— Рипон, — отчаянно предостерегающе вскрикнула Мендера, но слова уже вырвались из уст отца.
— Отец, что ты сказал, — Зикур неумолимо и неотвратимо навис над отцом, требуя ответа, и Рипон сломался.
— Очень много времени назад в эту землю пришли посланника Ра, они объединили людей, научили обрабатывать землю и получать ка. Они же стали строить Ондон, чтобы люди могли жить в одном месте. Посланников было много, и они решили, что каждый из них будет править от разлива до разлива Ямби, а выбирать самого главного станут между собой. Так и шло, пока не сменилось три поколения детей, рожденных от посланников. Потом пятый отец Атонахепа решил править сам, не делясь с властью и убил нескольких посланников, что выступили против. Часть потомков посланников Ра сами отказалась от притязаний на Священное ложе в обмен на жизнь и возможность служения Ра в музгаре (храм). Некоторые, в том числе мой шестой отец, сбежали. Часть людей осела в других племенах, я был маленьким ребёнком, когда мой отец решил вернуться в Ондон.
— Отец, если Священное ложе принадлежит нам, почему бы не заявить свои права, — перебил Зикур рассказчика. Минад слушал затаив дыхание, его устраивала размеренная и спокойная жизнь гончара, а в доме правителя Атонахепа, по слухам, очень небезопасно. Часть гостей иногда могла попасть на обед к вотака (крокодилы), которыми кишела Ямби.
— Зикур, нам никто не поверит, с этого момента умерло пять моих отцов, я шестой. Атонахеп просто скормит нас вотака, и на этом все закончится, — грустно возразил старшему сыну Рипон.
— Нет, отец, не бывать тому! Я добьюсь, чтобы ты сел в Священное ложе, или будь я проклят Ра, — Зикур вышел из мастерской, оставив всех в недоумении.
С того памятного разговора прошло три разлива Ямби. Минад порой забывал, что он тоже потомок посланников Ра, но заметил кое-какие мелочи, на которые раньше не обращал внимания, а теперь видел ясно: его кожа, как и кожа отца, брата и сестры, чуть светлее чем у большинства жителей Ондона. Голайса подросла и превратилась в такую красавицу, что боялась выходить из мастерской. Много раз к старому Рипону приходили, чтобы просить ее в жены, но каждый раз Зикур неумолимо выступал против. Даже сватовство начальника коа (порта) Чусмана Зикур отклонил без колебаний, заявив, что Голайсе суждено сыграть роль для возврата Священного ложа. За три разлива Ямби Зикур стал начальником охраны, что отвечала за безопасность Ондона, даже начальник порта Чусман теперь считал за часть здороваться с ним.
Минад хотел оставаться гончаром, но Зикур взял его в воины, назначив командиром над десятью лучниками. Здоровье Рипона ухудшалось с каждым днем: старик все время кашлял, часто после кашля сплёвывал кровь и давно пожалел о своих неосторожных словах, после которых семейное дело пришло в упадок. Он все еще лепил горшки, но Минада уже нет рядом, и горшки получались с каждым разом все хуже. Мендера готовила ткани для туник, вымачивая тростник в воде с золой и обрабатывая его животным жиром. После многократной обработки получались прочные тонкие веревки, которые можно было соткать в полотно на небольшом станке. Ее заработка едва хватало, чтобы прокормить семью, и родители все чаще обращали взор на красавицу-дочку. Только строгий запрет Зикура удерживал их от соблазна принять многочисленные предложения сватовства.
Голайса не понимала, чего от нее хочет брат. Порой ее пугали взгляды Зикура, под которыми она чувствовала себя раздетой. Сегодня утром брат ее удивил, принеся ослепительно белую тунику сделанную из шерсти животных и протянул медную безделушку, чтобы красиво собрать длинные волосы цвета воронова крыла.
— Голайса, ты знаешь, что у Атонахепа уже давно нет жены. Он посетит сегодня коа (порт), чтобы осмотреть новый кем (корабль). Ты пойдешь со мной, и он увидит тебя. Во всем Ондоне нет девушки красивее, когда Атонахеп тебя увидит, его сердце наполнится кровью, а чресла желанием.
— Брат, я боюсь этого человека, он старый и, говорят, очень страшный, — Голайса попятилась назад. Зикур сверкнул глазами так, что девушка задрожала от страха.
