Саша молча наблюдала за всеми. Василий тоже был любезен с мужчинами, и, судя по всему, немало времени провел с ними днем у Лаврентича.
— О! Вы прибыли совершенно вовремя, поскольку здесь столько невест, что глаза разбегутся, - Елизавета, как и девушки, была не в курсе, что гости знали зачем ехать, и выбор их совершенно не интересовал. Матушка не стала разглашать семейных планов, и ужин потек в некоем подобии флирта, в котором активно участвовали Мария и… Елена. Да, да, та самая, недовольная всем и вся, но при виде Романа изменившаяся еще круче.
— Раз уж такое дело, нам стоит задержаться не на пару дней, а на все четыре, - посмеялся старший Ясенской, и девушки захлопали в ладоши.
Скорее всего, Роман увидел, как изменилось лицо Александры после заявления отца, и до конца ужина улыбался ей какой-то странной заговорщицкой улыбкой.
«Неужели ты думаешь, что это вызовет ревность?» - единственное, что пыталась Саша донести до самодовольного мужчины своим ответным взглядом.
— Матушка, я не понимаю, что происходит, - начала Саша, как только они вместе поднялись в ее комнату. – Ты же была против этого брака! И ты понимаешь, зачем они здесь. К чему этот концерт?
— Сашенька, теперь все изменилось. Когда Василий мне рассказал об их прибытии я даже обрадовалась. Ты же не думаешь, что мы и дальше сможем жить так, как живем сейчас? – матушка отвечала спокойно и невозмутимо, словно обсуждала меню на завтра.
— Да, девонька, дела наши не так хороши, как кажется, - встряла Дарья, которая помогала матушке расплести косы, сложно завернутые в прическу.
— Что сложного? Дальше все будет только лучше. Мы справимся и сами, - Саша ходила по комнате, чем страшно раздражала мать.
— Сядь, а то у меня в глазах уже круги от твоего мельтешения. Жизнь сложнее, чем тебе кажется. Ты теперь лакомый кусочек для всякого рода авантюристов, понимаешь? Приличные женихи вряд ли соберутся свести с тобой свою жизнь… ну… ты понимаешь…
— Что понимаешь? – Саша встала, как вкопанная, когда услышала про некий свой нынешний статус, при котором она, получается, стала невестой второго, а то и вовсе третьего сорта.
— Положение наше шатко, имение – это единственное, что у нас есть. Доход с него смешной, чтобы оставаться на том же уровне, что мы были при батюшке…
— А эти, значит, решили рискнуть и вляпаться в брак с нищей невестой? – Саша присела в кресло. У нее в голове многое не сходилось.
— Князь договорился о браке раньше и теперь держит слово, данное твоему отцу. Хоть Роман и князь, но тогда… он был не самым завидным женихом, понимаешь? – матушка отстранилась от Дарьи и принялась сама расплетать свои две густые косы. В ее волосах появлялись седые штрихи, но их было ничтожно мало. Саша боялась спросить, сколько ей лет. Выглядела она на пятьдесят, не больше.
— Чего это он был незавидным? Родство с царем, вековая кровь… Что с ним не так?
— Они всегда были… как бы это мягче сказать… затворниками. Не ведут светской жизни, при дворе появляются крайне редко. Даже, можно сказать, в самых серьезных случаях.
— И это делает их изгоями? Ты не подумай, что я заступаюсь, но получается, сейчас мы должны быть рады и этому? Мне бы не хотелось быть раком на безрыбье, - в душе у Саше поднимался бунт. Во-первых, она не планировала сейчас никаких отношений, во-вторых, чувствовать себя второсортным товаром было очень обидно. – У меня есть планы, и я хочу пожить вот так, с тобой и с Олюшкой, с Дарьей и с этой новой шумной Елизаветой. У нас скоро будет самый знаменитый пансионат. Я даже думаю, что нам придется построить еще один дом специально под пансионат.
— Хорошие мысли, и я удивлена, что в тебе вдруг проснулись вот эти вот деловые черточки. Но это не женское дело, Александра, - матушка расплела косы и сидела, опустив плечи. Она смотрела на Сашу как-то странно, словно жалела ее сейчас всем сердцем.
— Матушка, только вот прошу, не нужно делать такого лица. Мы и сами справимся. Дай мне год. Я покажу тебе, на что способна.
