соответствовали идеально. Конец второй лунной недели. Очередной перекресток лей-линий.
Рокеронтис потер руки, стоя у периметра круга радиусом 213 сантиметров. Песочный человек начертил круг прямо на земле при помощи, как он выразился, дедовского метода: в центр вбил колышек, к нему примотал веревку нужного радиуса, а к другому концу веревки примостил еще один колышек. Обвел круг на темной глинистой почве, потом подровнял и углубил бороздку. В бороздку засыпал выданную Тотом каменную соль.
– А ты руки то вымыл? – ехидно осведомился Локи, с прищуром глядя на Песочного человека. – Ты ж в кусты ходил не с дриадами здороваться!
– Я мою руки до того, как иду поссать, а не после, – многозначительно изрек Рокеронтис, – потому что свой болт я уважаю больше, чем тебя.
Под ворчание бога огня Песочный человек прошел в центр круга и замер с закрытыми глазами. По периметру портала Тот выложил шестнадцать объектов. Карн увидел коготь какого-то крупного животного, чей-то клык, челюсть, лоскут кожи, змеиную шкуру (кажется), а еще нечто мерзкое, напоминающее изжеванный глаз. Остальное парень не смог разобрать.
– Предметная магия, – шепнул ему на ухо Эрра, как обычно, без труда уловивший мысли Карна. – Сейчас ей редко кто пользуется, потому что нужные ингредиенты трудно достать. Зато быстро и не дает сбоев.
– А Вик сделал бы по-другому, – также тихо констатировал Карн. Рокеронтис тем временем начал что-то бубнить.
– У Виктора особый дар, – ответил бог разрушения. – Он владеет искусством сакральной геометрии, всегда владел, инстинктивно. А после обучения у Тота стал настоящим колдуном.
– Я видел, – кивнул Карн, – он с собой в тубусе носит ватманы с лекалами для магических знаков. Забавно так.
– А почему бы и нет? – тень улыбки скользнула по лицу Эрры. – Это ведь удобно, а как именно ты наносишь знаки – не имеет значения.
Рокеронтис стал говорить громче и быстрее, так что им пришлось замолчать. Вряд ли они своим шепотом могли сбить Песочного человека, заткнулись скорее из уважения. А затем предметы, разложенные Тотом по периметру круга, начали вспыхивать бездымным синим пламенем – один за другим.
Потом запылал сам круг. Он горел тускло, но с каждым словом, что срывалось с губ бога ночных кошмаров, разгорался все ярче. Наконец пламя достигло пиковой интенсивности, Карн и сам это понял.
– Внутрь! – скомандовал Тот. – Коснитесь его!
Все придвинулись к Року вплотную. Круг двухметрового диаметра оказался маловат для пятерых взрослых мужчин, и все же они сумели в нем уместиться. Карн положил руку на плечо Рокеронтиса, тоже сделали остальные. И все вместе они погрузились в Лимб.
Сумерки вокруг задвигались, ожили. Легкая вибрация прокатилась от края реальности, голос Рокеронтиса исчез, а вместе с ним на миг исчезло все вокруг. Потом мир снова возник перед глазами Карна, но уже – другой.
На смену таинственным полутеням пришло зловещее багровое свечение, источаемое низкими небесами, по которым с головокружительной скоростью неслись рваные облака. Травянистый покров под ногами окончательно пожух, опавшие листья свернулись в подгнившие черные трубочки с венами впавших прожилок. Вскоре та же участь постигла и те листья, что еще оставались на деревьях. Сами деревья с треском изгибались, выворачивались наизнанку, но не ломались.
– Мы здесь, – сказал Рокеронтис. – Можете больше не щупать меня, извращенцы.
Карн быстро убрал руку от плеча Песочного человека и вышел из круга вслед за Локи. Вдалеке он сразу приметил громаду высоченной горы. Но присмотревшись, парень понял, что это вовсе не гора, а ступенчатая пирамида, похожая на те, что они видели в Мексике.
– А это что? – вопрос вырвался непроизвольно. Карн даже инстинктивно поднес ладонь ко рту.
– Там город твоих предков, – пророкотал Эрра. – Лимб хранит в себе не только образы настоящего.
– Но и образы прошлого, я помню, – Карн все равно был удивлен. Он не мог точно сказать, где они находятся, но общее направление не потерял. Группа проходила примерно по 50 километров в день, и насколько он мог судить, на данный момент они отшагали почти «тыщу верст».
Шли все время на север, хотя порой Дорога Одина петляла и выгибалась дугой на восток. В любом случае рядом не было ни одного населенного пункта, им уже несколько дней не встречались даже просеки. То есть на современной карте здесь не было, и не могло быть никакого города.
– Не ломай голову, – посоветовал Локи, проследив за взглядом парня. – Все равно не вспомнишь. Его никто не помнит. Хотя когда-то знали все.
Карн нахмурился, не понимая, о чем говорит бог огня.
Рокеронтису понадобилось некоторое время, чтобы придти в себя после ритуала. Тот объяснил это тем, что боги давно уже не ходят в Лимб самостоятельно. Технология безболезненного перехода утеряна, а смертным это дается много проще. Поэтому они были несказанно рады, когда нашли Виктора. Ценность этого кадра Карн оценил только сейчас, глядя на то, как бледный и будто даже постаревший Песочный человек выблевывает свой ужин.
Потом они двинулись к пирамиде, где, как понял Карн, стоял целый город. Тот сказал его название, и парень вроде бы даже узнал его, но мгновением позже забыл. Спросил снова, Тот ответил, но через пару шагов его ответ вылетел у Карна из головы. Спрашивать в третий раз он не решился.
Город раскинулся на широком каменистом поле, окаймленном буйно увядающими лесами. Слева, у подножья небольшой пирамиды (их здесь оказалось больше дюжины), пробегала узкая, но глубокая река. Сейчас ее воды отливали мутным кармином.
Карн не заметил ни стен, ни других укреплений. Как же в таком городе держать оборону?
– Этому городу не нужна была оборона, – на его молчаливый вопрос ответил Локи. – Ты совсем не шаришь, да?
– А можно поконкретнее? – Карн угрюмо посмотрел на бога огня, который вновь дублировал образ Рокеронтиса. – В чем не шарю?
– Он лишь путает тебя, – Эрра не дал Локи выплюнуть очередную язвительную тираду. – Когда город строили, не с кем было воевать. На этой планете – не с кем.
– А что это был за город? – Карн осматривал пирамиды и невысокие двухэтажные строения из камня. Он с трудом мог представить, что они предназначались для людей. Во многих не было даже окон. К тому же, поселение оказалось совсем небольшим – четыре длинные улицы,
