победой. Зато он сполна насладился зрелищем унижения горделивого Укэту, когда старейшина буниятов проехал мимо того, даже не повернув головы, так словно это было пустое место.
Общий враг был побеждён, и теперь все распри и свары, словно сухой навоз в половодье, вновь всплывали на поверхность.
Глава 12
Джучибер вернулся в Баргу всего за два дня до начала курултая. Тут он узнал, что пока он отсутствовал, в станицу прибыл нойон орхай-менгулов Наранген. По поручению своего хана тот объезжал нойонов и старейшин племени коттеров, заводя с ними осторожные разговоры о том, чтобы они шли под высокую руку Бохорула. Хан орхай-менгулов лелеял надежду объединить оба племени под своей властью и потому не скупился на обещания оказать всяческую защиту и покровительство тем, кто назовётся его человеком.
Но гордые нойоны и старейшины коттеров и слышать не хотели об этом. И это несмотря на то, что из полуденных земель доходили грозные слухи о готовящемся новом нашествии ченжеров. Тогда, скрепя сердце Наранген, предложил коттерам самим избрать себе нового хана.
Узнав обо всём этом, Джучибер был неприятно поражён, что бывший друг и союзник его покойного отца повёл себя таким образом. Для него действия нойона Нарангена, несомненно, поступавшего так с подачи Бохорула, попахивали двуличием. Он-то ожидал, что хан орхай-менгулов поддержит его, как единственного наследника Хайдара. Теперь же надеяться на его поддержку было нечего.
Это был наглядный урок того, что, когда дело касается власти, нельзя доверять ни чьим словам и обещаниям. И Джучибер усвоил его в полной мере, затаив в глубине души глухую обиду на хана орхай-менгулов.
В самый канун всеобщего съезда в курень Джучибера прибыли оба воеводы Далха-Кота. После того, как старейшины пытались подкопаться под Есен-Бугэ, они стали дружны, забыв былое соперничество. С ними приехали все друзья и те, кто держал сторону сына Хайдара. Джучибер приветствовал их, стоя возле своей юрты. Тут же находился его зять Тунгкер с женой. Сузге хлопотала, распоряжаясь об угощении вновь прибывших гостей.
Людей собралось неожиданно много. Джучибер даже не ожидал, что у него оказалось столько сторонников. Были и совсем незнакомые ему, приехавшие издалека, но знавшие его отца. Это в какой-то мере вернуло Джучиберу спокойствие. Заставляя себя быть радушным хозяином, он кланялся, произносил здравицы и поднимал чашу вместе со всеми, но настроение не улучшалось.
– Ты чего такой насупленный? – обратился к нему Мутулган-багатур.
– Утром Танчан приходил. Сурга-Огул не дал дани, а посланных его люди побили палками.
– Эге! Вот это новость! – отозвался Есен-Бугэ, оставив в сторону чашу с кумысом.
– Вот оно как? – задумался Мутулган.– Обнаглел без меры, шакалий помёт. Видать сильным себя почувствовал…
– Поднять две-три сотни нукёров, да и разнести его курень в прах,– горячась, заговорил Содохай.
– Силой сейчас ничего не добьёшься,– возразил сыну Мутулган-багатур.– Сурга просто так не дастся, у него есть собственные нукёры. Сначала нужно, чтобы всеобщий курултай утвердил Джучибера законным ханом, иначе старейшины поднимут вой, начнётся междоусобица, и твои воины уйдут каждый к своему роду. Что делать будешь?
– Но и ты не прав,– заметил Есен-Бугэ.– Такого прощать нельзя. Две трети ханского сбора всегда шли нам. Мы-то с тобой не старейшины и не нойоны. У нас нет пастухов и работников, и если мы не получим причитающееся, то как будем снаряжать и кормить ратников? Этак и последние разбегутся…
Джучибер внимательно прислушивался к разговору. Он хотел понять чаяния тех, кто нынче поддерживает его.
– Это лет пять-десять назад твои бойцы разбежались бы по куреням да заимкам, а нынче не то,– отмолвил Мутулган.– Половина из них сироты и бедняки-харачу, которые могут потерять разве что дырки от своих халатов. Да и бежать им некуда.
– Вот то-то и оно, что нечего и некуда,– усмехнулся Есен-Бугэ.– Воин должен знать, за что он сражается. И дерётся он злее, когда ему есть чего терять…
– Клянусь небом, если надо, то мой отец поддержит тебя,– горячо зашептал на ухо Джучиберу, сидевший рядом с ним Тунгкер.– Он может прислать четыре тысячи багатуров.
– Благодарю тебя,– он пожал зятю руку,– но в том нет нужды.
Если бы всё заключалось только в количестве нукёров. Мутулган прав, говоря о том, что каждый воин принадлежит своему роду. В куренях Далха-Кота они лишь временно. Например, как Мунгету, которому пришлось оставить место сотника в Барунаре из-за того, что родичи призвали его к себе. А ведь он был неплохим военачальником и мог бы выслужиться если не до тысячника, то хотя бы до есаула.
Утром, как только рассвело, стали собираться на съезд. Джучибер надел новый расшитый серебряными узорами белый халат и зелёные сафьяновые сапоги. На голове у него была круглая войлочная шапка, отороченная мехом барса, с узким козырьком и широким назатыльником. Те из коттеров, кто был родом из Барги или окрестных куреней были уже одеты, соответственно случаю. Приезжие же доставали из тороков и походных сум запасённые обновы и праздничную одежду. Поправляли сбрую нарядно украшенных коней, ибо по ним судили о достатке и удаче наездника.
Джучибер ехал впереди, на богато убранном Кентау. Рядом по обе стороны от него скакали воеводы Далха-Кота, а сзади держались ближние нукёры. По пути, на выезде из станицы, встретили нойона Суджука со свитой. Джучиберу и остальным пришлось степенно раскланиваться с ним, после чего они разъехались по разным дорогам.
Курултай проводили на берегу Иланы, недалеко от ханских могил. Вокруг места собрания были расставлены воткнутые в землю длинные пики с родовыми знамёнами-бунчуками. Каждый коттерский род имел свои отличительные цвета.
