Если высадятся в степи и пойдут на штурм Рва, мы просто расстреляем неприятеля. Если не удастся помешать высадке внутри акватории Плажа, то применим тактику уже доказавшую свою эффективность: лучники, находясь внутри квадрата копейщиков, защищающих их щитами, будут непрестанно осыпать врага стрелами. Сами копейщики атаковать не станут, их цель — держать оборону и давать лучникам собирать жатву. В случае атаки неприятеля с целью близкого боя, ощетинившаяся копьями и прикрытая щитами стена практически будет недоступна для удара мечом.
На некотором отдалении от копейщиков и лучников я и оба американца станем отстреливать из винтовок особо ретивых противников, угрожающих флангам. И наконец, в случае массового навала противника и угрозы окружения или поражения, в бой вступят пулеметы. Весь ход боя предвидеть невозможно, но обсуждался и вариант, предложенный Тиландером. По его плану при приближении противника часть лучников на кораблях должна уйти в море, чтобы потом атаковать корабли и оставить врага без плавательных средств. Этот план требовал большой скоординированности, и я его отклонил: разделив силы, мы можем и не устоять, если объективная причина не позволит американцу вовремя вернуться и ударить в спину.
Малый Совет закончился, все расходились с печатью тревоги на лицах. До сих пор нам противостояли дикари вооруженные каменными топорами и копьями. Новый враг вооружен куда лучше, имел город и большие человеческие ресурсы. И это не наспех собранные орды дикарей, люди Зикура осознавали себя одной общностью. При правильно поставленных целях, люди, объединенные идеей, куда опаснее свирепых дикарей.
После ухода членов Совета позвал Алолихеп.
— Алоли, может мы зря готовимся, и Зикур побоится высунуться из Ондона? Он же знает, что мои лучники лучше, зачем ему рисковать?
— Макс Са, у него очень много воинов. Если половина их умрет, все равно останется очень много. Если Зикур не найдет и не убьет меня и Келадонхепа, он же думает, что мой брат жив, его власть может пошатнуться. Многие в Ондоне захотят, чтобы Келадонхеп сел в Священное ложе. Он обязательно придет, — уверенно заключила Алолихеп.
— Пришедший с мечом, от меча и погибнет, — я встал, — Санчо, Бер, пройдемся по Плажу, надо все еще раз осмотреть своими глазами. — Оставив жен и детей, вышел в сопровождении своих телохранителей. Хад с задумчивым видом дожидался во дворе, словно случилась нечто неприятное.
— Хад, что такое? — спросил я старосту, не дожидаясь пока он сам созреет для исповеди.
— У нас много сушеной рыбы и мяса в погребах. Люди меняют товары на базаре, все меньше приходят ко мне, принося шкуры в обмен на еду, — пожаловался мой управляющий.
— Ничего страшного. Разберемся с Зикуром, и я введу в оборот деньги, все придет в норму, — успокоил я старосту, который немедленно захотел узнать, что такое «деньги». Пока шли к скотному двору, объяснял, как строятся товарно-денежные отношения, но человеку каменного века усвоить материал весьма непросто.
— Макс Са, можно будет отдать кусочек металла и получить на него еду, шкуру или нож? — на лице Хаде читались сомнения.
— Да, и не только это. На кусочек металла любой сможет купить или получить все, не торопись, скоро все сам увидишь. А пока проверим состояние колодцев на случай длительной осады. Да и боеготовность воинов тоже желательно оценить, может, разленились за время сытой жизни. Так, за разговорами о обыденных вещах и неторопливой ревизией поселения, пролетело пол дня.
Верблюдов, готовых нести на себе наездника, вместе с Дромом теперь тридцать один. Они объявлены неприкосновенными, и только избранный круг людей мог кормить и ухаживать за ними. Канк радостно подбежал навстречу, хвастаясь приплодом: за время моего отсутствия родилось три верблюжонка. Дром, заревев, тоже ринулся мне навстречу и остановился, обнюхивая. Закончив процедуру, верблюд громко фыркнул, забрызгав нас слюнями и прилег, приглашая меня прокатиться.
