мы не люди и не драконы.
— На вашей жизни это никак не отразится. Я защищу от всего.
— Ты уверен? — пренебрежение в голосе не смогла скрыть.
Торвальд нахмурился.
— Если ты о Варисе…
— Нет. Не только о ней.
— Не понимаю.
— Скажи. Три года назад ты приказал напоить меня чаем, после которого я бы не смогла носить наших детей и даже не смогла бы иметь их вовсе.
Торвальд нахмурился.
— Никогда, Элен. То был успокаивающий чай.
— Тогда ты такой идиот, Торвальд. И скажи спасибо, что у меня от рождения был острый нюх. Потому что из-за тебя. Из-за того, что происходило в твоём доме. Ты своими же руками чуть не убил своих же детей.
— Элен.
— Убирайся! Уходи. Сейчас я не хочу тебя видеть, — я толкнула его в грудь.
Но тот сделал шаг вперёд, хотел схватить за руку, но я отдёрнула её и подняла палец, украшенный острым когтем, направляя его на него. Но тот всё равно сделал шаг, и я почувствовала, как острый коготь входит в его грудь.
Глаза Торвальда заволокло бездной. Он был взбешен. Кровь потекла по его белоснежной рубашке. Она защекотала нос. Химера облизнулась. Я не играю в такие игры, как бы химера не просила.
Я была слишком зла.
— Убирайся!
Торвальд, покачиваясь, сделал шаг назад, его глаза неотрывно смотрели на меня. Он был ранен, но его взгляд выражал больше боли от моих слов, чем от раны, которую я ему нанесла.
— Элен… — прошептал он, его голос был хриплым. — Я не знал. Я не знал об этом чае и о его последствиях.
Я не могла дышать. Гнев переполнял меня, заставляя грудь болезненно сжиматься. Химера внутри меня рычала. Она не хотела, чтобы он уходил. Предательница!
— Торвальд, ты сделал свой выбор три года назад. Оставь меня в покое. — Мой голос дрожал, но я старалась выглядеть уверенно.
Торвальд ещё раз посмотрел на меня, его глаза теперь были полны сожаления и боли. Он прижал руку к ране, и я видела, как его кровь продолжала капать на землю. Затем он развернулся и, шатаясь, направился к воротам.
Я наблюдала, как он уходит, не в силах сдержать слёзы. Это был трудный момент. Мне нужна была передышка без него.
На следующее утро, когда я сидела на кухне и пила чай, дверь открылась, и вошёл Торвальд. Я почувствовала, как зубы невольно скрипнули от напряжения. Он был холоден и неприступен, явно закрывшись в себе, пытаясь сдерживать свои эмоции. В его руках была коробка с ароматными сладкими булочками.
— Доброе утро, — бросил он, стараясь казаться невозмутимым.
Я только кивнула в ответ, подавляя вспышку гнева. Как и обещал, Торвальд пришёл проведать детей. С виду он был спокоен, но я видела, что внутри него бурлят эмоции. Он сел рядом с детьми, которые тут же радостно подбежали к нему.
— Папа, что у тебя там? — с любопытством спросила Сара, глядя на коробку.
— Сладкие булочки, — улыбнулся Торвальд, открывая коробку и показывая угощение.
Я стояла в стороне, наблюдая за этой сценой, и понимала, что мне придётся смириться с его присутствием, несмотря на бушующую внутри злость. Дети тут же увлеклись булочками и вниманием отца, почти не замечая меня. Это было больно, но я знала, что ради их счастья нужно позволить им проводить время с Торвальдом.
— Мне пора переодеться и идти на занятия, — сказала я, вставая из-за стола.
— Хорошо, мы тут будем, — ответил Торвальд, не отрывая взгляда от детей.
Я быстро переоделась и, подойдя к детям, поцеловала их на прощание. Они так были увлечены отцом и его рассказами, что почти не заметили моего ухода. Стараясь не обращать внимания на свою ревность, я отправилась в академию.
Торвальд кстати вернул мне прежнее расписание, что меня весьма порадовало. Так я могла обедать вместе с детьми.
Однако именно в этот день меня вызвал Торвальд к себе. Я шла к его новому кабинету в учебной корпусе с желанием отказать ему, если он вдруг решил, что я променяю внимание своих детей и обед с ними, на его общество, как подавилась своими же словами.
Суета, царившая уже на подступах к приёмной, отзывалась тревогой в моём сердце. Либо что-то случилось с самим Торвальдом, либо с Кристофером. Я спешила, чувствуя нарастающее беспокойство.
Когда я открыла дверь, внутри обнаружилась сцена, которую я не ожидала увидеть. Хрупкая девушка с белоснежными волосами, на грани истерики и нервного срыва, дрожала и держалась за живот. Торвальд стоял рядом, его лицо выражало крайнюю озабоченность.
Я поняла, что именно эта девушка нуждалась в помощи, а не кто-то из знакомых мне людей. По выражению лица Торвальда было видно, что он переживает за неё.
— Что случилось? — спросила я, пытаясь понять, что именно происходит.
Торвальд повернулся ко мне, его глаза были полны боли и тревоги. Крис придерживал незнакомку за хрупкие плечи. Я видела как его руки начали дымится. Она жгла его высочество.
Ее взгляд был расфокусированным.
— Ну же! Марисса! Дыши. Успокойся! — Крис тряс ее за плечи.
— Он жив? Ведь жив, да? — шептала она с болью в голосе. Мое сердце сжалось от этой сцены. Она кого-то потеряла. Кого-то очень близкого.
— Марисса, возьми себя в руки.
Но она не могла.
— А-а-а-а-а! — завыла раненой волчицей Марисса. — Я не могу-у.
Боги! Как же ее рвало на части. Мурашки от ее боли побежали по телу.
А ведь я была такой же… тогда три года назад. Но собрала себя. Мне просто повезло, что злость на предателя придала мне сил, как и мои дети.
А ведь узнай, что Торвальд погиб я бы тоже так же рвала себя на части и выла от горя.
Боги! Бедная, девочка!
— Что происходит? — повторила я.
— Она феникс, — услышала обеспокоенный ответ Торвальда. Мне больше не нужно было пояснений. Сейчас главное увести ее отсюда.
— Открывайте портал немедленно. Там, где нас никто не потревожит, — стала четко и быстро отдавать приказы. Удивляться тому, что передо мной стоит представитель еще одной мифической расы просто не было времени.
— А кто защитит тебя? — вдруг зарычал Торвальд и схватил меня за плечи, встряхнув.
— Я сама могу за себя постоять! — отбрила я его. — И не спрашиваю тебя, — я сбросила с себя руки Торвальда и толкнула в грудь, сразу же оказываясь рядом и оценивающе смотря на Мариссу.
— Я… я… беременна, — прошептала она мне с болью смотря на меня. Мы встретились глазами. Я поняла ее без слов. Она боялась потерять ребенка.
