Я не пытался объяснить все эти тонкости Ворнану Девятнадцатому. Его ставила в тупик сама идея денег, так что не вмело смысла углубляться дальше, говорить о том, как деньги меняются на секс, а налоги с этих сделок направляются на повышение благосостояния всего общества. В холле он повернулся ко мне.
— Зачем нужны такие заведения вашим согражданам?
— Чтобы удовлетворять их сексуальные потребности.
— И они дают деньги за это удовлетворение, Лео? Деньга, которые они получили, выполняя какую-то другую работу?
— Да.
— А почему не выполнить эту работу непосредственно в обмен на удовлетворение сексуальных потребностей?
Я коротко объяснил ему роль денег как меры стоимости и их преимущество над простым бартером. Ворнан улыбнулся.
— Интересная у вас система. Будет о чем поспорить по возвращении домой. Но почему нужно платить деньги за сексуальное удовольствие? Это же несправедливо. Женщина, которую нанимают, приходя сюда, получает деньги плюс сексуальное удовольствие, то есть ей платят дважды.
— Удовольствия они не получают, — возразил я. — Только деньги.
— Но они же участвуют в половом акте. Так что получают удовольствие от мужчин, приходящих сюда.
— Нет, Ворнан. Они лишь позволяют себя использовать. Взаимного удовольствия нет. Они доступны каждому, а потому не находят физиологического удовлетворения в том, что делают.
— Но удовольствие неизбежно, когда одно тело сливается с другим, невзирая на мотив!
— Такого нет. Во всяком случае, у нас. Вы должны понимать…
Я замолчал. На его лице отразилось неверие. Более того, ужас. В то мгновение я увидел в Ворнане пришельца из иного времени. Принципы сексуальной этики нашего общества оскорбили его до глубины души, маска скучающего туриста исчезла, и предо мной предстал истинный Ворнан Девятнадцатый, потрясенный нашим варварством. Мне же не оставалось ничего другого, как задуматься о неисповедимости путей господних, об уготованном нам будущем. А потому, дабы не предаваться грустным мыслям, я предложил Ворнану следовать дальше.
Он согласился. Мы пересекли холл, устланный пружинящим пурпурным линолеумом. Остановились перед выложенной полированными мраморными плитами стеной с чередой кабинок.
Перед экскурсией я получил подробные инструкции, а потому знал, что нас ждет. Ворнан вошел в одну кабинку, я — в соседнюю, слева от него.
Едва я сел, зажглась надпись на дисплее компьютера: «Пожалуйста, отвечайте на вопросы четко и громко. Если вы прочитали и поняли написанное, скажите да».
— Да, — громко произнес я, подумав, а способен ли Ворнан прочитать текст. По-английски он говорил бегло, но это не означало, что он умеет читать. Я было приподнялся, чтобы зайти к нему и узнать, не требуется ли моя помощь, но компьютер борделя уже вступил со мной в диалог, так что я уже не мог оторваться от дисплея.
Его интересовали мои сексуальные вкусы.
ЖЕНЩИНА?
— Да.
МОЛОЖЕ ТРИДЦАТИ?
— Да, — после короткого раздумья.
ПРЕДПОЧТИТЕЛЬНЫЙ ЦВЕТ ВОЛОС?
Я помялся.
— Рыжеватые, — исключительно для разнообразия.
ПРЕДПОЧТИТЕЛЬНЫЙ ТИП ТЕЛОСЛОЖЕНИЯ: ОПРЕДЕЛИТЕСЬ НАЖАТИЕМ КНОПКИ ПОД ЭКРАНОМ.
На экране возникли три женских контура: мальчиковая фигура, с грудью и бедрами средних размеров, и с гипертрофированными, благодаря стероидам и силикону, формами. Моя рука застыла над кнопками. Возникло искушение выбрать самую толстую, но я напомнил себе, что пришел сюда за разнообразием, а потому остановился на мальчиковой фигуре, такой же, как у Эстер Миккелсен.
Теперь компьютер перешел к способам половых сношений. Меня информировали, что извращения потребуют дополнительной оплаты. К моему удивлению, анальный секс стоил в пять раз дороже орального, а садизм, естественно, под строгим контролем стоил куда больше мазохизма. Но я обошелся без плеток и сапогов, не возникло у меня желания кончить в пупок или в ухо. Пусть от этого получают удовольствие другие, в этих вопросах я — консерватор.
Определившись со способом, компьютер перешел к позиции. На экране появились двадцать или больше мужских в женских фигурок, совокупляющихся в самых разных позах, эдакие иллюстрации к «Кама-Сутра». Я бывал возле знаменитых индийских храмов, стены которых украшали каменные барельефы мускулистых мужчин и полногрудых женщин, Кришна и Радха[31] во всех мыслимых и немыслимых положениях. Конечно, компьютерному изображению недоставало той энергии, которой лучился камень под жаркими лучами солнца. Богатый выбор заставил меня призадуматься, но мне все же удалось справиться и с этим.
А потом пришел черед самых деликатных вопросов: компьютер пожелал узнать мое имя и идентификационный номер[32].
Говорили, что это положение ввели в закон мстительные конгрессмены-ханжи в отчаянной борьбе против программы легализированной проституции. Логика у них была простая — никто не пойдет в бордель, зная, что информация о его визите останется в памяти компьютера и при необходимости может быть использована отнюдь не в благочестивых целях. Управляющие этими заведениями, конечно, выполняли выставленное условие, но клялись всеми богами, что сведения эти до скончания веков останутся за семью печатями и никоим образом не попадут в чьи-либо руки. Я полагаю, что некоторые действительно отказывались от посещения компьютеризованных публичных домов только из-за того, что их приход будет где-то отмечен. Но я, чего мог бояться я? Из профессоров меня могли выгнать только за аморальный проступок, но я не видел ничего аморального в посещении заведения, функционирующего под крылышком государства. Я назвал свои имя и идентификационный номер. И тут же подумал, как выкрутится из этой ситуации Ворнан: у него-то номера не было. Но, вероятно, в компьютерную программу ввели нужную поправку, потому что и он миновал этот этап.
Из столика под дисплеем выдвинулся ящик. Там лежала маска, которую мне предложили надеть. Я повиновался. Термопластик плотно, словно вторая кожа, облегал лицо. Меня удивило, что такой тонкий материал может что-то скрыть. Но поймал свое изображение на потухшем экране и не узнал себя. Каким-то чудом маска превратила меня в другого человека.
На экране появилась новая надпись: мне предлагалось пройти к двери. Тут же сдвинулась одна из стен кабинки. Я шагнул на уходящий вверх эскалатор. Слева и справа от меня поднимались и другие мужчины: возносящиеся души, с чужими лицами, напряженными телами. А вверху нас встречало слепящее сияние. С соседнего эскалатора мне помахали рукой. Ворнан! Я узнал его, несмотря на маску. По миниатюрной фигурке, посадке головы, ауре, окружавшей его.