— Князь должен жениться осенью, Саша. Это уговор, которого нельзя избежать…
— Они что-то скрывают. Мне кажется… они замешаны в пропаже отца, и сейчас приехали затем, чтобы получить что-то, о чем мы не подозреваем. Понимаешь? – Саша говорила быстро, но почти шепотом, словно боялась, что за дверью кто-то стоит.
— Милая, - матушка встала и подошла к Саше. Она присела перед ней на колени, чего Саша ну никак не ожидала. – Князь единственный человек, которому можно верить. После Лаврентича и Василия. Батюшка постоянно говорил об этом. Я спорила с ним, но только потому, что хотела для тебя более интересной светской жизни, а не затворничества в горах. Теперь Роман – лучший вариант, и мы не смеем отказываться от него.
— Ты хочешь, чтобы я уехала отсюда? – Саша решила использовать «козырь», который мог напомнить матушке, что после этого она останется здесь одна.
— Если он будет против того, чтобы остаться здесь, я переживу. Это не так далеко. Я, конечно, не смогу пройти этот путь пешком. Хотя мужчины преодолевают его даже зимой… Но смогу приезжать к тебе… смогу видеться с внуками. А ты сможешь проводить здесь зиму возле источников.
— Я понимаю, ты уже все решила? – Саша встала. Матушка осталась сидеть на полу.
— Да, если ты хочешь правду, то это правда. Я обдумывала это все дни после смерти батюшки…
— Мы не видели его тела, матушка. Вот в чем загвоздка. Если ты решила, пусть это решение будет в силе. Тебе так спокойнее. До осени еще долго. Посмотрим, чего мы стоим без мужчин, - Саша вышла из комнаты с бешено колотящимся сердцем.
— С вами все хорошо? – в коридоре она столкнулась с Василием, который засуетился возле нее. – Пройдите в кабинет. Мне кажется у вас что-то с сердцем. Лицо красное, дыхание учащенное, - он схватил ее за запястье и принялся считать пульс. Потом потянул за руку, открыл дверь и провел в свой кабинет.
— Василий, скажите, вы не находили письма от отца?
— Письма? – он затягивал на Сашиной руке манжету, чтобы измерить давление, но она отстранилась и уставилась на него.
— Да, письма от батюшки для меня.
— Нет, - он свел брови, будто вспоминал что-то, но был страшно удивлен ее вопросом. – Все письма он отправлял вам сам или просил отправить Макара, когда тот ездил в Кисловодск. Он всегда привозил квитанции, хоть Прохор Данилыч и не просил…
— Нет, я о другом. Что-то вроде напутственного письма, - она не хотела произносить слово «последнее».
— Я не пойму вас, Александра Прохоровна. Что за напутственное письмо вы имеете в виду? – он еще сильнее свел брови и посмотрел на нее внимательно. – Вы хотите сказать, что он должен был что-то написать перед смертью? – Василий встал и вовсе забыл про то, что хотел сделать.
— Да, вроде того, - Саша смотрела на него безотрывно.
— Он не собирался умирать! – Василий не то чтобы злился, но расстроился от ее слов точно. – Он, может, и не мертв, понимаете? Зачем ему писать какие-то письма? Кто вам такое сказал?
— Никто. Подумалось просто… - Саша остыла и поняла, что зря завела разговор на эту тему.
— Может, князь вам такое сказал? – вдруг предположил Василий.
— Нет. Они говорили только о нашем браке, - отрешенно ответила Саша, стянула манжету с руки и вышла из его кабинета.
В коридоре она столкнулась с Ольгой, которая моментально покраснела и сжала губы.
37.
«Какого черта?» - пронеслось в голове Саши. - «Я тут мечусь, как ошпаренная кипятком, только больше жути на себя нагоняю. Хватит. Больше никаких теорий заговоров. Как говорится, если от тебя пока ничего не зависит, нечего придумывать лишнего».
Саша лежала в комнате, слушая тишину. В темноте казалось, что дом оживает: нет голосов, звука шагов, или привычного шума в кухне. Все становится совсем другим. Волшебным, что ли.
Засыпая, она обещала себе, что с утра будет жить, как жила раньше: радоваться каждому дню, любоваться окружающей красотой, разговаривать с людьми, не выискивая в них «двойного дна».
