— Белаторский, — устало говорит она. — Относись ты серьезнее, дело бы пошло быстрее. Я могу только надеяться на то, что когда ситуация будет сложная, ты не будешь устраивать из нее цирк.
Жрица отводит глаза, начинает перекладывать бумаги на столе, вздыхает.
— Поиск пути может помочь тебе не только добраться до съестных запасов, но и найти выход из непростого положения. Подумай об этом.
— Я могу найти так человека? — этот вопрос меня не отпускает.
— Судя по тебе, ты можешь найти только пекаря. Или новых проблем. Все, свободен, — отмахивается она и указывает на дверь. — Устала от я твоих тараканьих бегов. Всех младших мне на уши поставил.
***
Дома снова никого, кроме прислуги, и даже Бэс не откликается. Точнее, вместо голозадого бородатого божества я получаю ворчание «занят» из темного угла.
Изучаю карту города, запоминая расположение родовых имений и главных храмов. Заодно тренирую новое умение. Чувство направления появляется не всегда, нужное ощущение возникает лишь в половине случаев.
Меня тянет к острову Великой девятки Иуну. Месту, где сосредоточены храмы верховных богов. Там, в храме Осириса, Владыки запада, я могу найти нужную мне информацию у жриц. Только под каким предлогом мне идти в храм судьи усопших душ?
В голове полный бардак. Где обещанная сила? Пока я могу лишь ругаться ментально, частично призывать недоделанный доспех и включать навигатор до ближайшей едальни. Не похоже, что скорость обучения производит хоть какое-то впечатление на жриц. Значит дело и не в этом.
«Ты не сильно занят?».
По разрывающим уши звукам ударной установки опознать Богдана можно и без слов. Какофония из барабанов и тарелок на какое-то время выбивает из реальности.
«Уже освободился. Что-то случилось?» — отвечаю осторожно и напрягаюсь, ожидая чего угодно.
«Приглашаю тебя к себе. Есть пара идей, мне бы пригодилась твоя помощь» — внезапно совершенно нормально сообщает Покровский.
Соглашаюсь, недолго думая. Возможно, артефактор сможет прояснить более понятным языком. Пусть и работает у Богдана все через одно место, но с теорией должно быть все в порядке.
На территорию Покровских меня отвозит водитель. Ярослав с самого утра куда-то пропал, но мне, после разговора с Панаевским, все же разрешили покидать дом.
Особняк рода Покровских и правда больше. Раза в три, навскидку. Пятиэтажное здание с шикарным видом на акваторию, остров храмов и императорский дворец, находится у самой набережной.
Я, все еще не привыкший к буйству зелени и простору, разглядываю по пути парк, фонтаны, статуи — ну чисто Версаль. Богдан встречает меня сам на стоянке и проводит к небольшому дому чуть поодаль от основного строения.
— Моя личная лаборатория, — обводит он рукой домик, когда мы доходим. — Выделили, чтобы дом не разнес, случись что.
И если снаружи дом выглядит в едином стиле с главным особняком — желтые стены, колонны, какие-то завитушки и ажурные окна, то внутри как… гараж. Нагромождение столов, полок, стеллажей, коробок, каких-то странных инструментов.
Покровский сметает с одной из захламленных табуреток бумаги, прижатые сверху гаечным ключом, протирает рукавом и кивает. Присаживаюсь с опаской и не зря — подо мною угрожающе трещит.
— Так чем я могу тебе помочь? — спрашиваю, стараясь не шевелиться.
— Ты хорошо знаешь артефакторику?
— Ну… есть провалы. В общем — плохо, — сознаюсь с опаской.
— Ладно, — Богдан ничуть не расстраивается. — В общем, для изготовления сложных атрефактов, как ты знаешь, нужно несколько человек. Либо, в редких случаях, один, но с огромной силой. Или очень редким умением. Ну, помимо воплощения, конечно. Но это не проблема, я хоть это нормально могу.
— Я тоже могу.
Здоровяк выпучивает глаза и широко улыбается:
— Ух ты! Правда? — я киваю. — А говоришь плохо. Не переживай, я никому не скажу. Как так получилось то? У вас же в роду нет артефакторов.
— Случайно, — я уже и не знаю, что сказать, ну подставила верховная, нельзя было сказать, что это не совсем семейное?
