмахиваясь от меня. — В жизни никогда песен не пел, так как еще с детства уяснил, что своим голосом могу до седой шерсти цирковых медведей довести.
Что сказать? Что есть, то есть, мужчина он весьма басовитый. Правда, кое в чем он ошибался, а именно в отсутствии фактуры. Чего-чего, а колорита и фактуры в его низких горловых частотах было хоть отбавляй. У меня была одна разухабистая медсестра на смене, в бытность мою дежурным по больнице, так вот она говорила, что иным мужикам и пинуса не надо, лишь бы говорил чертяка да своими децибелами ласкал чуткий женский слух. Ну, знаете, это когда ты еще не видишь человека, а уже понимаешь, что мужчина с большой буквы разговаривает. Фактура. Для меня, к примеру, всегда эталоном мужского голоса был Армен Джигарханян, особенно вкусна мой взгляд его фраза из мультфильма «Остров сокровищ», где он произносит: «И тогда живые, позавидуют мертвым». Ну, просто мурашки аж по спине в этот момент бегут. Ух, а кто-нибудь слышал оригинальный голос еще того, старого Дарта Вейдера из звездных войн? Это тоже что-то с чем-то, кстати, господин Джеймс Эрл Джонс которому принадлежит голос, еще и папу озвучивал льва из мультфильма «Король Лев».
В общем, мужик попал, на каком-то огрызке бумаги я «быренько» накатал текст, оставив его нервно бубнить слова, а сам же в это время усилил стандартными магическими плетениями звук в яме ну и помчался из-за кулисы обвешивать арену световыми рунами, так как прожекторов на сцене не было, к моему прискорбному сожалению. А для моего шоу не только свет нужен был, но и желательно огненная вакханалия.
Управившись за энный промежуток времени, решил, что моему шоу нужна изюминка, а следовательно, пришлось опять отвлекать мою смущенную оперную диву, занимающую по совместительству пост главы цирка, дабы он срочно обморочно выстроил пред мои ясные очи стройную шеренгу прелестных дам, что еще не успели снять свои цветастые и расшитые блестками и перьями наряды.
Высокие, низкие, стройные и не очень, они удивленно рассматривали меня, когда я с пристрастием прохаживался перед ними, выискивая нужный мне типаж.
— Ну? — Поторопил меня Вонг. — Мне еще текст учить, выбирайте уже.
— Не то. — Поцокал я придирчиво языком. — Все не то.
— Как не то? — Нахмурился бородач. — Ты вот это господин барон на моих девочек не наговаривай! Вон на Марту посмотри, посмотри-посмотри, это же не женщина — огонь! Гляди, какие сиськи, да они больше чем у тебя голова, а на задницу глянь, ни грамма жира, сплошная мышца, она даже на спор однажды орех расколола, зажав между ягодиц!
Я немного испуганно отскочил от здоровенной Марты с ее мощным тазобедренным суставом, так как мне показалось, что что-то нехорошее блеснуло в ее взгляде, направленном на меня.
— А гимнастки где? — Затравленно заозирался я по сторонам. — Была же целая труппа, там помнится, такие девочки верткие были, глаз не отвести.
— Ишь ты. — Расплылся в улыбке мужчина. — Вертких ему захотелось, только гимнасты эти не мои, я их на часть выручки пустил к себе, они сами по себе и договариваться с ними нужно отдельно.
Разыскиваемая группа людей нашлась быстро. Небольшой крытый возок с понурой лошадкой, плечистый мужичек таскавший животинке сено, ну и те самые красотки в близи оказавшиеся довольно, молодыми девчушками, каждой наверно еще и двадцати за плечами нет.
— Она! — Округлил я глаза и ткнул пальчиком в самую младшенькую, самую дельную с фигуркой настоящей куколки с большущими глазищами и с такими ресницами захлопай, кто другой, от земли бы оторвался, словно крыльями взмахнул.
— Понимаю. — Кивнул Вонг вздохнув. — И вправду хороша бесовка. Эй Прош, иди ко мне любезный разговоры разговаривать станем.
Прош это как раз тот мужчинка, что возился с лошадкой, он собственно и был главой этой бродячей труппы. Девчонки, конечно, делали вид, что занимаются своими делами, но я видел, каждая внимательно вслушивалась, по всей видимости, прикидывая свои шансы повторно выйти на цирковую арену. Но мое внимание целиком и полностью было поглощено юной прелестницей в обтягивающем красном костюмчике с разноцветным ворохом расшитых пестрых ленточек по рукавам, от чего ее образ почему-то ассоциировался у меня с фениксом. На вид ей было около шестнадцати семнадцати лет, ножки и ручки, как и у всех представителей ее профессии, имели потрясающую рельефность, а то самое место, которым могла гордиться Марта, было в разы меньше, но благодаря физической нагрузке, приобрело форму сердечка, что вполне будоражило и щемило душу, ну или чем там мы мужчины, воспринимаем окружающий мир. Идеальный типаж невинности с потрясающим налетом сексуальности.
