– На самом деле это шербет, – пояснил он, поворачиваясь и наполняя, один за другим, два миниатюрных кубка. – Если бы я позволял себе пить вино на службе, то мои дни оказались бы куда короче. Во всяком случае, помнил бы я гораздо меньше.
Гаррик принял кубок и слегка пригубил, пока Тадай обошел вокруг стола и занял свое место. Шербет – прохладный и терпкий – удивил его незнакомым вкусом. Впрочем Гаррику понравилось. И еще он отметил, что вряд ли когда-нибудь привыкнет к серебряной посуде. Ему не нравился металлический привкус, который не смягчали даже сцены из жизни бога виноделия Фиса, виртуозно выгравированные на кубке.
– Бросьте, Тадай, я не настолько глуп, чтобы отправить солдат вместо себя. И вы это знаете, – парировал Гаррик, опуская кубок. – В противном случае вы бы не оставили под дверью всего пару стражников.
Тадай презрительно усмехнулся:
– Разве количество стражников имеет какое-то значение?
– Имело бы, – в голосе Гаррика впервые прорвались нотки гнева, – если б вы неверно истолковали ситуацию. И к тому же оказались настолько глупы, что дали бы своим людям приказ сражаться с Кровавыми Орлами. А теперь давайте потолкуем о деле. Ведь мы с вами люди, от которых зависит безопасность Островов.
Тадай замер. Он едва заметно кивнул Гаррику.
– Приношу свои извинения, Ваше Высочество, – тихо проговорил он. – У меня был очень напряженный день.
– Я предпочитаю имя «Гаррик», – мягко заметил юноша и поверх кубка посмотрел в глаза собеседнику. – И если мне это перестанет нравиться, значит, настала пора отправиться на недельку чистить хлев. Чтобы не забывать, кто я такой на самом деле.
Тадай рассмеялся.
– По-моему, мы оба с вами знаем, кто вы на самом деле, Гаррик, – сказал он. – Хотя я нимало не сомневаюсь, что вы великолепно сумеете чистить хлев. С какой стороны ни посмотри, вы дадите мне сто очков вперед…
– Мне хотелось бы, чтоб вы отправились к герцогу Вилдальфу, – приступил к делу Гаррик, – и попытались вернуть остров Сандраккан Королевству. На тех условиях, которые сочтете приемлемыми. Мы можем разбить герцога, но это не видится мне разумным путем. Полагаюсь на ваше решение, лорд Тадай.
Осушив кубок в два глотка, Гаррик поставил его подле себя и продолжал:
– Чтобы убедить герцога, я снабжу вас бумагами, подтверждающими полномочия, – со всеми печатями и лентами. Но, главное, что сейчас я даю вам свое слово.
– Ясно… – произнес Тадай без всякого выражения. Его рука с кубком застыла на полпути к губам.
– Планировалось, что на Блэйз с такой же миссией отправится моя сестра, – сказал Гаррик. – Но сегодня вечером ее похитило непонятное создание – птица-монстр. Поэтому буду очень обязан, если вы порекомендуете подходящую кандидатуру – кто мог бы поехать вместо нее к графу Лердоку.
В данный момент Гаррик использовал случившееся с Шариной – что бы это ни было: смерть, похищение или нечто худшее – как инструмент для завоевания симпатии Тадая. Юноша, выросший в деревушке Барка и являвшийся частью нынешнего Гаррика, ненавидел себя за слова, слетавшие сейчас с его языка. Но король в нем, призванный сохранить Острова, знал: монархам во имя своего долга приходится делать и более страшные вещи.
– Леди Шарина?.. – ужаснулся Тадай. На его лице промелькнула череда эмоций: недоверие, минутный гнев на глупый обман… а затем – настоящее сочувствие и понимание. – Монстр похитил леди Шарину?
Девушку любили всё. Вежливая, красивая, умная. И, что немаловажно, Шарина никогда не отдавала неприятных приказов.
– Да, и с этим мне еще предстоит разбираться, – сказал Гаррик без злости, но с ощущением, что ему предстоит разбираться со множеством вещей, так как это его долг. И да поможет ему Дузи понять, как это делать. – Однако я пришел сюда не за тем, лорд Тадай.
– Да-да, я понимаю, – задумчиво ответил Тадай. – У Валдрона есть сводный младший брат – Варрок бор-Варриман. Ничуть не глупее Валдрона и гораздо искушеннее его в политических делах. На мой взгляд, даже чересчур искушенный… Из него выйдет великолепный посол.
Гаррик нахмурился.
– Вы уверены, что он не пойдет на тайную сделку с Лердоком, если тот предложит ему лучшие условия? – спросил он.
– Ни в коем случае, – горячо ответил Тадай. – Вы, может быть, не поверите, но Варрок еще больший шовинист, чем его брат. Ничто не может поколебать его во мнении, что единственные достойные люди на свете – это крупные помещики с Северного Орнифола. Он не польстится даже на титул графа Блэйза.
Тадай поднялся и снова наполнил кубок.
– С другой стороны, мой дорогой Гаррик… если Варрок уладит дела на Блэйзе и вернется героем, вот тогда вам придется смотреть в оба. Потому что он будет наступать вам на пятки.
Протянув Гаррику кубок, он добавил:
– Хотя – при всем своем уме – он вряд ли справится на Блэйзе лучше, чем я в Эрдине. Мне известно о финансах герцога Сандракканского кое-что такое, чего он, скорее всего, и сам не знает. Очень полезные вещи… и я объясню ему это в приватной беседе.
Подумать только, а Гаррик опасался, что Тадай отвергнет его предложение! Юноша не смог удержаться от смеха, который так редко слышится в подобных роскошных кабинетах. А может, это и плохо?
– Лорд Тадай, вы лучше меня знаете, что потребуется для вашей миссии. Составьте список, я прослежу, чтобы вам все доставили.
Гаррик принял кубок с шербетом из рук хозяина и залпом осушил его. Он действовал, почти не отдавая себе отчета, но вязкий, терпкий вкус напитка привел его в чувство.
– Осталось пожелать вам спокойной ночи, – промолвил юноша. – Мне еще нужно…
Гаррик и король Карус засмеялись одновременно.
– Да, нас всех еще ждет множество дел. Королевству повезло, что у него такой умный и находчивый министр, как вы, Тадай.
– А еще больше повезло иметь такого принца, как вы, Гаррик, – ответил Тадай, подхватывая пустые кубки. Он поставил их на стол (слуги вымоют позже). – Вы молоды и к тому же обладаете качествами, одинаково ценными в любом возрасте.
Гаррик с улыбкой повернулся к дверям, но замер, услышав последние слова Тадая:
– К тому же с вашим появлением в Вэллисе моя жизнь стала намного интереснее. И в этом тоже ваша заслуга.
* * *
Крылья птицы работали без устали. Застывшая под ними равнина обретала очертания со скоростью тропического рассвета. Далеко на юге сияло крошечное солнце, ветер пробирал Шарину до костей.
Птица скользила параллельно поверхности ледника, простиравшегося до самого горизонта. На белой поверхности широкой ледяной реки застыли грязь и валуны, но в трещины проглядывала чистейшая голубизна.
