Запутавшись в плаще, она выполнила просьбу.
— Где мой отец? — срывающимся голосом спросила девушка, за что получила пощечину от стоявшего рядом с ней бандита.
— Были у самолета? — широко расставив ноги, спросил турок, бывший, по-видимому, главным в группе.
— Были, — не стал отрицать лейтенант.
— Кого-нибудь встретили? Возле самолета были выжившие?
— Никого. Мы поискали вещи для себя, а потом пошли дальше.
— А ты сам кто такой? Почему тебя девка назвала рабом?
— Ваши продали, — скривил губы Роман. — Взяли на абордаж возле Закинфа. Моряк я. Нанялся на работу, хотел деньжат подзаработать.
— Врешь, — снова сказал турок и осклабился, качнув стволом «Атиша» в сторону Сребренки. — Ты воин, русак. Двоих наших к Аллаху отправил. А они бойцы серьезные. Вставай! Покажу тебя англичанам.
Не отнимая руки от затылка, Елагин поднялся на ноги. Двое турок о чем-то горячо заговорили, показывая на девушку.
— Говоришь правду — девку не тронем, — хитро прищурившись, сказал черноусый. — Выбирай, рус.
Выбора, к сожалению, не будет. Роман понимал эту истину как человек, уже не раз столкнувшийся с восточной моралью. Никаких колебаний. Лишь черное и белое, мгновенно меняющееся местами. Жизнь, может, ему и сохранят, но с таким камнем на душе, что и жить не захочется. Сребренку не спасти ни при каких обстоятельствах. А туркам ни в коем случае нельзя раскрываться. Подашь им ниточку — потянут до самого конца, выпотрошат как селедку.
«Значит, помирать нам здесь, — снова мрачная мысль сжала болью и ожиданием чего-то нехорошего. — Прости, Сребренка. Что смогу — сделаю».
— Я раб этой госпожи, — взгляд скользнул по поясу, где у турка висели ножны с торчащей в нем рукоятью кинжала. — Мне сказать больше нечего.
Ахмет кивнул своим подчиненным, и те ловко подхватили девушку под руки, вздернули вверх и потащили к близстоящему дереву. Сдернули и отбросили на землю плащ, развернули лицом к стволу, заставив обхватить его руками. Тут же запястья оказались перехлестнуты тонким сыромятным ремешком. Пальцы одного из наемников вцепились в узкий ремешок бридж девушки. Сребренка тоскливо завыла.
Черноволосый словно ждал чего-то, умудряясь контролировать развлечение возле дерева одним глазом, а другим зорко посматривать на Романа, прокручивающего в голове последние варианты своих действий.
Треск ткани, яростный вопль девушки, пытавшейся в последний момент спровоцировать уродов на милосердный удар ножом — и Роман в два мощных прыжка добрался до наемников. Один из них, получив тяжелый толчок в спину, нырнул в кусты. А голова второго оказалась в цепком захвате рук лейтенанта. Откуда столько сил взялось на рывок, он бы сам сейчас не сказал. Но ему не повезло закончить дело. Роману удалось с размаху приложить голову противника к дереву. И тут же сам получил сильный удар по затылку. Яркие вспышки на сетчатке глаз ослепили и ослабили его прыть. Ноги подогнулись, и лейтенант рухнул на влажную от растаявшего снега траву.
Наемники, разозленные прытью русака, обрушили на него град ударов ногами. Оставалось только принять позу эмбриона, закрывая голову.
— Заканчивайте с ней, — кивнув на девушку, Ахмет осклабился и выдернул нож. Ему давно стало ясно, что это не те, за которых британцы пообещали кучу денег. Поэтому и жалеть не стоит. Парня в расход, девку на потеху. Полчаса воинам Аллаха хватит.
Голову Романа вздернули вверх, блеснула полоска клинка перед лицом.
«Вот и все, — тоскливо прокатилась мысль. — Как барана…»
Нож, вместо того чтобы перехватить ему горло, вдруг замер в воздухе, ставшем настолько прозрачным, что глаз выхватил плавное движение пылинок и солнечные зайчики, лениво вспыхнувшие на клинке. Но это были не отблески солнца. Нож очень медленно накалялся, и когда стал ослепительно белым, раздался жуткий крик черноусого.
