Утро началось со стука в дверь. Саша подскочила с матраса, который все еще лежал на полу. Вспомнила о том, что решала перед сном, и поблагодарила Бога за то, что у нее не болит спина, и вот так подпрыгнуть с пола стало простым делом.
За дверью стояла заспанная Авдотья.
— Лаврентич там, в гостиной. Злой, как черт, даже на конфеты не посмотрел. Говорит, что надо поговорить с тобой, - быстро выпалила Авдотья и заторопилась обратно к лестнице. - Если его не отвлеку, весь дом перебудит.
— Иду я, сейчас только халат накину, - Саша решила, что узнавать причину столь раннего визита у нее бессмысленно. За окном было еще темно, да и Авдотья вставала часов в семь, не позже. А она выглядит, как будто ее из постели вытащили неожиданно. Значит, не позднее семи.
Саша спустилась в столовую, где Авдотья уже разливала из кофейника горячий кофе по кружкам.
— Спасибо, Авдотья. Доброе утро, Лаврентич, - Саша прошла и присела за стол рядом с ним. – А который час? – она осмотрелась. Часы на стене показывали начало восьмого.
— Не совсем доброе, Александра, - мужчина часто поправлял на носу очки, не выпуская из пальцев кусочек кускового сахара, который нервно вертел все время.
— Что у нас на этот раз? – Саша приготовилась услышать, что случилось что-то с его очень непонятным домом, включающим в себя что-то вроде котельной.
— Вы обещали мне привезти женщину, - он выдавил это из себя из последних сил, как люди выдавливают из тюбика остатки зубной пасты.
— Я обещала – я привезла. Даже с сыном. И он, хочу заметить, очень умненький. Думала познакомить вас сегодня, поскольку вчера у нас тут появились гости. Ну, вы в курсе. Они остановились у вас. Как я поняла, вы хорошо знакомы и даже близки, коли их соседством не обеспокоены, несмотря на вашу чрезмерную мизантропию.
— Кого вы привезли? – перебил Сашу мужчина, не обратив внимания на вторую часть ее ответа.
— Елизавету. Прекрасная женщина, которая покорила не только меня, но и весь дом, включая кислую, как квашенная капуста, Елену.
— Да, а обещали привезти хорошую, достойную учительницу. Тихую и аккуратную. Эта же ваша Е-ли-за-ве-та… - Лаврентич с таким неодобрением произнес ее имя по слогам, что Саша запереживала. Что она могла натворить такого?
— Михаил Лаврентич! - Саша не дала ему договорить и встала из-за стола, прихватив с собой кофе. – Вы что себе позволяете? Эта учительница – глоток свежего воздуха для наших учениц. И я в первую очередь выбирала интересного человека, а не рабыню безмолвную. А то, что у вас какие-то личные комплексы и любовь к одиночеству… - Саша сделала несколько больших глотков кофе, несмотря на то что он обжигал горло. Во рту все пересохло, потому что разговоры на повышенных тонах не особо были в почете у Светланы Борисовны, и как себя вести в таких случаях она просто не знала.
— Позвольте… - не унимался мастер. – Она же халда, каких свет не видывал! – он тоже встал, и, видимо, совсем забылся. Саша в этот момент поняла, что именно сейчас они говорят на равных, и только поэтому не вышла из столовой, как планировала.
— Говорите, Михаил Лаврентич, слушаю, - она села, понимая, что он сейчас стоит, и если сделает это первой, он останется в более неудобном положении.
— Она не то, что не умеет себя вести, она просто не видит границ, за которые переходить нельзя! – он так махал рукой и так сжимал пальцы, что кусочек сахара рассыпался и теперь разлетелся во все стороны. – Постучалась ко мне, и как только я открыл дверь, вошла. Просто оттеснила меня от входа и ввалилась в мой дом. Осмотрелась и ка-ак начала знакомиться со мной!
— И это все? – Саша еле сдерживалась, чтобы не начать смеяться. Это его «как начала знакомиться» просто стерло всю злость на его несдержанность и одичалость.
— А этого мало? Я не приглашал ее в гости, не предложил пройти… - он безустанно поправлял очки на носу, поводя при этом носом.
