— Я убил трех человек! — Амхал выкрикнул эти слова прямо в лицо учителю, словно его рот был более не в силах сдерживать эту ужасную правду.
Потом стало легче. Молодой человек рассказал о том, что случилось, о своем нежелании сдержать свое неистовство и о получаемом им удовольствии от убийства. Амхал, как всегда, почувствовал себя раздавленным и уничтоженным. Но при этом он испытывал и смутное облегчение: это было сродни освобождению от собственных грехов и поиску несуществующего прощения.
Мира позволил молодому человеку излить душу, а затем положил ему на плечо руку:
— Борьба, Амхал, это суть выпавшей нам на долю жизни. И ты должен говорить себе, когда тебе очень плохо, что ты борешься. Поражение тоже часть сражения, и ты должен уметь прощать себя.
— Не знаю, учитель, это словно… словно во мне что-то не так, словно… — Он не смог закончить свою мысль.
Мира крепко прижал к себе молодого человека, и щека Амхала оказалась на его кожаном жилете, под которым все это время билось сильное, энергичное сердце.
Юноша закрыл глаза и подумал про своего отца. Где он теперь? Не он ли посеял насилие в его сердце? Амхалу ужасно хотелось найти этого презренного человека, бросившего его мать и не пожелавшего ничего знать о собственном сыне, оставившего его, Амхала, один на один со своей участью, отверженного. И когда Мира, не говоря ни слова, так крепко прижимал его к себе, Амхалу очень хотелось, чтобы учитель был его отцом и заполнил собой ту черную дыру, что поглотила такую значимую часть его жизни.
Боль, отступая, становилась все слабее. Крупные слезы беззвучно скатывались по лицу, покрывая его щеки и кожаный жилет Миры.
Так они и стояли, освещаемые безжалостным лунным светом.
Человек в черном проснулся, когда уже вовсю светило солнце. Великолепный солнечный день хлынул в комнату прямо из окна гостиницы, в которой он остановился.
Его раздражала хорошая погода. Он ненавидел лето и жару, предпочитая им унылые зимние дни, с их неподвижной и безмятежной атмосферой, безликую серость их небес и холод, что, проникая через плащ, пробирал до самых костей. Вдали от Всплывшего Мира ему больше всего не хватало зимы. Орва — место вечной весны, нескончаемой и невыносимой. И вот теперь, когда он наконец вернулся в земли с длинными и суровыми зимами, ему на долю выпало сразиться именно летом.
Человек в черном был зол на весь мир. Он быстро оделся, захватив с собой перед выходом со столика возле кровати склянку со сверкающей красноватой жидкостью. Он едва не забыл про подарок, сделанный его другом несколько дней тому назад.
Его раздражение вскоре переросло в скрытую злобу. Он не желал признаваться себе самому, что именно она была причиной его недовольства. Он не желал признавать то, что, несмотря на прошедшее время, на сделанный им выбор и осознание неотвратимой реальности, мысль об убийстве человека причиняла ему боль.
Он быстро схватил склянку и также стремительно сбежал вниз по лестнице. Бросив на балкон хозяина гостиницы условленную сумму, он, не промолвив ни слова, вышел на улицу.
Встреча проходила в одной из таверн, в месте наиболее удобном для того, кто хотел бы затеряться среди толпы. А человеку в черном крайне необходимо было оставаться неузнаваемым. Наступило обеденное время, и он нарочно позаботился о том, чтобы отыскать людное место, где бы никто не обращал внимания на его постоянно скрываемое под капюшоном лицо.
Последние два дня он только и делал, что безуспешно рыскал по этому проклятому городу в поисках женщины по имени Герле. У него не было ее точного описания, и даже видения больше не посещали его.
Теперь он решил разыскать юношу — Всадника Дракона совершенно особого образа.
В помещение вошел тип, с которым он договорился встретиться здесь, и остановился напротив человека в черном.
— Ты Маяр? — спросил он, смерив его пристальным взглядом.
Человек в черном кивнул, не оборачиваясь. Он называл себя Маяр, чтобы беспрепятственно передвигаться в этих местах до тех пор, пока не почувствует себя в относительной безопасности, и тогда он сможет назвать свое настоящее имя.
Пришелец сел и позвал служанку.
— Сидра и мяса, — заказал он.
Маяр посмотрел на своего собеседника, с виду довольно худого, в замызганном балахоне и изодранных штанах. Он подумал, что лучше общаться с кем-нибудь из низов, тогда не возникнет много лишних вопросов о том, кто он такой и для чего ему понадобились эти сведения. Молчание этого типа можно было купить. Кроме того, так он может оставаться на безопасном расстоянии от Дворца Объединенных войск, приближаться к которому для него рискованно.
Оба сидели, не проронив ни слова, до тех пор пока не принесли сидр и мясо. Бродяга с жадностью накинулся на еду.
— Надеешься, что я заплачу за тебя? — спросил его Маяр.
Тот едва оторвал голову от тарелки:
— Таковы мои условия.
Человек в черном раздраженно посмотрел по сторонам:
— Тогда давай отрабатывай.
— Во время еды я не разговариваю.
Человек в черном был вынужден наблюдать за тем, как его собеседник засовывал в рот один за другим куски кроваво-красного мяса и неторопливо, с наслаждением их прожевывал. Ему очень захотелось ткнуть его лицом в тарелку и держать так до тех пор, пока тот не перестанет дышать.
Бродяга вытер рот рукавом рубахи:
— Ну так что?
— Мне сказали, что ты служишь во Дворце Объединенных войск.
Тип кивнул:
— Я работаю в трапезной.
Маяр задумался над тем, а не слишком ли это был низкий для него уровень, чтобы получать определенные сведения.
— И что тебе известно о всадниках армии?
— Только то, что требуется для обслуживания их за столом. Они едят как свиньи и никогда не удостаивают меня даже взглядом.
— Я хочу знать, знакомы ли тебе те всадники, что служат по найму? Тебе известно, кто они такие?
Его собеседник погрузил нос в кружку с сидром.
— Я приношу им еду, а не занимаюсь их переписью. Однако похоже, что ты не имеешь ни малейшего представления о тамошних порядках.
Маяр раздраженно скрестил руки:
— И какие же там порядки?
— А такие, что если говорить по правде, то Объединенного войска не существует. Есть только отряд Всадников Дракона, которые, в случае войны, вступают в боевые действия, но при этом они не живут в Новом Энаваре постоянно. Они обязаны находиться здесь только определенное количество дней в году. И потом, когда собирается Совет, во дворец прибывают еще и другие всадники, а также солдаты, которые сопровождают царствующих особ. Вот поэтому-то, друг мой, довольно сложно сказать, кто здесь служит по найму.