Его рука столь же медленно покрылась волдырями, ослабляя хватку, и Роман, ничему не удивляясь, вырвался на свободу. Клок выдранных волос по сравнению с желанием жить — ничто, слабенькая боль за право ощущать биение сердца, дышать прелым и вкусным воздухом этих гор и лесов.
Откатившись в сторону, Елагин ощутил невероятно горячую волну, ударившую в него и отшвырнувшую в кусты оторопевших наемников. Досталось всем, в той или иной степени. Стоявший на тропе странный человек в темно-серой куртке с меховой опушкой, в широких домотканых штанах, заправленных в сапоги, медленно опустил руки, с которых самым натуральным образом скатывались алые капли какой-то субстанции, и не долетая земли, исчезали.
Он подошел к обмякшей Сребренке, достал из голенища сапога нож и перерезал веревку. Девушка тут же упала в его руки.
— Дай плащ, — приказал мужчина, не глядя на лейтенанта, — девушке надо отлежаться. Удар скользящий, не страшно.
Роман на коленях выполз к тропе, нашел плащ, измазанный в грязи, и расстелил его под деревом. Сребренка дышала, но глаза были закрыты. По редким движениям глазных яблок Елагин сообразил, что она в сознании, только не может очнуться от магического удара.
— А с этими что? — прохрипел лейтенант, подбирая трофеи. Жесткая разгрузка сдернута с одного наемника и перекочевывает на его грудь. Пара автоматов на шею, запасные магазины рассованы по кармашкам. Хороший нож у черноволосого… был. Клинок оплавился, застыл безобразной извилистой полосой, как будто по нему долбили молотком.
— Надолго парализованы, — коротко сказал мужчина, сидя на корточках возле Сребренки и контролируя ее состояние. — А ты думал, убивать их буду? Тогда бы и вам не повезло.
Говорил он по-сербски, и лейтенант его хорошо понимал.
— Мы в Сербии? — спросил с надеждой.
— Нет, — незнакомец, явно знакомый с боевой магией, легонько похлопал по щекам Сребренку, приводя ее в чувство. — Вот и хорошо. Очнулась. Бери, парень, свою кралечку, и топайте за мной. Все вопросы потом. Не хочешь, кстати, глотки перерезать этим ублюдкам?
Елагина передернуло от омерзения. Он прекрасно знал: оставлять за спиной недобитого врага равносильно глупости. Но не хотел резать обездвиженных и находящихся в отключке врагов. Тем более, побежденных чужими руками. Короста бездушия еще не покрыла его сердце. Незнакомый чародей только усмехнулся, увидев его лицо.
— Смотри сам, не пожалей потом, — сказал он. — У нас есть полчаса, чтобы затеряться в лесу. Вы идете со мной или расходимся?
— С вами, — очнувшись от легкой магической атаки, бодро произнесла Сребренка и оперлась на руку Елагина.
Роман, пристроившись следом за незнакомцем, так и не назвавшем своего имени, изумленно раздумывал, что он до сих пор не смог внимательно рассмотреть их спасителя. Лицо мужчины как будто плавало, не давало возможности зацепиться за какой-нибудь отличительный признак. Остальное время чародей неутомимо шагал по лесу, умело избегая крутых подъёмов, каменистых россыпей и завалов из деревьев.
Шли долго, и Сребренка уже начала ворчать, когда незнакомец показал жестом, что надо спуститься вниз с очередного холма. И Елагин с удивлением присвистнул.
Им перерезал дорогу маленький ручей, текущий между замшелыми камнями, и заканчивал свой путь в виде миниатюрного водопада, падающего с небольшой высоты в своеобразную природную котловину, заполненную пенистой стылой водой. А за водопадом в сиянии радужных колец виднелся каменный домик с добротной деревянной крышей и парой узких окон, закрытых мощными дубовыми ставнями.
— Идите за мной, — впервые за долгое время произнес чародей. — Осторожнее. Тропа коварная, под листвой корни и камни.
Они спустились вниз, перешли речушку по булыжникам, словно специально положенным в воду в качестве мостка, и остановились перед закрытой дверью. Чародей простучал костяшками пальцев замысловатый сигнал, и Роман услышал железный лязг. Дверь раскрылась наполовину, и в первую очередь лейтенант увидел направленный на него ствол пистолета.
— Оружие на землю! — раздалась команда на русском языке, и наружу выскользнули двое ражих крепких мужчин в кожаных куртках. Взяв на прицел Елагина и Сребренку, они грамотно разошлись в стороны, закрыв за собой дверь.
