Не знаю, что почувствовал бы воображаемый незнакомец, пригласивший меня на танец, но меня просто разрывал ураган противоречий.
Мысль о том, что я стою без трусиков, создает иллюзию, будто я полностью голая, а еще тепло его рук там внизу дарит приятную волну, которая опускается ниже и отзывается спазмом глубоко внутри живота. И ощущение его присутствия у себя за спиной, и мысль о том, что если сейчас немного повернуть голову, то можно запросто поймать его губы в капкан своих и…
— Эва, ты возбудилась…
Я в ужасе распахиваю глаза, словно подросток, застигнутый родителями в пикантный момент, смущенно краснею, увидев проступившие сквозь шелк бусинки сосков, и быстро обнимаю себя за плечи, стараясь скрыть свою реакцию.
— Это шампанское, — невпопад мямлю я, ощущая, как бешено стучит сердце в груди.
Ой, Яблокова! Ну, что за бред!
Пристыженно опустив глаза вниз, делаю шаг вперед и подхватываю подол платья.
— Мне оно нравится… Давайте купим… Если не очень дорого… — бессвязно бормочу я, каким-то чудом умудряясь самостоятельно слезть со ступеньки подиума. — Я — переодеваться!
Уже захлопывая двери примерочной, слышу негромкий смех мужчины.
Из примерочной я вылетаю пулей, встречаюсь взглядом с лаэрдом, о чем-то сосредоточенно беседующим с Ульрикой, затем вспоминаю, что натянула джинсы на голое тело, и моментально краснею.
Плюнув на всех и в особенности на Курта, мышкой проскальзываю к выходу и торопливо теряюсь в людском потоке. Повертев головой, пытаюсь вспомнить, в какой стороне магазин с бельем, но память как отшибло.
Оглянувшись, быстро добегаю до информационного щита со схемой магазинов, как вдруг…
— Девушка, подержите котенка, пожалуйста, — просит незнакомец в светло-голубых джинсах и, не дожидаясь моего согласия, впихивает мне в руки пушистый комочек.
— Мяуф!! — яростно орет комочек и выпускает острые коготки.
— Ах ты зараза! — возмущенно рычу я, пытаясь отцепить от себя этого монстра.
Куда там! Это исчадие ада британской породы держится не хуже клея «Момент», а когда я все же каким-то чудом умудряюсь оторвать одну из его передних лап, то в ход идут маленькие, но очень острые зубки.
— Сейчас, сейчас! — подбадривает меня парень, лихорадочно расстегивая молнию переноски. — Только не выпускай это чудовище.
Не выпускай? Лучше бы он побеспокоился, как отодрать эту живность, не лишив меня значительной части кожного покрова.
— Ну, чего ты копаешься! — морщась от боли, шиплю на незнакомца.
— Сейчас, сейчас! — уверяет он, и перед моим лицом появляется долгожданная переноска.
Кое-как в четыре руки нам удается впихнуть котенка внутрь, застегнуть молнию. Облегченно выдохнув, поворачиваю голову и, наконец, смотрю в лицо неизвестного парня, устроившего мне столько неприятностей.
Темные, почти черные глаза, каштановые вьющиеся волосы и невероятно обаятельная улыбка.
— Спасибо, — благодарит он и протягивает руку: — Платон.
— Ева, — на автомате отвечаю я, зачарованная звучанием его голоса. Может, певец какой-то?
Он сжимает мою руку, с явным удивлением смотрит на мелкие царапины, оставленные котенком на моей коже.
— Почему не восстанавливаешься?
— Пока не получается, — я быстро отдергиваю руку и сама иду в атаку: — А ты почему выбрал такой странный способ для знакомства с девушкой?
Платон смеется и ерошит волосы.
— Это кот моей сестры, — улыбается он. — Она прилетает сегодня и попросила забрать этого гада из передержки. Я планировал угостить его хот-догом, но этот хитрюга оказался проворнее и дал деру.
— Мяуф! — возмущенно орет котенок и атакует дверь переноски когтями.
Я громко смеюсь, представив, как Платон бегает по торговому центру, преследуя котенка, и ловлю его ответную улыбку.
— Для лаэры ты очень странная, — неожиданно признается мужчина.
Почему-то из его уст это звучит как комплимент.
— Ну, да… Я немного отбилась от стаи.
— И мне это нравится, — зачем-то говорит Платон и берет меня за руку. — Ева, ты веришь в любовь с первого взгляда?
Я заглядываю в его пугающе темные глаза и немного смущенно улыбаюсь.
— Нет, — честно признаюсь я.
— И я — нет, но вот сейчас почему-то жутко захотелось.
Мы молча стоим и смотрим друг на друга, и я вдруг понимаю, что куда-то пропали все звуки. Нет больше гула проходящей мимо нас толпы, смешанных звуков музыки, рекламы и голосов. Да и вообще ничего нет, кроме темного омута его глаз.
Яблокова, очнись! На тебе же нет трусов!
— Мне пора, — почему-то испуганно вскрикиваю я, поворачиваюсь и даю деру.
— Мяуф! — орет мне вслед котенок.
Ну нет, дружище. За тобой возвращаться не стану!
Я торопливо иду, протискиваясь сквозь плотный поток шопоголиков, не разбирая дороги. Просто хочется уйти от странного незнакомца как можно дальше.
— Ева!
Черт! Теперь он гоняется за мной. Ну, что за странная жажда преследования?
Тем не менее я останавливаюсь и жду, пока он подойдет.
— Ева, поверь, я не всегда такой придурок с котом, как мог показаться, — улыбается мужчина. — Доказать?
У меня пересыхает во рту, а на губах помимо воли расцветает счастливая улыбка.
— И как, интересно, ты это докажешь? — игривым тоном интересуюсь я.
Ой, мамочки! Я стою без трусов посреди торгового комплекса и, кажется, флиртую с незнакомым парнем!
— Пошли со мной на свидание?
Мне почему-то хочется засмеяться от неожиданно накатившей на меня радости, но отсутствие трусов не дает покоя.
— Извини, Платон, но я не могу…
Он кидает мимолетный взгляд поверх моей головы, и, несмотря на улыбку на лице, в его глазах мелькает грусть.
— Я, кажется, понял, — немного расстроенно говорит Платон. — И, похоже, я очень сильно разозлил твоего парня.
Моего кого?
Резко обернувшись, натыкаюсь взглядом на взбешенного Курта, неумолимо приближающегося к нам.
Яблокова, сейчас тебя линчуют за попытку побега. Хотя вроде бы Курт говорил — «поймаю и отшлепаю».
Но вопреки обещаниям, лаэрд не стал применять ко мне никаких наказаний — он просто подошел, зыркнул на Платона и обнял меня за плечи.
— Ты кто?
Ух, ну вот опять этот пронизывающий холодом тон.
— Извини, — просто говорит Платон, но в его голосе не слышится и капли раскаянья. — Не знал, что она занята.
Я поднимаю голову, ожидая, что вот сейчас Курт все объяснит Платону, вернет мне трусики и, возможно, даже отпустит на свидание, но проходит секунда, затем другая, а лаэрд только играет желваками и с явной неприязнью смотрит на Платона.