Лар времени даром не терял, продолжая муштровать копейщиков. Совместно с Гау, они продемонстрировали необходимые перестроения и взаимодействие лучников и копейщиков. На учениях все шло гладко, посмотрим, как все получится под обстрелом врага. Похвалив обоих, направился к дворцу, голод напоминал, что я с утра не ел, а солнце уже клонилось к закату.
Дома меня ожидал царский ужин: запеченные в глине куропатки, которых охотники добыли по случаю моего возвращения в Плаж, чечевичный суп и пшеничные лепешки, пахнущие настоящим хлебом. Санчо, радостно урча, набросился на еду с таким аппетитом, что Нел часть еды просто вырывала у него из рук, боясь, что мы с Бером останемся голодными.
Еще два дня прошли в повседневных хлопотах: навестив кузнецов, убедился, что над моим последним заказом работа кипит вовсю. Испачканные сажей Рам и Лайтфут носились около домны, перетаскивая куски чугуна к горну, где начинали переплавлять чугун в сталь. Еще во дворце провел ревизию оружия: копий, топоров и мечей хватит еще на полсотни воинов. Запас стрел тоже впечатлял, но Гау все равно получил задание продолжать их изготовление. Его лучники тренировались каждый день, и хотя среди них попадаются приличные стрелки, до показателей Маа, съеденного неандертальцами, никто не дотягивал.
На четвертый день после возвращения в Плаж со стороны степи показалось облачко: Бар возвращался вместе с жителями Форта, гоня перед собой животных. В Форте осталось двое дозорных, которые при виде неприятеля, просто должны были примчаться в Плаж на верблюде. Это давало нам около суток форы, времени достаточного, чтобы достойно встретить неприятеля.
Глава 18. Зикур
Минад родился третьим ребёнком в семье Рипона и Мендеры: самым старшим был Зикур, потом умерший в младенчестве Кимарх. Младше Минада только единственная девочка в семье — Голайса, с детства отличавшаяся необыкновенной красотой. Отец Минада Рипон трудился гончаром, и сколько мальчик себя помнил, они жили в Ондоне недалеко от речных ворот, прозванных так, потому что выходили в сторону Великой Реки Ямби, разливавшейся каждый год и выносившей в долину огромное количество черной вязкой земли, в которой хорошо рос ка (пшеница).
Минад осваивал азы гончарного мастерства с самого детства, понимая, что за хороший горшок платят хорошо. За один качественный горшок расписанный хной и красками можно получить столько мяса или рыбы, сколько вмещал сам горшок. Его старший брат вырос другим человеком: едва вступив в пору взросления, он нанялся в воины и ходил с луком и мечом. Через два сезона разлива Ямби Зикура сделали старшим над десятком воинов, и его серая туника сменилась двуцветной бело-красной.
Каждый год приходили сборщики налогов Атонахепа, забиравшие очень много готовых горшков. В этом году Рипон заартачился и не захотел платить, кричал, что его сын Зикур является военачальником и накажет сборщиков. Напрасно мать Минада Мендера пыталась успокоить мужа: выведенные из себя упрямством гончара сборщики перебили оставшиеся горшки, прежде чем уйти восвояси. Вернувшийся после ночной смены Зикур, в изумлении взирал на хаос в мастерской отца. Когда старый Рипон заговорил, Минаду показалось, что он ослышался:
— Будь проклят этот выродок Атонахеп и семеро его отцов, что незаслуженно сидели в Священном ложе. — Это было богохульство, и Минад инстинктивно вжал голову в плечи, ожидая, что Ра немедленно испепелит богохульника и святотатца. Но молния не сверкнула, земля не разверзлась.
— Не надо, Рипон, — умоляюще встала на колени перед мужем Мендера. Но старый гончар уже вошёл в раж, и его невозможно было остановить. Он сыпал проклятиями в адрес Атонахепа и его семьи, призывал на их головы кары Ра. Красавица сестра Голайса испуганно кинулась к отцу, услышь соседи хоть одно из проклятий, всей семье не сносить головы. Дочь, повисшая на шее, немного успокоила Рипона, и он, остывая, пробормотал фразу, положившую изменения их дальнейшей жизни:
— Не ты, Атонахеп, а я и моя семья по праву должны сидеть в Священном ложе. Я являюсь прямым потомком посланников Ра, твои отцы подло и гнусно захватили это место.
