– Как и мои самсаринские войска, – добавляет барон Мабадос.
– А эльфы не захотели бы, – говорю я, повышая голос. – Каждый эльфийский остров доверяет Лисутариде.
Все мигом затыкаются. Нам нужны эльфы.
– Возможно, сейчас не подходящее время, чтобы... э-э-э, – король беспомощно глядит на воеводу Хемистоса. Воевода сам выглядит неуверенным, как же поступить.
– Предлагаю выждать день-два, – говорит Ласат, – чтобы дать нам время на размышления.
Другими словами, дать ему время на подкуп. Подобное не приемлемо, но встреча прерывается без решения. Лисутарида воспринимает это весьма спокойно, хотя имела полное право пойти в разнос из-за неверности самсаринских волшебников. Когда мы уходим, к нам подходит король. Я ожидаю, что он станет советоваться с Лисутаридой по важным военным делам, но вместо этого он спрашивает Макри о его драконе.
– Живёт-поживает, – рассказывает ему Макри. – крыльями начал махать. Думаю, скоро начнёт летать.
– Великолепно! Продолжай держать меня в известности. Ласат создаёт особый загон, чтобы держать эту тварь, когда она сможет летать.
– Надеюсь, дракон сожрёт Ласата, – говорит Лисутарида, когда мы выходим из Зала Собраний. – Чёрт побери этих самсаринцев. И симнийцев.
– Да и не заметил особо, чтобы ниожцы тебя поддерживали, – говорю я, – им не нравятся, когда женщина получает власть.
– Жизнь стала бы намного легче, будь здесь эльфы.
– Сможем продержаться до их прибытия? – спрашивает Макри.
– Нет. Вопрос требует скорейшего решения. Князь Амраг зря время даром терять не станет.
Я замечаю, что Макри потирает рёбра и спрашиваю о ранении. Она говорит, что в порядке.
– Готова к завтрашнему бою?
– Полагаю.
– Не слышу особого желания.
Макри пожимает плечами. Макри всё ещё не увлечена этими состязаниями.
– Тебе нужно победить, – говорю я ей. – Теперь ещё больше, чем когда бы то ни было. Если дойдёт до прямого выбора между Лисутаридой и Ласатом, твоё положение, как её бойца, может значительно повлиять. Ласат покровительствует Элупусу, его победа поколеблет людское мнение.
– Глупо звучит, – говорит Макри. – И не последовательно.
– Люди глупы и непоследовательны.
– Боюсь, Фракс прав, – говорит Лисутарида. – Важно, чтобы ты справилась лучше Элупуса. Живо, спрячьте меня.
– Что?
– Вон там сзади Кублинос. В данное время с меня хватит его ухаживаний.
Продвигаясь дальше, мы с Макри прикрываем Лисутариду, стараясь избежать Кублиноса.
– Не давайте ему понять, что я избегаю его, – говорит Лисутарида. – Мне всё ещё может понадобиться занять у него денег.
– Я думал, что Кублинос тебе по боку, – говорю я.
– По боку. Но он очень навязчивый, а сейчас не подходящее время для ухаживаний, разве не так? Только не тогда, когда идёшь на войну.
– Я в этом не уверен, – говорю я. – Разве любовь не расцветает перед войной? Последняя возможность для счастья, перед тем, как всех зарежут, нет?
– По мне, так не сообразно это.
– По-моему, ты просто используешь войну как предлог, чтобы избежать чувственного влечения, – говорит Макри.
С этим мы резко останавливаемся.
– Чего?
– Люди, беспокоящиеся при мысли о любых чувственных влечениях, имеют склонность искать видимые оправдания, чтобы уклониться от них.
– Что за дичь, – говорит колдунья. – Кто вообще это сказал?
– Саманатий.
– Да что знал этот старый мудролюб о порывах чувств?
– Многое, – настаивает Макри. – Ему был ведом ход человеческих мыслей, – она неожиданно выглядит осунувшейся. – Я скучаю по Саманатию.
На это особо нечего сказать. Старый мудрец несомненно погиб, похороненный под развалинами Турая. Макри, которая, возможно, наконец почувствовала воздействие всех своих деяний за последние несколько недель, впадает в молчание и выглядит уставшей и подавленной по мере нашего приближения к дому в полной тишине. Солнце заходит, но на улицах всё ещё ярко, и весёлые выкрики гуляк из кабаков, смех и пение. Теперь Элат полон приезжих, и местные власти установили больше масляных светильников, освещающих улицы. Поскольку ни Лисутарида, ни Макри, ни я не чувствуем в себе радости, как те кутилы, облегчение добраться до дома Арикдамис. Моё облегчение длится меньше всего. Меня ожидает Мерлиона. Она завёрнута в грубый тёмный плащ и капюшон поверх её обычной одежды, пришедши сюда скрываясь. Понять можно. Превеликое нарушение правил поведения для дочери барона – посетить незнакомцев поздней ночью. Мабадос лопнет от злобы, коли узнает. Я отвожу её в одну из гостевых комнат Арикдамиса, где мы можем поговорить с глазу на глазу.
– У меня всего несколько минут, – говорит она. – Мне нужно вернуться прежде, чем меня хватятся. Сегодня меня пытались убить.
– Рассказывай, что стряслось, – нас прерывает сильный грохот, и Мерлиона с тревогой вскакивает. – Всё в порядке, это просто Макри с драконом.
Мерилона с трудом успокаивается. Напряжение накатывает на неё.
– Я вышла в цветочный садик, и кто-то пустил в меня стрелу.
– Кто?
– Не знаю. Не видела. Видимо, спрятались в зарослях или деревьях. Но я нагнулась, чтобы сорвать цветок, и в этот миг стрела пролетела мимо и застряла в ограде.
Она залезла под плащ, доставая стрелу.
– Что произошло потом?
– Я вбежала внутрь, – она выглядит измученной. – Я никому не рассказала. Мне бы не поверили. Мой отец уже считает, что я всё придумываю.
– Надо было рассказать матери. Она тебе поверит.
– Я не хочу её ещё больше беспокоить. И так всё слишком сложно.
– Расскажи ей. Она выдержит. И впредь оставайся внутри дома.
– Ты что-нибудь выяснил? – спрашивает она.
Признаюсь, что особо не продвинулся, хотя заверяю её, что продолжаю работать. Я сопровождаю её до дома и продолжаю следить, покуда она благополучно не заходит внутрь.
Рано, следующим утром, выхожу из дома. Без ясных представлений и особых устремлений, значит пора начинать доставать людей. Я собираюсь поговорить со всяким, кому может быть хоть что-то известно о семье барона Мабадоса. Следующие шесть часов провожу именно за этим занятием. В основном, беседую со слугами, но также задаю вопросы посыльному, доставляющему письма в особняк Мабадоса, ученику на шорне, где у него содержится осёдланная лошадь, и женщине, нанятой для озеленения цветами свадьбы его сына. Немного денег уходит на взятки, но тут уж ничего не поделаешь. За здорово живёшь слуги с незнакомцами не болтают.
Ученик шорника представил меня другому ученику из каретной лавки, где мне удаётся обследовать повозку, задавившую Алцетен и повреждённую при столкновении. Среднего размера фаэтон, подобный тому, что Кублинос одолжил Лисутариде. Эти фаэтоны не особо большие и хотя обеспечивают некоторое укрытие, спереди значительно открыты. Не уверен, что в нём можно спрятаться при управлении. Спереди находится высокая подножка для ног. Вполне возможно лечь за ней, если размером не велик. Мерлиона так и сказала, что видимость была плохая. Я покидаю каретную лавку так ни к какому выводу и не склонившись.
