Связано с любовью
Глава 1
«Знал бы прикуп, жил бы в Сочи» - именно эта затертая поговорка пришла мне в голову, когда вся фигня со мной и приключилась. Я, конечно, не кусала локти, не рвала волосы на голове, но не делала этого только потому, что локтей не достать, а волос очень жаль. Я могла бы подготовиться, но, как говорится…. Знал бы прикуп…
Я Анастасия Львовна Гришина, и мне в далеких девяностых было прекрасных двадцать лет. Я занималась шейпингом, курила американские сигареты, завивала волосы на резинки от носков. Красавицей я не родилась, но я сделала все возможное, чтобы ею стать.
Я хотела одеваться не хуже других, кушать появившиеся и ставшие доступными деликатесы, ездить на большой белой машине, и поэтому, вертелась как волчок. Отговорка на разные «тебе бы выспаться», «побереги себя», у меня была только одна: - На том свете выспимся!
Стать девушкой криминального авторитета не мечтал на тот момент только мой дед – ветеран и я. Не потому что самодостаточная, а потому что говорить с ними было не о чем, да и ребяческая гордыня, желание сделать все своими руками и не остаться должной имели место быть.
Три точки на рынке, поездки в Турцию за товаром – особым спросом пользовались одежда, полотенца и посуда. Но и это меня не устраивало – хотелось больше и больше.
Говорить о том, что спала я в то время кратко и тревожно – ничего не говорить, к тому же, именно в этот период моей жадной до денег жизни и появился Игорек – одноклассник, которого в школе я вовсе не интересовала. А он меня? Еще как! Как и барышень нашего и двух параллельных классов. Вернулся с флота в момент, когда я привезла партию так ожидаемых всеми «лосин».
Выставить на рынке я планировала их завтра, а сегодня с видом королевы всея двора вышла на променад с подругой – чуть менее удачливой в бизнесе, поскольку «Бабе место не на рынке» - так говорил ее новый друг Лёха по кличке «Кузов» – местный авторитет, которого боялись тогда даже милиционеры.
К слову, именно благодаря «Кузову» у меня не было проблем на рынке – такая вот «крыша» образовалась у меня благодаря Маринке – Лёха любил как она надувает губки и что-то просит. А я любила Маринку, потому что еще в яслях мы сидели рядом на одинаково холодных эмалированных горшках, а потом в школе менялись кофточками на «весеннем балу».
Марику привезли к кафе, как всегда, на «девятке». Шофер прошел в дымное нутро шикарного на тот момент злачного места. Позволить себе откушать там «Смирнова» или «Распутина» с мигающим на бутылке глазом, элитного салата из кальмаров могли немногие. У Маринки был телохранитель, над чем мы с ней неистово ржали. Тут и появился Игорек – синеглазая душа морей и океанов, бороздивший несметное количество воды, как он всех убеждал. Ленты по спине, форма по фигуре, гитара в руках, сигарета в уголке губ – таким он ввалился с друзьями в наше пристанище бомонда и братков, где и полагалось обитать тогдашним светским львицам.
Утром я проснулась у него. Лосины цвета «вырви глаз» свешивались с люстры, потому что все красное на люстре – к деньгам. Эта милая традиция еще тогда была завезена мною из Турции, и дома у нас не висели на осветительных приборах только трусы деда, который торжественно заявил: «не за то боролись коммунисты, чтобы их дети и внуки портки по лампочкам раскидывали». Так и жили – трусы висели незаметно от пращура, а деньги прибывали.
– Настюх, а ты ведь мне со школы нравилась, а сейчас и вовсе расцвела, – все еще пьяным голосом «лил» мне в уши Игорек, пока я, запивая анальгин водой из вазы со цветами натягивала свои лосины – рынок сегодня должен быть отменный.
– Трепи́, да я буду, – огрызнулась я, отворачиваясь, чтобы скрыть радостную физиономию – его ждали со службы человек пятнадцать, а он увел домой меня!
В общем, через пару месяцев мы справили свадебку, и, как положено, протекция Маринки и моя помогли Игорьку попасть в лоно группировки Лёхи Кузова. Через год мы купили квартиру, а потом и машину – образцовая семья новой версии страны.