— Михаил Лаврентич, присядьте. Возьмите конфету, выпейте кофе и помолчите. Я не хочу учить вас жизни, ведь вы и без меня знаете, что люди разные. Если для вас что-то является недопустимым, для кого-то это норма. Но у вас уж больно низкий порог недопустимого… не мне вас судить, и не мне вам навязывать свое мнение, но Елизавета очень нужна была мне здесь. Если она вам неприятна, я поговорю с ней. Она больше не побеспокоит вас, - закончила Саща и улыбнулась Михаилу, который опешил и принялся за кофе.
— Не стоит. Это будет выглядеть так, словно я вам нажаловался…
— Но вы и правда, нажаловались, Михаил Лаврентич, - Саша, а вернее, Светлана Борисовна знала, что «правду говорить легко и приятно». Но она всегда добавляла от себя к этой фразе: «только если эта правда не касается лично вас».
— Но… - мужчина будто бы на секунду запаниковал, но моментально взял себя в руки…
— Доброе утро. Гляжу, здесь много ранних пташек. Это хорошо! Потому что кто рано встает, тому Бог подает! – Елизавета вошла в столовую так неожиданно, что оба замолчали.
— И на кого же нажаловался вам наш Мишенька? – Елизавета взяла кофейник, подвинула к себе чашку и налила кофе. Из вазочки она выудила пять конфет и присела с ними напротив мужчины. «Жалобщик» моментально покраснел.
— А-а… - Саша так опешила от «наш» и от «Мишенька», что даже забыла переживать, что Лиза могла слышать часть их беседы. – Михаил Лаврентич пришел рассказать о делах. Вам это точно не будет интересно, Елизавета Глебовна.
— О! Мне очень интересно. Ведь оказалось, что этот мужчина полностью заведует благополучием этого дома! – ее щеки раскраснелись, плохо собранные волосы придавали ей столько обаяния и даже молодости, что Саша чуть не начала сомневаться, что ей сильно за тридцать. Шаль на плечах ее то и дело неожиданно соскальзывала, открывая хоть и вполне закрытое декольте халата, но с ее объемами, оно казалось очень даже вечерним.
— Думаю, мне пора. Дел сегодня видимо–невидимо, - Саша прихватила конфету и заметила, что Лаврентич даже не заметил ни ее слов, ни того, что она уходит, а он остаётся с причиной его утренней истерики наедине.
38.
Заснуть снова не получилось, хотя и очень хотелось чуточку забыться. Полежав около часа, рассматривая потолок, на который попадал свет с улицы, Саша встала и начала одеваться. Хотелось уехать куда-нибудь, чтобы оказаться вне зоны истерик Лаврентича и какой-то пакостной, что ли, улыбки младшего князя.
— Тоже мне… жених нашелся. Будто до весны не могли подождать. Приперлись, гости «дорогие», - бормотала Саша, собирая волосы. Зеркала в комнате не было, и чтобы осмотреть получившуюся прическу, она спускалась на первый этаж в прихожую. – Ведь сейчас только спущусь, и сразу кто-то найдет мне занятие или найдет причину для разговора, - Саша стояла, глядя в окно. Девушки должны были уже позавтракать и выйти на прогулку–разминку.
Смеющаяся стайка выпорхнула из-за угла дома и под руководством Ольги все зашагали к лесу. Но для этого надо было миновать домик Лаврентича. Лизавета догнала девушек чуть позже, и смеха прибавилось.
Дверь домика, в котором прятался от мира «наш дорогой отшельник», как выражалась матушка, рапахнулась, и на улицу вышел старший князь. А за ним, на ходу натягивая куртку вышел… кто бы вы думали? Лаврентич! Да-да, тот самый отшельник, который проклинал все на свете, а сильнее всего Сашу за то, что прогулочную дорожку она решила вести именно мимо его обители. Хоть Василий и объяснял ему, что выбор направления обусловлен был не идеей навредить его любви к тишине, а лишь тем, чтобы не чистить лишние сотни метров, Лаврентич оставался при своем мнении.
— И что это заставило тебя высунуть нос из своей берлоги? Неужто отвращение к Лизавете? – хмыкнула Саша, и вдруг в голове ее совершенно ясно возник ответ. – Конечно, конечно! Да они ведь, эти мужчины, почти не отличаются от своих пятилетних собратьев! Нравится девочка – дергай за косичку, пакости изо всех сил. Ты, Лаврентич, похоже, совсем еще не знаешь самого себя! – Саша засмеялась, наблюдая, как он медленно шагает за князем и оглядывается на девушек.
