- Второй... шанс, - едва разобрал я, подхватывая оседающее на камни тело.
Считается, что Отступник, принявший смерть от меча Правосудия, возвращает себе Благословение Элутара, а значит, и возможность нового рождения. Не знаю. Наши маги, кстати, этого не отрицают. Я накрыл тело плащом и взглянул на раненого: тот смог добраться до стены и теперь полулежал, зажимая здоровой рукой рану на животе. Сломаная висела плетью. Когда я шагнул к нему, он непроизвольно дёрнулся назад и от боли втянул воздух сквозь зубы.
- Ты возьмёшь... мою жизнь? - хрипло спросил он.
Эльф был бледен, но смотрел без страха. Отступники, кстати, ещё и способность к самоисцелению теряют. Зачем тогда нужна бесконечно долгая жизнь? Чтобы умереть от наиболее мучительной раны?
- Мне не нужна твоя жизнь, не дёргайся.
Тот облизал пересохшие губы.
- Возьми её, прошу. Я устал.
- Что, тоже хочешь получить второй шанс?
Наши взгляды встретились. Отступник едва заметно кивнул.
- Нет. Это было бы слишком просто. Есть другой способ вернуть Благословение Элутара.
- Какой? - раненый попытался привстать.
Я пожал плечами:
- Не знаю. Найди его.
Я опустился на колено и положил поверх его прижатой к животу ладони свою, начиная заживление. Эльф прерывисто вздохнул: он был разочарован. Но я и в самом деле не знал.
- Что, сложно? Ничего, успеешь за оставшуюся часть Вечности. А теперь, как у атанов - рукопожатие на прощание.
Я схватил его руку и крепко сжал запястье, соединяя сломанные кости. Отступник едва сдержал крик и рассмеялся сквозь выступившие слёзы.
- Странный ты, Охотник.
- Что, не похож? - усмехнулся я. - Проверять не советую.
- Да я не об этом. Хочу, чтобы ты знал: у меня нет вопросов к твоему брату.
- Разумно. Надеюсь, у него к тебе тоже. И не питай иллюзий: ты жив только потому, что шёл не убивать.
Разочарованные зрители покидали пещеру, а к нам неспешно приближались четверо гномов. Я поднялся. Бородачи остановились в двух шагах, переглядываясь и нерешительно переступая с ноги на ногу. Шлемы, увесистые топоры, одинаковые бляхи на рукаве кольчужной рубахи - городская Стража. Я молча ждал, держа руки на поясе. Наконец один из них, вероятно, Старшой, сказал густым басом:
- Ты вот чего, Мастер. Ты жизнь-то его брать будешь, ай нет?
И кивнул в сторону раненого эльфа.
- Нет. А что, это против правил?
Гном пожал широченными плечами.
- Почему? Твоё дело. А из хабара возьмёшь чего?
- Из хабара?
Гном усмехнулся.
- Вижу, гость ты в Караз-Замире, Мастер меча. Что возьмёшь из трофеев-то: одёжу, кошель, оружие? Решай, твоё слово первое. Остаток городищу пойдёт.
- А-а, это.
Я подошёл к одному из отброшенных мной к"рисов и носком сапога отправил его к стене - хозяину, второй, Элемира, оставил на месте. Так же поступил и с мечами.
- Это всё. С остальным делайте, что хотите.
Гномы снова переглянулись. Старшой недоверчиво качнул головой:
- Неужто всё городищу пожертвуешь? А не передумаешь часом?
- Не передумаю. Просьба у меня к вам, уважаемые: сделайте, как должно, - я кивнул в сторону тела Элемира.
- Сделаем, Мастер, не сомневайся, послали уж, за кем следует, - пробасил один из гномов. - Пожертвование-то на кого записать?
- Пожертвование? Ах, да. Запишите на Тангаров. Надеюсь, я больше ничего не должен городищу?
- Так дело-то было полюбовное, Мастер: никто никого не неволил и заступы не просил. А уж как его разрешить, на то опять же ваша воля. Ступай себе с миром, - заключил Старшой.
Разумеется, Гилу всё это не понравилось. Тара тоже была не в восторге, правда с оценками не спешила. Я её понимал: иметь мужа-феальдина - удовольствие сомнительное. Гил выслушал мой отчёт молча, прокомментировал коротко:
- До моего появления Элемир был лучшим в Академии. Разумеется, я не вызвал у него тёплых чувств. Он испытывал моё терпение довольно долго, пока однажды во время боевой практики я не приложил его ментальным "тараном". Невольно, кстати - это было первое проявление Древней крови. Тогда-то Элемир и понял, что первенства не вернуть, но смириться не пожелал. В общем, он хотел избавиться от соперника, но от его ненависти пострадали другие.
Брат помолчал и добавил:
- Во всех своих бедах Элемир винил меня. Даже в том, что терпение Совета оказалось не беспредельным.
Я смотрел на затаившийся во тьме город. Час Когтя! Назвали бы уж Часом Беззакония: по крайней мере честно.
- Слушай, а ты действительно оставил жизнь его напарнику? - уже совсем другим тоном спросил Гил.
Как же быстро он умеет переключаться: будто страницы книги перелистывает!
- Оставил, а что?
- Да ничего, - пожал плечами Гил. - Просто это не очень похоже на Охотника.
- Отступник сказал то же самое.
- Ты узнал его имя?
- Не вижу смысла, Гил. У Отступников не бывает имён: набор звуков, не более.
- Допустим. И всё же почему ты оставил ему жизнь, Дель? Этот парень не играл, а дрался всерьёз, то есть делал всё, чтобы забрать твою жизнь.
- Видишь ли, Гил, я ведь там тоже не шутил. Забрать чужую жизнь, не отдав своей - это одно, но жажда убивать, как у твоего Элемира - совсем другое. Напарник много старше его и прожил Отступником дольше, но всё же сумел сохранить остатки Первородства. Правда, такое существование вряд ли можно назвать жизнью. Я вернул ему надежду, не более. Если придётся - заберу не задумываясь.
- Его имя Ноллион, Дель. Вернее, так его звали, когда он был Перворождённым, - задумчиво сказал брат.
Когда снизу раздался шум, Тара среагировала мгновенно. Гил еле успел перехватить её возле двери, иначе наша девушка первой оказалась бы на лестнице. Впрочем, её всё равно было не удержать, поэтому я бросил брату:
- Присмотри за ней!
И ребятам:
- Тин со мной, Ролли на Связи - прикроешь Зарти. Выходим!
Мы рванули к лестнице. Коридор был пуст: кроме нас, никто из постояльцев не рискнул даже приоткрыть двери, не то что выйти из комнаты. Час Когтя! Гил с Тарой остановились на верхних ступеньках, причём для этого брату пришлось схватить её за руку, а мы с Тином бесшумно спустились вниз. Не скажу, что в зале царил разгром - так, лёгкий беспорядок: столы сдвинуты к стенам, лавки и несколько тяжёлых стульев опрокинуты. Тангары стояли напротив двери, держа в руках кан'чеки. Рядом с ними с топорами наперевес застыли засидевшиеся за разговорами постояльцы да поздние посетители. Среди них были и хозяева: трактирщик, уже в ночном колпаке, и его сыновья, даже не успевшие снять фартуки.