— Случайно! — Богдан хохочет. — Ну даешь. Ладно, если захочешь, расскажешь. Я месяц бился над этим, всех жриц довел.
Я охреневаю окончательно. Месяц? Артефактор в боги знает каком колене? Ладно, может время увеличилось из-за его магических сбоев. А может, воззвать не сразу додумался.
Меня распирает от вопросов, но тема слишком опасная. Но с бабули я спрошу…
— В общем, если мы с тобой объединим силы, то может получиться, — отсмеявшись, серьезно говорит он. — А я тебе… — обводит взглядом хлам и грустнеет. — Должен буду.
— Да конечно помогу, не парься. Мне и самому интересно, — мне и правда слишком любопытно, помог бы и просто так.
Похоже, копать мне нужно в сторону символов и их воплощения. Уж про это Богдан должен знать. Так что кто тут кому помогать будет, неизвестно. Ну и увидеть, как делают артефакты — точно пригодится.
Через час я понимаю, что уже не хочу видеть, как делают артефакты.
Это скучно, ну просто до невозможности. Покровский заваливает меня бумагами с какими-то понятными только ему одному выкладками и расчетами. Все это становится похоже на домашнюю работу по астрофизике, хтонь ее забери.
Меня радует лишь кофеварка, сверкающая хромированными боками посреди этого хаоса и формул. Только ароматный крепкий кофе спасает от богатырского сна.
Но, Богдан, увлеченный процессом, не замечает моего состояния, постоянно подсовывает какие мятые, заляпанные не пойми чем, схемы и трясет ими перед лицом.
Есть в этом царстве хаоса еще один предмет, который меня тоже бодрит. Пухлая тетрадь с символами. Настоящее сокровище артефактора. И, полагаю, бесценное сокровище, учитывая какому роду оно принадлежит.
Но с тетрадкой Богдан не расстается, сверяясь и делая пометки. Пожалуй с тем, что он должен, я уже определился.
Закончив в пятый раз перерисовывать схему будущего великого артефакта, он идет к широкому столу. Там, в тисках зажат небольшой кусок металла с выдавленными мелкими символами и крупным темным камнем, вплавленным прямо в поверхность.
— А это что? — разглядываю несуразный предмет.
— Это, ну… — Богдан чуть краснеет, вздыхает. — Очередной неудачный эксперимент. Не самая худшая моя работа, но тут все совсем не в ту сторону пошло. Короче, — он усаживается на табурет, опускает глаза. — Делал я артефакт ослабления врага. В противоположность усилению в общем.
— Получилось?
— Получилось… Вот что получилось, — здоровяк, продолжая краснеть, смущенно трет лоб. — Врага то он ослабляет. А точнее его кишечник. Тут мое усиление сработало слишком хорошо, так что и эффект почти мгновенный. Самые сильные могут и успеть до туалета добежать.
Я несколько секунд просто смотрю на него, не моргая. А потом меня начинает потряхивать от смеха. Держусь изо всех сил, глядя на его печальное лицо, но чувствую, что моя рожа уже покраснела от натуги.
— Да ржи ты уже, а то лопнешь, — машет он рукой. — Мой отец так хохотал, что и артефакта этого не надо было.
Не отпускает меня долго. Это же какой размах для творчества у Богдана. Если взять Каритского и растянуть действие на толпу, то легко можно избавиться от целой вражеской армии. Неэстетично, но очень эффективно.
— Можешь одолжить? — меня посещает подлая идея.
— Да забирай вообще, с глаз моих. Уничтожать жалко было, материал потратил, да и камень редкий. А видеть его не могу. Он будто… попахивает. А тебе зачем? — Покровский подозрительно смотрит, опомнившись.
— Есть у меня один шутник, любитель нагнать страха. Пусть сам разок обосрется.
— А, ну ладно, это можно, — он мстительно улыбается, видимо и самого задрали шутники. — Только не говори никому откуда.
— Честное княжеское. Тебя не сдам, — клянусь я.
Так над братом издеваться, конечно, немного чересчур, но он реально задолбал меня пугать и потом откровенно радоваться. Ответка ниже плинтуса, но пусть в следующий раз задумается, что ему еще прилететь может.