Детей мы долго не планировали – Игорь предложил пожить для себя, но к двухтысячному, понимая, что перешагнула тридцатник, я загундосила о наследниках. Игорь дал добро, потому что и на ноги встали, и вроде как, созрели для материнства и отцовства – у нас и заводик свой был по деревообработке и изготовлению мебели, и мои друзья в администрации.
А у нас с Маринкой уже не точки на рынке, а пара салонов красоты и бутики с одеждой. Лёха Кузов, Царствие ему небесное, к тому времени, как большинство таких же, успокоился на кладбище. Маринка не долго горевала – часики то тикают! Вышла замуж за ректора хорошего института, родила двоих детей. Я сама предложила вместе держать бизнес – девка привыкла к роскоши, вот и пусть продолжает жить богемой.
Когда врач сказал, что дело во мне, я не поверила, скрыла от мужа и полетела в Израиль – там врачи совсем другого порядка. Но там подтвердили, что уже поздно, вот если бы в двадцать обратилась – можно было бы изменить ситуацию, но теперь все – мамой мне не быть. Ревела белугой день и ночь, домой возвращаться не хотела.
– Стена плача скоро переедет в эту гостиницу, дорогая, потому что столько слез Израиль не видел даже там. Харэ, Настасья, не будь этой стеной, жизнь продолжается, – успокаивала прилетевшая Маринка. – Выносить может и другая женщина – денег хватит – я узнала.
– Марин, тебе легко говорить, у тебя свои родные дети, оба из тебя родились, а мне какую-то бабу чужую советуешь. Да понимаю я все, летим домой, надо Игорю рассказать.
– Не торопись рассказывать, пока с мыслью этой свыкнешься, там и Игорек согласится. Куда он без тебя? Все связи его от тебя и от меня – побоится он все потерять, да и с тобой уже сколько пудов соли съели, гулял, да, но ведь даже слова об уходе не сказал, и не пытался.
– Того я и боюсь, Марин, что все дело в связях, что только с ними и связана наша любовь.... - задумчиво прошептала я, но решила эту тему не развивать в своей голове.
К моему сорокалетию Игорь уже знал о проблеме, молчал тогда три дня, но к юбилею вошел утром в спальню с цветами:
– Настюх, ну, не вышло, так не вышло. Я тебя понимаю, что не хочешь от другой бабы ребенка, я бы тоже, наверно, не смог… – улегшись за мою спину и обняв крепко, прошептал муж. У меня отлегло от сердца. Продолжили жить дальше.
Я открыла сеть спортзалов, где пропадала часами – стареть и толстеть не хотелось, только вот, и для души что-то требовалось. Посмеялись с Маринкой, посмеялись, что тяга к земле образуется после сорока, да и купила я за городом хороший новый дом – оциллиндрованный брус, терраса, балкон, газон от забора до забора, банька. Я занялась йогой и бегом, а еще, завела аж трех собак.
Так незаметно время потянулось к полтиннику, но я и сама знала, что больше, чем на сорок два не выгляжу. А еще, начала присматривать детишек из детских домов – хотела взять сразу брата и сестру, и как оказалось, таких было много!
В один из вечеров, когда осталась в доме одна, вспомнила о своем увлечении школьном – пледы с помпонами из сложно намотанных на гвоздики ниток. Мама работала на заводе по производству пряжи, и дома этого добра тогда было навалом, а когда в начале девяностых ею начали платить зарплату, я и вышла на рынок с такими вот новинками в мире нищей моды. Именно с этих пледов и детских ковриков и начался мой бизнес на рынке.
Утром я прыгнула в свою Тойоту и рванула в ближайший магазин. Накупила полный багажник клубков, бруски, гвозди, шуруповерт и острые ножницы, чтобы вернувшись, сразу мастерить рамку – станок. Подъехали к дому вместе с Игорем. Ему удавалось жить за городом только в выходные. Последние десять лет он старался работать больше – говорил, мол, для того, чтобы я могла пожить в тишине. Я занималась бухгалтерией и встречами с важными людьми, потому что так и оставалась хозяйкой нашей фирмы, которую заработала своими руками и ногами.
