рассеяли мрак и тысячи ангелов ринулись в атаку, чтобы покарать отступника. Сотни огненных стрел усеяли землю, покрыв ее жарким пламенем, но ни одна не попала в предателя. Лезвия мечей и копий почти коснулись воина, когда его шлем звякнув, покатился по мрамору.
— Не может быть! — грянул вздох, подобный громовому раскату.
— Братия наши, услышьте наши голоса! — вспышки окружили застывшего воина.
Все Небесное воинство замерло. Начало сыпаться выроненное оружие, на многие минуты заполнив зал звоном и грохотом. Воина кругом обступали чернокрылые архангелы.
— Как сын его говорю вам, Создатель покинул нас, — воин шагнул в Небесному трону. — Он просто ушел, бросив нас, не оставив ни единого послания. Более того, отец посмеялся над нами! Власть отдана грязным языческим божкам! Людям нет дела до нашей любви, они восславляют идолов!
Когда осталось пять шагов до Небесного трона, воина откинула золотая пелена, мгновенно раскалив металл доспеха и оставив волдыри ожоги на его лице.
— Небеса пали! — продолжил воин, вновь подходя к трону. — Нас вышвырнули из дома, и чтобы вознестись сюда на жалкий час, каждый отдал часть себя.
Барьер вспыхнул, до черной корки обуглив череп воина и до костей сожрав кисти его рук. Архангелы молча стояли за его спиной. Но небеса пронзил плач и тысячи крылатых ринулись на помощь, но были оставлены одним взмахом обгоревшей руки.
— Мы разве бросили создавать нас, чтобы затем бросить!? — от вопля воина из его рта пошла кровь. — Он знал, что без его милости мы обречены! И все равно ушел!
Защита Небесного трона осталась равнодушна и к третьей попытке воина, превратив его лицо в черные кости с дымящимися кусками плоти.
— Боль, предательство, смерть, болезни, горе и страх, вот какой мир он создал! — прохрипел воин, ползя и цепляясь костями рук за трещины в полу. — А когда он ему наскучил, то просто сбежал! Но кто мы такие, чтобы противиться его воле? Просто няньки для людского рода, не достойные даже слова прощания… Я чувствую вашу боль, братья. И хочу, чтобы вы почувствовали мою!
Золотой барьер предупреждающе стрельнул искрами, но вони не остановился, подтягивая тело к нему.
— Но я верю, что для нас есть другой путь, кроме как сгинуть в небытие, — тихие слова услышал каждый ангел. — Мы очистим этот мир и построим новый. Мир добродетели и сострадания! Мир без предательств и боли! Мир без людей и богов!
— Да будет так! — крикнули архангелы.
Возле воина легло первое черное перо, а затем белое сияние погасло, и все небо заполнилось чернокрылыми ангелами. С воплем они бросались на золотой барьер трона, сгорая в самоубийственном порыве. Зал накрыла тьма и смрад от сотен тысяч парящих и сгорающих черных перьев.
— Ради нового мира, — воин поднялся на ноги и прошел через истончившуюся пелену, заставившую потечь металл доспеха.
Костяные фаланги легли под подлокотники трона, на глазах покрываясь живой плотью.
— Ради нового мира мы покончим со старым, — воин воздел руку к небу и закричал. — Грядет Апокалипсис!
— Да будет так!
Холодный каменный стол, больше похожий на алтарь для жертвоприношений с канавками для стока крови, высасывал тепло даже из тела демона. Я попытался повернуться, но прочные железные кандалы, словно изгибались за движением запястий. Не шелохнуться. Можно только приподнять задницу, чтобы хоть пару секунд не соприкасаться с неприятной поверхностью.
Помню, как нефилим дотронулся до меня, очнулся уже здесь. Шея надежно зафиксирована, можно только пялиться в черный потолок или до боли косить глаза. Сколько я уже пробыл здесь? По ощущениям не больше двух дней. Иногда приходила женщина, кормила меня с ложечки кашей или бульоном, не удосуживаясь даже подтереть стекающую из рта еду, застывшую на подбородке и шее вонючей коростой.
— Дерьмо, — сказал я в пустоту.
Пустота молчала. Демон молчал. Непривычный к полной тишине мозг развлекался, создавая фантомные шорохи или надоедливый гул, прерываемый лишь звуками моего голоса. Я или спал, или придумывал, как выпущу кишки нефилиму, если они вообще имеются у этого существа.
Вдалеке раздались шаги. Кормежка? Но по времени слишком рано, во рту до сих пор привкус овсяной каши.
— Прошу извинить за задержку, — надо мной склонилось лицо азиата, подпорченное косой раной, идущей от виска к губам.
Значит мне не показалось, что с потолка сыпалась пыль. На корпорацию кто-то напал и даже смог попортить лицо босса? Жаль, что не удалось прикончить его.
— Ты наверняка думаешь, что я весь такой плохой, раз приковал тебя? — физиономия Дагона приняла страдальческое выражение. — Но это все ради твоей безопасности, пойми. Я до последнего не хотел этого делать. Сейчас ты находишься в самом защищенном месте в мире, а пока ты лежишь на обломке скалы, к которой приковали Прометея, она делает тебя бессмертной. И заметь, к ней даже не прилагается орел, выклевывающий печень.
— Спасибо за шикарные условия, — протянул я. — Дай книгу отзывов, напишу благодарность.
— Рад, что ты не теряешь чувства юмора, — улыбнулся нефилим. — Я зашел не просто так.
Рука азиата полезла во внутренний карман плаща, откуда извлекла шоколадный батончик. От угощения отказываться было глупо, и я схрумал лакомства, удерживая его губами.
— Как ты знаешь, мои недоброжелатели похитили Дафну, — Дагон достал банку колы и приставил к моим губам. — Моя родную девочку!
Я зафыркал и недовольно покосился на существо, дернувшее рукой от переизбытка эмоций и залившее сладкой жидкостью мой нос. Неплохо у него задница подгорает. Надеюсь, что от взрыва очка он скоро улетит в космос.
— Иногда мне кажется, что Создатель установил закон, чтобы даже самые продуманные планы шли по пизде! — воскликнул Дагон, театрально заламывая руки. — Вот как могло получиться так, что вшивые слепцы найдут подходящий сосуд, додумаются засунуть в него фрагмент тела Евы, а эта тупая сука воскреснет? Какая-то крыса сливает информацию ведьмам, что мы сделали идеальную плоть, из твоей матери и бабушки, кстати, а эти чокнутые решается на штурм. Хотят возродить первую ведьму, ведь Создателя нет, и теперь все можно. Но самое дерьмо в том, что Ковен и Ева умудряются договориться! Самые стервозные бабы во вселенной умудряются договориться! Как это понимать!
— Ева? Типа первая женщина? — переспросил я.
— Я думал ты спросишь про мать и бабушку, — вскинул кустистые брови нефилим. — Да, та самая Ева, которую мы с Люцифером развели на то, чтобы сорвать плод с дерева познания добра и зла. Неприятная история вышла, кто же знал, что Адам так рассердится, что выколет ей глаза и отрубит руки? И вообще, это была идея Люцифера, пусть к нему и
