Я была настолько раздражена, что не преминула сообщить об этом Аэлмару вслух, на что он живо отреагировал:
– Так у тебя осталось само зелье? И ты молчала?
– А вы и не спрашивали, – ни нашла ничего лучше ответить я, потому что он был прав.
С исходным эликсиром сготовить нейтрализатор намного проще. Почему я сразу не догадалась?
В зельеварне мы с ним были наедине, но я запоздало это поняла только когда он подошел, чтобы взять из моих рук склянку с моим экспериментальным творением. Пальцы соприкоснулись, а я отвела взгляд, потому что вспомнила о пари, которое с ним заключила.
– Интересно, – проговорил дракон, рассматривая склянку на свет. – Никогда не видел, чтобы логономы соединялись в таком порядке. Странный, варварский способ...
– Бабушкин способ, – буркнула я, оскорбившись за свою бабулю, которая меня этому и научила.
– Занято… – выгнул бровь Аэлмар, все еще не выпуская из рук мою скляночку. – Сцепка компонентов такая сильная, потому что перетекает сама в себя.
– Ну, перетекает, и что? – буркнула я. – И еще раз усиливается лингамом.
А дальше стало совсем неприятно, потому что драконестический проректор принялся нагло командовать, пристроившись прямо позади меня. Сама я в этот миг стояла над котлом, пытаясь оживить вяло булькавший нейтрализатор, который на практике уже показал себя совершенно негодным обратить деревья обратно в парней.
– Добавь экстракт латании, логоном не выделяй.
– Как не выделать? – я аж замерла с палочкой для помешивания в правой руке.
– Делай, что сказано, – голос дракона прозвучал над самым моим ухом.
Я делала все, что он говорил. Добавляла новые ингредиенты, извлекала логономы, помешивала зелье. Но все это на совершеннейшем автомате. Он прижался ко мне сзади, и я боялась даже дышать. Не понимала, что со мной. Не узнавала себя. Злилась на то, что млею от его близости, но это где-то в глубине.
Да, я млела, потому что он был такой сильный, и такой умный, потому что очень быстро разобрался, что нужно, чтоб реализовать мое горе-зелье.
Пыталась напомнить себе, что это дракон… Дракон, да… Высокомерный, наглый, всезнающий, презрительный… И безумно притягательный. Тянущий меня, как магнитом.
Наливая получившийся нейтрал ковшиком в склянку, я промахнулась, и получившееся зелье выплеснулось на столешницу.
– Осторожнее, – проговорил Аэлмар, но в его голосе почему-то не было презрения и он помог мне с этими злосчастными склянкой и ковшом.
Словно во сне, я повернулась к нему.
Слишком красив, слишком. Невозможно устоять. Кажется, я сейчас сгорю в огне его глаз, в причудливой смеси его внутреннего пламени и внешнего ледяного спокойствия.
Сгорю совершенно добровольно.
– Это правда, что вы потомок Аригуна и Ольфозы? – за секунду до поцелуя выпалила я. – Избранных драконов, что уничтожили плевр…
Выпалила первое, что пришло мне на ум. Однако этот вопрос достиг нужного эффекта. Он остановился, и лава в его глазах точно подернулась толстой коркой льда.
– Откуда знаешь? – буднично спросил он, но этот обычный тон не вязался с тем, как он напрягся.
Ну не выдавать же мне Уля Мортена!
– Прочитала… В книжке. Она лежала в архиве, – максимально правдоподобно соврала я.
– Ну да, ну да, – протянул Джерласс и резко добавил. - О таком не пишут в книжках, душа моя.
– Это правда, что брат с сестрой сожгли царицу плевр, Сольрис? - попыталась проигнорировать эти слова я. - Как нам на истории королевства говорили?
Даже не знаю, к чему мне была эта информация. Для общего развития, наверное.
– Это неправда, – помолчав, сказал проректор. – Но ты и сама уже об этом знаешь, иначе бы не спрашивала…
– Серьезно? – переспросила я, удивленная его откровенностью. – Но что же они с ней сделали?
А в следующее мгновение вспыхнула, смятенная тем, как порывисто он прижал меня к стене и как сильно сдавил мои предплечья. И какой хищный оскал глянул на меня из потрясающе красивых глаз дракона.
