К нам на второй этаж поднялся Чарли — семилетний мальчуган-кокни.
— Вас зовут Чарли, если я не ошибаюсь? Пожалуйста, сходите за тортом «баттенберг»[54]. Вот вам деньги. Чай у нас есть.
Я достал гуммиарабик, и Гарри Поттер стал склеивать надломившуюся волшебную палочку, без которой, думаю, не обходится ни один маг. Заканчивая ремонт, он рассказывал нам о некоторых сторонах жизни волшебников.
— У нас существует единственный вид спорта — квиддич. В этом виде спорта волшебники летают на мётлах. Вообщё мы летаем на мётлах, и, вопреки мнению маглов, это относится и к мужчинам. Так вот, спортсмены летают на мётлах, и в воздухе летают четыре мяча.
Холмс прервал его.
— И вам не надоедает один и тот же вид спорта? У нас их гораздо больше: футбол, крикет, крокет, скачки с препятствиями, хоккей с мячом, с шайбой, на траве и т. д. Я, в свою очередь, умею боксировать и фехтовать. Кстати, что у вас насчёт электричества?
— Электричество у нас, конечно, не применяется. Кроме того, на территории Хогвартса, волшебной школы, электричество само собой отключается. Отец моего друга интересуется применением электричества у маглов. Он однажды услышал про камин: «Со штепселем? Мне нужно непременно его увидеть!»
— Как вы сказали? Со штепселем?
— Да. Разве их у вас ещё нет? Как же вы присоединяете приборы?
— Через патрон, как лампы. А как иначе?
— Нет, я лучше не буду объяснять это раньше времени, чтобы не исказить историю изобретений.
— У нас и с электромобилями затруднения. — Я скривился, вспомнив американское изобретение. — А американцы используют электричество не по назначению: для совершения «самой гуманной казни». Мистер Холмс, конечно, не одобряет это варварство. Да, для нас, добропорядочных англичан, это просто варварство.
Гарри Поттер перешёл на другую тему.
— В мире волшебников, конечно, есть главный злодей. Для нас его имя — табу. Правда, я не гнушаюсь произносить это имя. Но и вам на всякий случай не советую.
— Следовательно, волшебники используют вместо его имени эвфемизм?
— Да, его называют Тёмный Лорд, Сами Знаете Кто или Тот Кого Нельзя Называть. Он пытался убить меня, и я единственный, кого Тёмный Лорд не смог победить. У меня от этого на лбу остался шрам интересной формы. И после него же у меня обнаружилась его способность разговаривать со змеями.
Шерлок Холмс поднял бровь.
— Интересное дело. У нас с Ватсоном было дело, когда доктор Ройлотт вызывал свистом смертоносную змею. Выходит, ему далеко до вас с вашим Тёмным Лордом.
Поттер вдруг задал неожиданный вопрос.
— Кстати, меня интересует один вопрос. В вашем веке и в вашем мире главным злодеем у маглов считается профессор Мориарти. Не могли бы вы его описать?
— Я отлично помню его облик. Профессор тощ и высок. Бледное, выбритое лицо. Глубоко запавшие колючие глаза. Длинные белые пальцы. Голова выдаётся вперёд и раскачивается, как у змеи.
— Да, действительно. Ваш профессор Мориарти поразительно напоминает нашего Тёмного Лорда.
— Вот как! А что если это одно и то же лицо? Впрочем, если бы Мориарти был волшебником, я бы лежал на дне Рейхенбахского водопада.
Действительно, будь Наполеон преступного мира всесильным чародеем, в моей теперешней жизни не было б не только безвременно умерших брата и жены, но и Холмса, и это было бы уже не на три года, а навсегда. Но в моём воображении сразу же предстала более грандиозная и более катастрофическая картина…
Тёмный Лорд Мориарти сидит в каком-нибудь неприступном замке, окружённый магическими артефактами, и управляет своими вассалами, всеми преступниками и злодеями мира, от американских до японских. Полковники Мораны летают на мётлах и стреляют по «маглам» из самозаряжающихся духовых ружей. Доктора Ройлотты командуют змеями на их же языке, приказывая им заползать в самые недоступные места и кусать ничего не понимающих людей. А по болотам носятся сверкающие фосфорическим пламенем собаки Баскервилей…
— Дорогой Ватсон, что с вами? — услышал я сквозь обморок далёкий голос.
Я очнулся и обнаружил, что полулежу в кресле. Холмс держал у моих губ фляжку с коньяком.
— Нет, просто у меня разыгралось воображение после ваших разговоров о преступных магах. Давайте не будем возвращаться к этой теме.
В дверях возник Чарли с заказанным нами тортом. Мистер Поттер налил чай. Мы начали трапезу.
— Ну как, у вас всё в порядке с палочкой? — поинтересовался Холмс. — Вы можете испробовать её на нас?
— Холмс, неужели вы не боитесь? — воскликнул я. — Вы ведь не подопытный кролик, чтобы участвовать в таких опытах.
— Для такого опыта будет достаточно, если мы перенесёмся в какое-либо другое место. Можете начинать, Поттер. Только сначала нам следует естественным способом перейти в мою спальню, чтобы миссис Хадсон не заметила ничего подозрительного.
Я поразился готовности принести собственного товарища в жертву науке. Холмс, любитель экспериментов, потащил меня в свою спальню. Волшебник взмахнул палочкой, произнеся заклинание «Портус»…
2
После того, как Гарри Поттер произнёс заклинание, ничего сверхъестественного с нами не произошло. Мы уже решили, что произошла ошибка, но в этот миг мы обнаружили в спальне двух незнакомых людей.
На кровати, раскинув руки в разные стороны, лежал черноволосый мужчина в чёрном костюме, имевший явное сходство с Холмсом. Лица второго я не видел, поскольку он смотрел в окно, держа в правой руке сигарету. В его волосах была седина.
— Какая очаровательная девушка! — сказал второй, глядя в окно.
Вне всякого сомнения, это были мои слова, поскольку другой незнакомец ответил словами Холмса:
— Очаровательная? Я не заметил.
После этих слов зависло молчание. «Холмс» скосил на нас глаза и неожиданно вскрикнул.
— Почему вы кричите? — прошептал «Ватсон», не отворачиваясь от окна. — В сценарии этого нет. — Тем не менее, он тоже закричал. — Что такое? Куда пропала Дженни Сигроу?
Незнакомцы повернулись к нам, и я увидел, что второй из них похож на меня, хотя на вид был старее.
— Боже, куда мы попали?
— Вы находитесь в доме 221B по Бейкер-стрит, — ответил Холмс, не понимая причины их удивления.
Брюнет уставился на нас так, словно мы были невиданными экспонатами в Музее восковых фигур. Не спрашивая разрешения, он потянулся к нам левой рукой, пытаясь нас пощупать, по-видимому, сомневаясь в нашей материальности.
— Вы сам Шерлок Холмс? А вы доктор Ватсон? — его слова отличались довольно чёткой дикцией.
