Лаган стоял, задумчиво пожевывая палочку для чистки зубов. Он видел то, что происходило в загоне, и честно сказать, увиденное его не удивило. Что‑то подобное он и ожидал. Когда Щенок подошел к нему и бросил под ноги вырванное у "врага" сердце, Вожак не шевельнулся, и лишь внимательно посмотрел в лицо парня, избегавшего встретиться взглядом со своим командиром.
Подошел и Саргус, несмело протягивая добытое не им сердце. Вожак кивнул, и второе сердце полетело к его ногам. Потом третье — Дегер все сделал как надо.
— Встань в строй — кивнул Вожак, и когда Щенок дернулся, чтобы исполнить приказание, покачал головой — Нет, не ты. Он!
Лаган показал на Дегера:
— Он — в строй, а вы двое остаться здесь.
Вожак помолчал, равнодушно посмотрел на Саргуса, медленно и весомо сказал:
— Ты не выполнил то, что я тебе сказал. Ты ослушался меня. А ты, Щенок, сделал то, чего я тебе не приказывал. Ты тоже ослушался меня. Плеть!
Звеньевой подал плеть, и Лаган задумчиво помял ее в руках, будто проверяя, насколько крепка эта длинная, похожая на змею черная кожаная "веревка", сплетенная из толстой воловьей кожи. Саргус сжался, ожидая удара, закрыл глаза, и только Щенок стоял молча, набычившись, исподлобья, с ненавистью следя за лицом командира.
Лаган слегка улыбнулся и вдруг подал плеть Саргусу:
— Бей Щенка! Накажи его! Я тебе приказываю! Двадцать ударов!
Саргус жалко улыбнулся разбитыми губами, растерянно пожал плечами и ударил, с несильно, пытаясь сделать так, чтобы Адрусу было не очень больно.
И тогда Вожак рявкнул — яростно, брызгая слюной, как настоящий волчий вожак рычит на членов своей стаи:
— Сильнее, тварь! Сильнее! Иначе я тебе уши обрежу! Член вырежу, мерзкое животное! Бей! Бей! Бей!
Саргус вздрогнул, втянул головы в плечи и сильно хлестнул Звереныша по спине, потом еще, еще, подвывая, захлебываясь рыданиями и уже не думая о том, что перед ним стоит тот, кто его спас, тот, кого он хотел считать своим другом. Он сбился о счету, и порол бы до тех пор, пока не забил бы Адруса до смерти, если бы не Вожак, остановивший экзекуцию:
— Хватит, достаточно. Я удовлетворен. Встаньте в строй. Оба.
Саргус выпустил плеть из рук, она упала в пыль, свернувшись, как ядовитая змея. Пошатываясь, подошел к бледным, окровавленным парням, наблюдавшим за происходящим, повернулся и встал, закрыв глаза, зажмурив их так, будто закрытые глаза позволяли уйти от страшной действительности, как одеяло в отчем доме позволяет укрыться от ночных страхов.
Щенок дошел до строя не пошатнувшись, ни звуком, ни гримасой не выдав боли. Он был похож на окровавленного, затравленного волчонка, не сдавшегося, уступившего лишь сильному Вожаку, но не оставившего планов загрызть того, как только он ослабеет.
И все чувствовали это, и отшатнулись от Звереныша, будто самым страшным на этом плацу был не главный, Вожак, а этот невидный мальчишка, стиснувший зубы до каменных желваков на бледных щеках.
— Ты спишь? Эй…ты спишь?
— Ты с ума сошел?! Ты теперь постоянно станешь будить посреди ночи?
— Это…ты прости, ладно? Прости…
— За что?
— За то, что я тебя бил плеткой… Это же не я хотел, он напугал меня…сильно напугал! Я никогда в жизни так не боялся, никогда! Наверное… Прости.
— Боги простят. Ложись, и спи.
— Да, да…сейчас лягу.
Молчание. Шорох.
— Не могу уснуть. Ты меня спас сегодня…спасибо тебе. Если бы не ты, меня бы убили. Я хотел, чтобы меня убили! Знаешь почему?
Молчание.
— Потому что я больше не мог терпеть. Нельзя убивать беззащитных. Я всегда так думал…
— А теперь?
— Что — теперь?
— Теперь так не думаешь?
— Наверное — нет. Как считаешь, почему они с нами так поступили? Зачем устроили эту бойню?
Молчание.
— Не знаешь? А я догадался. Чтобы сделать из нас убийц!
— Тоже мне, открытие! Ты вообще куда попал? На деревенские посиделки? Это школа убийц! До сих пор не понял?
— Да я знаю, знаю! Я не о том говорю! Они ломали нас! Они хотели, чтобы мы по их приказу убили кого угодно — ребенка, женщину, друга — любого, на кого укажут! И теперь мы убьем… Да, убьем. И я убью. Раньше бы не смог, а теперь могу. Мне страшно. Тебе нет? Хотя ты и так убийца… Прости! Я не хотел! Я имел в виду…
— Заткнись! Я не убийца! И я не хотел убивать! Но они не оставили нам другой возможности выжить! Это их вина! Это на них кровь, не на мне, не на вас! И будь они прокляты! Спи, надоел!
— Я еще немножко… Знаешь, я сейчас лежал и думал — а что будет дальше? Ну, вот выучимся мы, будет ездить на вороных конях, в красивой форме…говорят — жалованье у Псов очень хорошее, они могут позволить себе купить очень многое — даже молоденьких рабынь! Ты бы хотел рабыню? Я никогда не был с женщиной…врал, что был — на посиделках. Но на самом деле не был. А с рабыней можно делать все, что захочешь.
— А если с тобой сделать все, что захочешь? Тогда как? Ты вообще понимаешь, что говоришь, дурак?
— Нет, нет, ты не понял! Я бы ее не обижал, а потом бы отпустил! А может даже женился бы на ней! Просто я стесняюсь девушек, а с рабыней можно не стесняться! Ей прикажешь, она сделает! Тут все имеют рабынь! И рабов. Только у рабов нет рабов. Мне местные рассказали — если у горожанина нет раба, он считается нищим. Нельзя не иметь рабов!
— Мерзкий город…мерзкая страна! Мерзкие людишки!
— Скажи, а что ты чувствовал, когда убивал этих парней? Ой! За что? Больно!
— Чтобы не задавал дурацких вопросов! Спать! Быстро!
— Иду, иду…
Щенок лежал и думал о происшедшем. О словах Саргуса, разбередивших его душу. Правда, а что он чувствовал, когда убивал несчастных, вздрагивающих под его ударами? Стонущих. Плачущих. Какие мысли были в его голове?
Никаких. Совсем никаких. Он даже не понимал, почему вдруг помог Саргусу. Кто он ему, этот парень? Человек из прошлой жизни, не интересный, не нужный, совсем никакой. Толку от него столько же, как от рукояти сломанного ножа — держать можно, но резать…
Усмехнулся — давно ли стал думать о людях, как об инструментах? Прежний Адрус никогда бы не смог так руссуждать. Прежний Адрус верил в дружбу, в любовь, в то, что миром правит Правда. Оказалось — нет. Оказалось, миром правит Зло.
Боги? А нет никаких богов! Кроме бога Смерти. Только он в этом мире силен, только он может управлять этим миром!
Может бог Смерти сокрушил других богов? Почему они, эти боги, не помогают людям? Где богиня Любви? Где сам Создатель? Ведь если он попускает такое Зло, то он…или умер, или он сам Зло!
