при этом он сохранил колдовскую плеть.
Она — тут, в реале.
Подумав об этом, он ощутил, как засосало под ложечкой.
Только теперь, когда рефлексы Снегиря потускнели, а мороз прочистил мозги, Артём по-настоящему осознал всю невероятность произошедшего.
Блин! Ведь этого просто не может быть…
Потому, что не может быть никогда…
Магия здесь, среди панельных домов? В царстве сотовых вышек, офисных центров и супермаркетов с гибкой системой скидкой? Да ладно…
Может, он спит?
Галлюцинирует в глючном коконе?
Валяется в коме после короткого замыкания?
Он остановился посреди тротуара, ошарашенно потряс головой. С подозрением оглядел окрестности — проезжую часть с сигналящими машинами, фасады, вывески, зев подземного перехода. Словно опасался, что всё это сейчас дрогнет, исказится помехами, развеется в цифровую пыль…
Взгляд у него при этом был, видимо, как у психа. Тётка в мешковатом пальто, шедшая навстречу, шарахнулась и чуть не кувыркнулась в сугроб. Это зрелище несколько отрезвило Артёма. Он зашагал дальше, а через десять минут его нагнал автобус-гармошка, идущий в нужный микрорайон.
В продуктовом он взял пачку пельменей, бутылку водки и пакет томатного сока. Поднялся к себе, засунул всё в холодильник, после чего вернулся в прихожую — и с внутренним содроганием достал из кармана плеть.
Сжал рукоятку, осторожно подвигал кистью.
Плеть не отреагировала.
Он сделал ещё несколько попыток, но толку не было. Магические эффекты не проявлялись, и не мерцали синие искры. Плеть, похоже, больше не признавала в нём Снегиря. Ну, или аура типового микрорайона подавила-таки всю магию…
Артём испытал обиду пополам с облегчением.
Вздохнул и затолкал плеть обратно во внутренний карман куртки.
Вернулся на кухню и, взяв смартфон, набрал номер.
Ответа не было долго; тоскливо повторялись гудки. Он хотел уже дать отбой, но вдруг услышал:
— Алло.
— Марина? Это Артём, привет. Мы вчера пересекались в игре.
— Ой, — сказала она после секундной заминки, — здравствуй… А откуда ты номер знаешь? Хотя да, вопрос глупый…
— Я не вовремя? Отвлекаю?
— Нет-нет, всё в порядке! Просто не ожидала…
Её голос в реале трудно было узнать. Он стал интеллигентнее, мягче; исчезли хулиганские интонации.
— Как ты? — спросил Артём. — Самочувствие в норме? Сразу я позвонить не мог, сама понимаешь. А потом, когда из каньона выехал, была уже ночь. Не стал тебя беспокоить. Решил отложить до возвращения из игры.
— Самочувствие — сегодня уже нормально… А вчера, если честно, было не очень — голова буквально раскалывалась… И слабость… Еле доползла до кровати…
— Прости. Надо было сразу тебя отправить домой, а не тащить в эту речку.
— Ну, перестань. Я сама полезла. А ты выяснил, в чём там дело? Что это за магия там такая?
— Не то чтобы выяснил, но увидел кое-что новое — это да… Марина, послушай, можно я тебя попрошу? Не езди больше в каньон. Пожалуйста. И подробности не выпытывай тоже.
Она вздохнула:
— Не поеду, не беспокойся. Да и вообще в игру — теперь вряд ли. По крайней мере, в ближайшее время.
— А что такое? Кокон сгорел?
— Почему сгорел? Работает вроде. Просто боюсь… Понимаю, смешно звучит, но в жизни я не такая, как там, в игре…
— Тоже мне, открыла Америку. Мы в жизни все не такие. А в игрушку я, кстати, и сам уже не зайду теперь.
— То есть как?
— Уволен. Сегодня утром обрадовали.
— Уволен? — испуганно переспросила Марина. — Из-за меня?
— Нет, конечно. Ты вообще ни при чём. У нас тут собственники сменились, пошла кадровая чистка. Не парься, короче, дело житейское…
— Значит, не увидимся больше?
— В реале разве что, хотя тоже не факт. Мы с тобой в разных городах. Ты в Москве, а я — за четыреста километров. А то бы я тебя пригласил на кофе.
— Ой, жаль, что в разных. Но если вдруг в Москве будешь, то звони, не стесняйся, ладно? Честно, Артём, я это говорю не просто из вежливости. Рада буду тебя увидеть.
— Да, — сказал он, — спасибо за приглашение. Если вдруг, то обязательно позвоню. А пока — отдыхай, набирайся сил.
***
Отложив телефон, он долго ещё сидел, бездумно глядя в окно, в морозную синь над крышами. Потом поставил на плиту кастрюлю с водой, включил газ и взял телепульт.
— Предвыборная гонка, — сказала дикторша на центральном ТВ, — выходит на финишную прямую. Сегодня ВЦИОМ презентовал опрос по итогам вчерашних теледебатов. На них, по мнению телезрителей, наиболее весомые аргументы представил Ярослав Громов, кандидат от Партии сильных и лидер так называемой патриотической оппозиции. Восемьдесят три процента опрошенных отдают ему предпочтение. Аналитики говорят, что аудиторию он привлекает своей харизмой, а также яркими лозунгами.
Кандидат появился в кадре — рослый и ясноглазый, со светло-русой окладистой бородой. Строгий костюм сидел на нём безупречно. Крепкий кулак пристукивал по трибуне в такт произносимым словам.
— Нынешнее руководство страны, — неторопливо чеканил Громов, — пробивает дно раз за разом. Хотя казалось бы — куда уже дальше? Свежий пример — переговоры с главами корпораций. Наш президент выплясывал перед ними, как цирковой мишка. Или, лучше сказать, как дрессированная болонка. Разве что в ногах не валялся, выпрашивая очередную подачку. Такого позора Россия ещё не знала. Пора положить этому конец. Президент Кирьянов должен уйти, чтобы страна смогла подняться с колен.
Рыхлый и невысокий Кирьянов — соперник Громова на дебатах — слушал, раздражённо сопя. Но сдержался-таки, не перебив ни разу. Заговорил лишь после того, как ведущий дал ему слово:
— Очень жаль, что мой оппонент сделал ставку на демагогию, оскорбления и откровенную клевету. Но я не буду опускаться до его уровня! Любой вменяемый человек, следивший за ходом переговоров в Кремле, подтвердит — я ни перед кем не выплясывал! Я прагматик и реалист. А историческая реальность состоит в том, что транснациональный бизнес сейчас — самый сильный игрок на мировой арене. И нам приходится с ним считаться… Да, господин Громов, именно так! Есть вещи, которые от нас не зависят! Ослабление национальных правительств — это общемировая тенденция…
— Отговорка для слабаков, — увесисто сказал Громов. — Для слабаков и предателей. Такие, как вы, превратили страну в недоразумение, в жалкий обрубок. Четверть века назад вы развалили СССР, а всего три года спустя — Россию…
— Империи распадаются не по чьей-то злой воле! И не по прихоти отдельных людей! Они
