Внезапно обратный путь на лестницу ей преградили несколько жутких существ. Подошедшая к Туле женщина уставилась ей в глаза своими побелевшими, выкатившимися глазами, лицо ее казалось голубовато-бледным. Утопленница? К Туле подползали на животах какие-то мерзкие созданья — маленькие девочки и мужчины, которых она раньше не видела и которые, судя по всему, умерли ужасной смертью, все они тянулись к ней, окружали ее.
— Но… я не хочу причинить вам никакого зла, — испуганно произнесла она. — Хочу только поискать…
Теперь речь уже не шла о сокровищах, теперь она думала о том, как спасти свою жизнь, вырваться отсюда!
С этими тварями и впрямь нельзя было шутить!
Она повернулась к лестнице. И тут заметила, как кто-то рванул ее за платье, материя затрещала. Низкорослое существо с окровавленными зубами разинуло пасть, чтобы схватить ее за руку.
Тула закричала. Она попыталась подойти ближе к спасительной двери, но тут шум стал оглушающим, от криков у нее звенело в ушах, призраки возбужденно вопили. Тула обернулась к ним, почувствовав рывки за платье и укусы, и завопила от страха. Лестница была так близко, она видела следы крови на руке, пытаясь отстраниться от нападавших на нее призраков, ей казалось, что все кончено. Никогда она не увидит больше мать и отца, никогда больше…
И тут она услышала глухое, низкое рычанье. Четыре демона стояли рядом с ней, окружая ее. Толпа чудовищ закричала и заверещала, и Тула, увидев, что проход на лестницу свободен, вырвалась из когтистых лап, оставивших на ее руке длинные полосы, пробормотала слова благодарности четырем своим жутким покровителям и опрометью бросилась вниз по ступеням. Выскочив за дверь и захлопнув ее, она бросилась с плачем на пол, вся исцарапанная, в разорванном на длинные лоскуты платье.
Она услышала внизу торопливые шаги. Хейке и Винга вернулись домой.
— Что это еще такое? — бросил на ходу Хейке. — Что за шум? Ах, Винга, здесь лежит Тула! Но почему у нее такой вид?
— Чердак… — прошептала Винга. — Она побывала на чердаке. Не потому ли ты так скоро собрался домой?
— Просто я почувствовал, что дома что-то не так. Но мысль об этом даже не приходила мне в голову!
Они подняли Тулу и отвели в ближайшую комнату. Она не позволяла к себе прикасаться, настолько исцарапанной она была. Винга принесла воды и обмыла ее раны.
— Ты сошла с ума, Тула, — сердито сказал Хейке. — Разве ты не знаешь, как это опасно? Зачем тебе понадобилось туда ходить?
Она только всхлипывала в ответ.
И когда Винга отлучилась ненадолго, Хейке тихо спросил:
— Как тебе удалось выбраться оттуда? Люди погибают там, наверху, разве ты не знаешь? Помощники Снивеля были разорваны в клочья. Никто не выходит живым из когтей призраков, если сунется к ним на чердак, в их владения. Тебе кто-то помог. Кто же?
Потрясенная, она не могла вымолвить ни слова.
Но Хейке не сдавался.
— Это не Виллему и не Доминик, я знаю, они не властны над призраками. Кто же это был, Тула?
— Демоны, — в отчаянии прошептала она. Хейке онемел. Потом сказал только:
— Тебе нужно уехать отсюда завтра же. Я хотел написать твоим родителям, чтобы они встретили тебя, но на это нет времени. Ты должна уехать немедленно! То, что ты подвергала опасности свою жизнь, это уже плохо, но с демонами дело обстоит гораздо хуже. Почему они помогли тебе, Тула?
— Не знаю.
Он потряс ее за плечи.
— Отвечай мне!
Вошедшая в это время Винга спасла ее.
— Дорогая Тула, почему ты пошла на чердак? — спросила эта моложавая сорокалетняя женщина.
Как обычно, Тула решила прибегнуть к спасительной лжи.
— Я знала… что там есть… что-то очень важное… Слова с трудом пробивались у нее сквозь плач, но Хейке и Винга были терпеливы.
— …важное для… Людей Льда… Я хотела посмотреть… там, наверху… я думала, что… я найду…
Она жалобно шмыгнула носом.
— Это безумие! — сказал Хейке. Но потом подозрительно спросил:
— Ты уверена в том, что это и было причиной? Ты «меченая», Тула. И ты не проявляла никакого интереса к тайному наследию Людей Льда. Это неестественно, я знаю это по собственному опыту.
И тут Тула вспыхнула, как порох. Сев, она стукнула кулаком по тумбочке.
— Да! Да, это так, я искала сокровища! Они принадлежат мне. Мне! Потому что ты ими не пользуешься, у тебя они просто лежат и гниют!
И тогда Хейке улыбнулся широкой, понимающей улыбкой.
— Вот теперь ты говоришь откровенно! Теперь я узнаю это вожделение по обладанию наследством. Теперь я понимаю смысл твоего визита на чердак. Я был несправедлив к тебе, Тула. Ты была такой способной, такой послушной и покладистой, хотя тебе приходилось бороться с собой. Я дам тебе кое-что из этих сокровищ в качестве задатка. Ты это действительно заслужила. Тебе от этого легче?
— Да, спасибо, — пропищала она, совершенно сраженная его добродушием, которого она не заслуживала, по ее мнению.
После этого ее обнял Хейке, а потом Винга.
Однако Хейке напомнил:
— Сегодня ночью ты переночуешь с Вингой, а я перейду в другую комнату. Хотя я и рад, что ты жива, мне совершенно не нравится та помощь, которую ты получила! Я не понимаю, что это значит…
Тула так и сделала. И она была благодарна ему за то, что он дал ей возможность спать в одной комнате с Вингой: она была страшно напугана.
И еще: теперь она уже не верила в то, что демоны являлись ей в фантастических, эротических снах. Они представляли собой нечто большее.
Ей было трудно заснуть в ту ночь. По многим, многим причинам. Страх, боль, грусть по поводу того, что она вынуждена покинуть своих друзей: Хейке, Вингу, Эскиля и всех тех, с кем она познакомилась в округе Гростенсхольм, — пациентов, животных во дворе…
Но заснуть ей не давала главным образом мысль о том, что эти четыре демона, узнав, что она собирается уезжать, не захотят отпускать ее — и эта мысль наполняла ее ужасом. Что если они захотят отомстить Хейке и его семье, за то, что она уедет? Несмотря на то, что ей жаль было расставаться с Гростенсхольмом, ей хотелось немедленно покинуть его. Хейке был прав, хотя он ничего и не знал о визитах демонов. А ведь они посещали ее тогда, когда она чувствовала сексуальное волнение и нуждалась в близости с мужчиной.
Тула с содроганием вспоминала ночи, проведенные с духами преисподней. Разумеется, они прибегали к более изощренной технике, помимо прикосновений, и они были тем более изобретательны, чем больше ей этого хотелось. Она принимала их за фигуры из своих снов и, возможно, находилась в своего рода гипнотическом состоянии каждый раз, когда они появлялись, потому что комната казалась ей так странно освещенной, предметы казались расплывчатыми, а все, что происходило, казалось таким отдаленным.
