В общем, изловили меня гады, а один так сильно к стенке приложил, что я реально звезды увидела.
— Я искра, меня нельзя убивать, — просипела я, когда тот, что приложил, шею сдавил, с явным намерением ее сломать. И что же она всем так нравится-то?
Так, не отвлекаемся, а пытаемся внушить придуркам, что меня надо отпустить, извиниться и до квартиры проводить. Только это какие-то неправильные придурки были. Услышав, что я искра, в ужасе не отпрянули, извиняться не стали, а обрадовались как-то.
— Я искра — это смерть, — попыталась снова донести истину, но в ответ один из них приблизил свою морду к моей, впечатлил нехилыми клыками, обнюхал, и выдал своим несвежим дыханием:
— Мы уже мертвы, так чего нам бояться?
— Что я сдохну от того амбре, что ты источаешь? — предположила я. А этот тип обидчивым оказался, сжал шею так, что я увидела смерть, черную страшную, почему-то с мечами. А, нет. Обозналась я, не смерть это. Диреев, провел какой-то прием, и от моего вампира осталась только рука, которая меня продолжала сжимать. Я ее еле отодрала, бросила на пол, да потопталась по наглой, не желающей помирать конечности.
— Не, ну что за дела? Ты помирать-то думаешь?
Нет, не хочет гадина. Убегает. А я за ней по ступенькам. Что там Диреев с остальными делал, смотреть не желала, меня от шока, наверное, на этой руке заклинило. Мне вот сейчас, всенепременно надо было ее уничтожить. Кажется, я действительно сбрендила. Нет бы на помощь звать, а я гоняюсь за мерзкой вампирской рукой по лестнице.
У каморки тети Кати я притормозила.
— Ага, вот ты куда спряталась, убогая? Трепещи, пришла твоя смерть!
Я заглянула в каморку и обомлела.
— Тетя Катя? А вы что тут делаете?
Похлопала глазами, Катерина Ивановна тоже, бледная, взъерошенная, с большой шишкой на лбу и рукой вампирской на макушке.
Блин, вот не везет бедной старушке по крупному. То с козлом Мартином разговоры ведет, то букеты от странных мужиков принимает, а теперь это. Как бы не поехала наша баба Катя снова в дурдом.
— Спокойствие, только спокойствие, — выдала я, с трудом сама понимая, что можно сделать.
— Элечка.
— Да, Катерина Ивановна, — обратилась я в слух.
— Сегодня Хэллуин?
— Нет, а что?
— Тогда почему этот тип сзади так странно выглядит?
Я обернулась. Четвертый. И этот даже страшнее того, с несвежим дыханием. Тот хоть выказывал какие-то признаки интеллекта, в этом же не было ничего. Ни одной извилины, а только желание сожрать нас немедленно. Но и я без боя не дамся. Так что схватила руку с макушки вахтерши, запустила в гада, а потом попыталась ударить его ногой хоть куда-нибудь. Не вышло. Руку он отодрал, а меня за ногу схватил и вывернул так, что лодыжка хрустнула, а я взвыла от боли.
— Диреев, где бы ты там ни был, сейчас самое время меня спасать, — пискнула я, когда гад попытался меня прибить, но помощь пришла, откуда не ждали.
Женька двинула урода каким-то крюком по башке, где только откопала? Тот покачнулся, но не свалился, обернулся к ней, а я на столе не хилый тесачок увидала, ну и вогнала его прямо в ступню паразита.
— Око, за око, гад. Нога, за ногу.
Тот взвыл не хуже меня, но это позволило нам отползти подальше. Они вдвоем с Екатериной Ивановной помогли мне подняться, и мы попытались скрыться. Не вышло, этот придурочный оклемался.
— Да когда ж ты сдохнешь-то? — простонала я, и попыталась закрыть собой сестру. Тетя Катя вжалась в стену и начала что-то бубнить. Молитву что ли?
Я уж тоже хотела воззвать ко всем святым, но внезапно вампир вздрогнул, не дойдя до нас каких-то пары шагов, а через секунду меня забрызгало чужой кровью. Тело опало, и я увидела то, что, наверное, еще долго будет мне сниться в кошмарах.
Мне говорили, что Диреев каратель, говорили, что он может и имеет право убить без всякого суда и следствия, но я даже не представляла, каким он при этом становится. Жутким, до ужаса, до громкого крика, такого встретишь в темном переулке, сам окочуришься, даже стараться не надо будет. Его волосы, были абсолютно седыми, на руках появились жуткие черные вены, глаза превратились в два страшных, бездонных провала, мне показалось даже, что оттуда на меня смотрит сама смерть.
— Не бойся меня, — прошептала смерть.
Но как я могла не бояться? Это же просто невозможно.
— Пожалуйста…
Он коснулся моего лица, а я поразилась, насколько ледяная у него рука. Она обжигала холодом, но лучше смотреть на нее, чем встретиться снова с этим жутким взглядом.
А потом я услышала гул, вспыхнул яркий, ослепляющий свет и в подъезд ворвались инквизиторы, много. Я обернулась к Женьке, обняла ее, посмотрела на застывшую тетю Катю и поняла, что они применили то заклинание, останавливающее время для людей. А еще я поняла, что моя сестра больше не человек, и даже не искра, потому что у тех и других аура есть, а у моей сестры ее не было.
Я никак не могла прийти в себя. Нас вывели, усадили на скамейку около дома, что-то говорили, о чем-то спрашивали, Женька даже отвечала, а я не могла. Такое ощущение, что из меня выкачали все эмоции, мозг отупел, я сама отупела, и никак не могла понять, что хочет от меня рыжеволосая девица — оборотень, которую я, кажется, встречала когда-то, или дядечка «колобок» в смешной кепке. Я так и сидела, не реагирую на внешние раздражители, пока не появился Диреев.
— Идите, здесь я сам справлюсь, — проговорил он, и когда те скрылись в подъезде, просто обнял, прижал к себе так крепко, что я с трудом дышала, и простоял так… не представляю, сколько. Долго. Его несколько раз окликали все прибывающие инквизиторы, но тут же отходили, так ничего и не спросив.
— Майор, почему все зовут тебя майор? — спросила я. Почему-то для меня это было очень важно.
— Потому что это мое звание, — просто ответил он.
Внезапно сильно хлопнула входная дверь, я вздрогнула, и словно оборвалось что-то, какая-то пружина внутри.
— Тшш. Все хорошо, теперь все хорошо.
— Почему я? — вдруг воскликнула я. — Что я им сделала? Я ведь не хотела, не хотела всего этого. Я не хотела быть искрой.
— Я знаю.
— Нет, не знаешь. Моя жизнь была простой и обычной, никто не пытался меня убить. Никто. Пока ты не появился. Это все ты. Все из-за тебя, из-за тебя!
Второй раз за день я дошла до истерики и снова из-за него.
— Я тебя ненавижу, ненавижу! Ненавижу!
— Я знаю, маленькая, я все знаю. Успокойся, пожалуйста, все хорошо, все теперь будет хорошо. Обещаю. Никто больше не обидит тебя, никто.
Он говорил, утешал, обнимал и гладил меня по волосам, но ничего не помогало. Тогда Диреев снова применил что-то, свою жуткую магию, и все прекратилось, меня перестали душить эмоции, я смогла соображать хоть что-то, и первое, что сделала, придя в себя, разжала руки, вцепившиеся в его куртку.