– Ты не будешь интересоваться этим, Хэллия, – низким голосом, похожим на рык, припечатал он. – Существует только одна официальная версия: Сольрис была сожжена в драконьем пламени. Для всех. И для тебя тоже. Ты поняла меня?
– Да. Да, я поняла.
Пожалуй, впервые я не ерничала. Он действительно был страшен в этот момент, жестокий чешуйчатый хищник, и вызывал только одно – желание оказаться как можно дальше.
– Хорошая девочка… – удовлетворенно прохрипел дракон, и, как зачарованный, потянулся к моим волосам.
– Нейтрализатор, – не в силах выдерживать, бессильно прошептала я и посмотрела в сторону склянки. – Нужно как можно скорее им воздействовать. Чем дольше они будут в обличье деревьев, тем сложнее им будет вернуться…
Пожалуй, только это его отрезвило.
Сваренный под чутким руководством Аэлмара нейтрализатор подействовал. Иначе и быть не могло.
Но радости по этому поводу я не испытала. Мне было даже не до свирепых взглядов, которыми окинули меня «бывшие гемлоки».
Впервые я по-настоящему задумалась о своих чувствах к дракону. И, понимая, что должна быть честной с самой собой, призналась себе в том, что он отвращает, но в тоже время притягивает меня к себе.
А еще эти чувства взаимосвязаны, без первого – нет второго, без второго – не быть первому…
Но второе, кажется, сильнее… Намного сильнее. Несмотря ни на что.
ГЛАВА 20. Дурной спит – дурное снится
Мне снился дождь.
Но не теплый летний дождик, под которым мы с подругами любили танцевать босиком у нас Эльмгосте. Когда терпко пахло распаренной землей, дробно стучали по глянцевым зеленым листьям тяжелые капли, а озорное солнышко, на миг выглянувшее из-за туч, золотило тонкие нити воды.
Это был тяжелый ливень, обрушившийся из мрачного неба над огромным темным замком, нависшего так низко, словно тучи хотели накрыть его, поглотить в свою хмурую черную громаду.
Я стояла на краю самой верхней галереи этого замка, а внизу, в непроглядной пелене дождя угадывались очертания города.
Мертвого города без единого света в хоть одном окне.
Такая высота, что даже вздохнуть страшно, не то, что сделать маленький шажок назад по склизкому камню, с которого лились бесконечные потоки воды.
Еще немного – и меня просто смоет с этой открытой и продуваемой всеми ветрами терассы.
Я была насквозь мокрая, мокрая просто до нитки, и это чувство – влаги и промозглого холода – поглотило меня целиком.
С трудом схватившись за какой-то ненадежный выступ, я смогла продвинуться вглубь терассы и даже обнаружить некий вход в нутро замка.
Все здесь было огромным, темным, мрачным и холодным.
Не знаю зачем, но я прикоснулась к камню – наверное, надеялась почувствовать хоть какое-то тепло. Из-под моих пальцев тут же выскользнула жирная черная многоножка, и, извиваясь, утекла куда-то вверх, под потолок.
Я вскрикнула от боли, и прижала к себе левую руку – на ладони проступила багровая полоса. Я точно знала, что яд многоножек опасен только для насекомых, на которых они охотятся. Но, очевидно, это была какая-то неправильная многоножка…
Да и противная, страсть!
Темному коридору, по которому я брела, казалось, нет конца, таким длинным он был. Длинным и прямым, как стрела.
– Хэллия…
Сладкий, как патока, нежный, как бутон розы, звонкий, как смех ребенка, певучий, как арфа, женский голос повторил мое имя еще раз.
Если в угрюмых переходах явно заброшенного замка, над которым вовсю бушует гроза, кто-то зовет вас таким голосом, ваше дело – труба. Это всем известно.
Поэтому прямо во сне внутри сна я закрыла глаза и постаралась проснуться.
Какое там!
Хорошо знакомый и сто раз опробованный способ убегать от кошмаров на этот раз не помог… А что, если я не во сне, а наяву?
Тяжелые дубовые двери, мимо которых я проходила, были закрыты, сколько я в них не стучала. Зато на каждой значилось одно и то же – три сердца, дракон и корона на пурпурном поле.