— Ты будешь делать все, что я скажу! Ты выйдешь за него замуж, станешь ублажать его ночами, пока не завладеешь его сердцем и умом. Потом ты сделаешь так, чтобы Атонахеп назначил меня начальником личной охраны. Как сделаешь это, то немного времени спустя я избавлю тебя от старика, и мы по праву займем Священное ложе. Ты поняла? — Зикур злобно смотрел на сестру, которая едва заметно кивнула, в горле внезапно пересохло:
— Поняла.
— Вот и правильно, — брат легонько потрепал раскрасневшиеся от стыда и страха Голайсу за щеку и уже на пороге бросил:
— Ты очень красивая, мне трудно принять это решение, но другого выбора у нас нет. Я зайду за тобой, когда светильник Ра(солнце), повиснет прямо над головой. Позови своих подружек, пусть красиво уложат волосы, ты должна свести с ума этого старого кута (ублюдка).
Зикур вышел, оставив Голайсу в растерянности. Она знала, что красива, ей об этом говорили все. Особенно часто эти слова повторял Гадони, сын местного мясника, чья лавка расположилась через три дома вверх по улице. Юноша ей тоже нравился, но ослушаться брата она боялась. Зикур сильно изменился с тех пор, как их отец проговорился, что они потомки посланников Ра.
Следующие два часа Голайса потратила, стараясь придать себе тот вид, который должен сразить Атонахепа. Вначале, она несколько раз обтерла себя тряпкой, смоченной в воде. Купаться ей приходилось, но, с тех пор как она расцвела, на Ямби и ее маленькие озерца Голайса не ходила. В лучшем случае удавалось искупаться, набрав воду в горшках, но чаще всего приходилось довольствоваться влажными обтираниями. Она не стала прибегать к помощи подружек, доверившись своему чутью и матери.
— Ты словно невеста самого Ра, — Мендера восхищенно оглядывала дочь, чья смуглота оттенялась белоснежной туникой из дорогой ткани. А смотреть было на что: безупречная точеная фигурка с осиной талией, густые черные волосы, брови, как крылья ласточки. Но красивее всего глаза с зеленоватым переливом, цветом, не встречавшимся среди жителей Ондона. Мендера нанесла стрелки хной, придав невинно-роковое выражение лицу девушки. Критически осмотрев дочь со всех сторон осталась довольная своей работой. Проблема только в отсутствии обуви: порывшись среди вещей, Мендера извлекла оттуда «мячи» — тростниковые сандалии с кожаными ремешками, что охватывали голень.
— Вот теперь ты готова, Атонахеп умрет, как только увидит тебя, — Мендера, не зная всех планов Зикура, просто радовалась мысли, что ее дочь может стать женой самого правителя Ондона. Мать с дочерью даже успели всплакнуть о несчастной женской доле, и едва Мендера подправила испорченные стрелки, появился Зикур.
Когда Зикур с Голайсой появились в коа (порт), взоры всех людей обратились на девушку.
— Кто она, чья это красавица, почему она с Зикуром? — вился в толпе людской шепоток, не находя ответы на вопросы. Громко взревели «зурмаш», приветствуя правителя Ондона облаченного в тунику золотистого цвета. Такие имели право носить только потомки посланников Ра. Все произошло, как и предполагал Зикур: Атонахеп даже сбился с шага, увидев ослепительную красавицу с глазами цвета морской волны.
— Кто ты, девушка? — Голайса подняла глаза на говорившего. Атонахеп еще далеко не стар, если не сказать больше. Даже неискушенная девушка заметила, что правитель поражен и еле сохраняет непроницаемое выражение лица.
— Это моя сестра Голайса, решившая стать невестой самого Ра, — ловко встрял в разговор Зикур, беря руку сестры. Его расчет был прост: уязвленный предпочтением девушки, Атонахеп захочет ее получить во что бы ни стало. Зикура не устраивал вариант, где Голайса рассматривалась бы Атонахепом как временная игрушка. Ему нужно, чтобы сестра вошла в дом правителя на правах жены.
— Ты решила посвятить себя Ра? — в голосе правителя прозвучала обида, и неожиданно для себя Голайса поняла, что ей нравится этот мужчина.
