Молитва второго жреца затихла. Со странным выражением на старческом лице смотрел он на Мерлина.
— Ты говоришь необычные вещи, сын мой, — сказал он.
— Если ты слышал обо мне, жрец, то знаешь, что я вообще необычный человек. Если хочешь сразиться силами, то знай: это детская игра, а ребенок не сознает, чем играет. Смотри!
Он быстро провел перед собой пальцем. На вершинах камней вспыхнули огоньки. Старший жрец смотрел на них спокойно. Его товарищ возбужденно воскликнул:
— Работа дьявола!
— Если это так, то уничтожь ее, жрец! Добро должно победить зло, — сказал Мерлин.
Огоньки снова зажглись.
Жрец заговорил по-латыни, но огни продолжали гореть. Наконец Мерлин щелкнул пальцами и они исчезли. Лицо жреца побагровело от гнева.
— Природа зла вне человека, а не в нем самом, — заметил Мерлин. — Он создает в себе возможности для ненависти, страха и всего того, что таится в темноте. Если же он не создает такой возможности, то и не порождает дьявола. Я не использую Силу для вреда, никогда не использовал, да и не собираюсь. Ибо, если я обращу свои способности на это, они погибнут. Какого бога я призываю, опираясь на Силу, это мое дело. Я не заставляю других верить в него. Достаточно, что я знаю о существовании Силы, которая была, есть и будет.
Старший жрец некоторое время смотрел на него, потом сказал:
— Незнакомец, у нас с тобой разные дороги. Но с этого момента я не верю, что ты помощник злой силы. Ты печально заблуждаешься, и я буду молиться о тебе, чтобы ты отвернулся от ложного пути и свернул на истинный.
Мерлин склонил голову.
— Жрец, все молитвы, произнесенные с добрыми намерениями, замечаются Силой. И неважно, к кому они обращены. Я не желаю тебе зла, не желай и ты мне его.
— Нет! — крикнул младший жрец.
Глаза его пылали гневом, а может, он испытывал страх.
— Это демонское отродье угроза для всех верующих. Он умрет!
Неожиданно священнослужитель сделал выпад мечом, и весьма искусно. Мерлин понял, что прежде, чем надеть рясу жреца, он был воином. Но Мерлин был наготове. Он видел выражение глаз противника. Рука Мерлина взметнулась. Меч, словно притянутый сильным магнитом, отлетел в сторону и ударился о ближайший камень. Клинок меча раскололся.
— Иди с миром, — сказал Мерлин жрецу.
Жрец, не веря своим глазам, смотрел на поломанное оружие.
— Я никому не хочу зла. Но тебе лучше уехать отсюда. Тут живет древнее заклятие. Ни один человек не смеет обнажить меч в Священном кругу. Установившие этот закон давно мертвы, но сила их молитв живет. Иди и радуйся, что камни не восстали на тебя.
— Брат Гилдас, — негромко сказал старший жрец, — во имя твоего повиновения господу, уходи. Этот человек идет своей дорогой, и не нам его допрашивать.
Он поймал узду лошади младшего жреца и повернул, ведя за собой вторую лошадь, а всадник сидел на ней молча, словно лишившись дара речи. Когда они отъехали к ожидавшим их воинам, старший жрец отдал приказ.
Воины отпустили лошадь Мерлина и двинулись прочь с торопливой готовностью, которая свидетельствовала, что если жрецы не верили в Силу древних, то сами воины верили.
Мерлин смотрел им вслед. Снова на него обрушилась свинцовая усталость. Он должен был поспать. Но разумно ли задерживаться здесь?
Он решил, что старшему жрецу можно верить. В споре он оказался сильнее.
К тому же было ясно, что воины не захотят возвращаться в долину Солнца. Мерлин прошел к Королевскому Камню. Солнце пригревало. Ветер стих.
Мерлин сгреб сухую траву и устроил себе постель.
Проснулся он к вечеру. Его разбудило ржание лошади. Животное паслось среди камней. Мерлин позавидовал лошади: он проголодался. Накануне вечером он съел все, что у него было, а сейчас на дворе не то время года, когда можно утолить голод ягодами или орехами. Придется вспомнить детство и испытать удачу с камнем в руках. Может, удастся добыть кролика.
Выбрав несколько подходящих булыжников, Мерлин начал охоту и обнаружил, что старое умение не забылось. Но он не покидал круга камней. Здесь он развел костер, добыв огонь ударами ножа о камень. У Королевского Камня он поджарил кролика и съел его до последнего кусочка.
Несмотря на сгущавшиеся тени, Мерлин снова лег на постель из сухой травы и спокойно уснул. Он чувствовал, что, выполнив задачу своей жизни, обрел свободу. В этом кругу ничто не может угрожать ему.
Спал он без сновидений.
Его разбудило солнце. Задерживаться было незачем. Мерлину казалось, что пройдет немало времени, прежде чем придет ответ на зов Маяка. Но перед отъездом он снова положил руку на камень, чтобы ощутить уверенное мощное биение.
Он двинулся в Камелот. Жрецы Модреда, преследовавшие Мерлина, были открытым объявлением войны, и Мерлин не мог на это не ответить.
Юноша не должен думать, что хоть в чем-то одержал победу, что заставил Мерлина бежать.
Теперь Мерлин свободен и все силы использует на то, чтобы заставить Артура выслушать его. Он установил Маяк и теперь дальнейшее от него не зависит.
В дороге он услышал новость о победе короля над саксами. Он с самого начала считал, что это всего лишь незначительная стычка.
В трехэтажном внутреннем дворце, обнесенном каменной стеной, у Мерлина была своя комната. Он прошел туда, задержавшись лишь для того, чтобы приказать слуге принести ему котел с горячей водой для умывания. Тело и одежда у него просолились от пота.
Стоя посреди своей маленькой комнаты, он огляделся и почувствовал странное беспокойство, как будто комната была ему незнакома.
Вот банки с лекарствами, пучки сухих трав, подвешенные на стене, несколько книг на латинском, камни, странная форма которых привлекла его внимание. Никакого богатства и никаких украшений. Кровать, похожая на грубый ящик, с суровым полотном постельного белья, ни ковров на стенах, ни шкур. Он вспомнил другие комнаты — прекрасные комнаты своих снов.
Увидит ли он их когда-нибудь наяву?
Людям потребуется много времени, чтобы восстановить утраченные знания и построить новые города. Даже если корабли прилетят завтра, пройдет не одно поколение, прежде чем мир снова расцветет.
А если Небесный народ встретится с такими, как Гилдас? Возможно ли переубедить таких? Можно ли будет работать с ними?
Найдется ли достаточно людей, которые поверят Повелителям Неба и вместе с ними станут строить будущее? Или страх и благоговение перерастут в ужас, и невежественные люди отвернутся от предложенного им нового мира?
Артур. Теперь Мерлин знал, почему он должен выиграть битву за Артура. Не потому, что Артур не знает себе равных как военачальник, а потому, что он символ, за котором пойдут люди, в которого они поверят.
