Возможно, они что-то пропустили, так как планета сделала полный поворот, а рогатые остались недовольны своими поисками. Когда планета завершила второй круг, рогатые растерянно посмотрели друг на друга.
— Гаагтунгр, может, он удрал с планеты? — спросил тот, которого поджарило местное светило.
— Не может быть, Веельзевул, мы проверили канал перед тем, как переместились, — сказал Гаагтунгр, и, будучи старшим, добавил: — Здесь что-то не то!
Они не поленились и два раза просканировали всю поверхность, но результаты оказались тщетными – того, которого они искали, на планете не оказалось.
— Может, он внутри? — догадался Веельзевул. — И давно умер?
— Не говори глупости, Веельзевул, — сказал Гаагтунгр, — в центре планеты грешные души смертных, но он бессмертный.
Так как оба обладали бесконечным терпением, то следующий раз сканировали до самого центра планеты. Рой душ, по завязку нагрешивших за свою жизнь, покоились возле центра планеты, поджариваясь на внутреннем огне. Они ожидали, когда планета погибнет и они, освобождённые, устремятся не к Свету, а к Тьме. Среди этого хлама, пока ненужного, они заприметили шар, в котором находился требуемый человек.
— Она живая, — сказал изумлённый Гаагтунгр, захвативший не одну планету в своей бесконечной жизни.
— Кто? — не понял Веельзевул.
— Планета, — ответил Гаагтунгр, прощупывая её симпотами.
— Планеты живыми не бывают, — категорически сказал Веельзевул, хотя некоторое сомнение тёмным гадом ползло в его душе – он видел планет намного меньше своего начальника. Гаагтунгр ему не ответил, так как задумался над нерешаемой задачей – пленника им не достать, пока планета не погибнет. Стоило опуститься вниз, на поверхность планеты, и разобраться на месте, кто отправил их пациента в местный ад, а также разобраться, отчего планета, обычно мёртвая, вдруг ожила. Возвращаться назад без результатов нельзя, так как с ними не будут цацкаться, а сразу рассеют в Ничто.
***
Бзын, несмотря на то, что совсем расстроился из-за потери Мэриэнеллы, отправился в башню дрима выполнять свою работу. Низвержение кумира народа до уровня дрима произошло так быстро, что Бзын совсем растерялся и существовал, как автомат, выполняющий функцию сохранения жизни. Он поднялся по ступенькам на самый верх и опустился на стул, привинченный к полу. Шлем, надетый на голову, был готов связать его с мыслеформами Тома, и только осталось, что заснуть. Он невольно вспомнил Мэриэнеллу и её улыбку, которую она подарила Слепому, отчего на душе поселилась меланхолия, а голову оккупировали грустные мысли. Опустив голову на руки, Бзын, всё-таки, заснул, а так как собственные переживания подавляли внушаемые мыслеформы Тома, то все уснувшие видели прекрасную Мэриэнеллу на баррикаде, которая вдохновляла бастующих своими непонятными словами.
Внезапно Мэриэнелла исчезла, и появилось твердое лицо Слепого, который, чеканя слова, говорил прямо в душу каждого. Непроизвольно, у каждого спящего поднималась волна неописуемой гордости за свою Тартию и неизмеримая любовь к новому властелину, Слепому.
«Хочу поблагодарить всех вас за поддержку, за единение и солидарность в судьбоносный момент, когда решается очень многое для будущего нашей страны. Мы вместе прошли через испытания, которые по плечу только зрелой, сплочённой нации, живущей в суверенном и сильном государстве. Тартия на деле доказала, что способна защитить соотечественников, с честью отстаивать правду и справедливость.
Наша страна сделала это благодаря вам, граждане Тартии. Благодаря вашему глубокому пониманию смысла и значимости общенациональных интересов. Мы осознали неразрывность, цельность пути нашего отечества. И мы верим в себя. В то, что многое можем изменить, и всего добьёмся.
Мы должны помнить о том, что нас ждёт впереди. Мы знаем волю и желание наших соседей. Мы должны присоединить к нам жителей Белда и Райна, так как они явно заявили о своём желании жить в Тартии. Они тоже хотят ощутить в душе гордость, являясь моими подданными.
Уважаемые друзья! Уважаемые граждане Тартии! Закончу сегодняшнее послание тем, с чего и начал. В этот судьбоносный момент наш народ ярко продемонстрировал и национальный подъем, и жизненную стойкость, и патриотизм. А сложности, с которыми мы сталкиваемся, создают для нас новые возможности. Мы готовы принять любой вызов времени и всех победить».
Бзын проснулся от криков, которые раздавались внизу. Через громкий гомон явно слышались здравницы: «Слава новому властелину!» «Что за бред они кричат?» — думал Бзын, впервые вспоминая то, что ему снилось. С ужасом он понял, что его сон видели жители Тартии, и он славил Слепого, как героя. Бзын схватил кружку воды и выпил её одним махом, а потом собрал свой нехитрый скарб и спустился вниз. Пробираясь среди ликующих жителей Мокаши, он добрался до городских ворот и побрёл по тропинке в лес.
Две туманные личности, висящие над башней дрима и наблюдавшие за жителями Мокаши, удовлетворительно хмыкнули. Веельзевул, провожая взглядом Бзына, спросил у Гаагтунгра:
— Может, его вернуть?
— Не нужно сюрпризов, — качнул головой Гаагтунгр, — мы с этим справимся сами.
Две тени нырнули в башню, а на полыхающие яркой звёздной россыпью ночные небеса медленно надвинулись тёмные облака, остудив проснувшийся народ Мокаши мелким противным дождём.
— Кажется, наша планета сердится, — произнёс Гаагтунгр. Точно волк перед схваткой, он оскалил свою пасть, полную острых зубов.
***
Мари целый день промаялась, опустошенная, с растрёпанными, как на ветру, чувствами, не имея точки приложения сил и субъекта, на который можно обрушить свою неиспользованную любовь и сексуальную энергию. Так как вокруг завалявшихся мужчин не имелось, а стоящих и подавно, то данное состояние, в последующей перспективе, обещало ей огромную хандру, скуку и депрессию.
«Ах, если бы сейчас появился Мо!» — подумала она, ковыряясь в своих глифомах, которые, в ответ, пустили тёплую волну. «Стоп! Какой Мо?!» — очнулась Мари, второй раз, за последнее время, натыкаясь на обрезанную фразу из очищенных глифом. «Видимо, нужна психологическая разгрузка!» — подумала она и поднялась с кровати, на которой валялась. Появившись на крыльце дворца Уолла, она увидела усыпанное яркими галактиками звёздное небо и очарованно уставилась на него. Необозримая глубина завораживала, навевая мысли о бесконечности, о своём месте в этой беспредельности, плавно перекатываясь к мыслям о дочерях.
«О каких дочерях? У меня, бессмертной, не может быть дочерей?!» — снова очнулась Мари, вспоминая о том, как к ней в наследники навязывался Уолл. Его нелепый рассказ даже не рассмешил Мари.
