разведен высыпанный из пакетика порошок, отворачивается.
— Потом… Иди спать, мне лучше. Выключи свет, если не трудно.
Спать еще рано, девятый час. Просто Майкл нынче плохо ориентируется во времени. Диана не спорит, отправляется в спальню, присаживается на кровать. Из-за шкафа выскальзывает знакомая фигура в пышном платье. Фейт опускается на колени, завладевает рукой Дианы, подносит к своим губам. Сумерки заполнили комнату, но Диане все равно отчетливо виден ровный пробор, шпильки, удерживающие прическу, тонкие вьющиеся волоски над склоненной шеей. Прохладный поцелуй на руке… Фейт понимает голову и заглядывает Диане прямо в глаза. У самой Фейт сейчас глаза огромные, бездонные. Два глубоких колодца, в которых отражается потустороннее звездное небо. Хоть бы Фейт не оставила Диану, ведь та покорно скопировала ее судьбу. Они теперь подруги не на жизнь, а на смерть…
***
Диана просыпается в темноте. Вроде бы тихо вокруг, но, если прислушаться, можно уловить неясные звуки из ванной. Свет там включен, дверь приоткрыта. Майкл наклонился над раковиной, его рвет какой-то темной жидкостью. Наверное, это желчь.
Потом Диана помогает ему умыться.
— Сам сможешь идти?
— Да.
Приходится его поддерживать, конечно. Мелькает мысль, что сейчас он рухнет на пол, и придется звать на помощь. Одной рукой Майкл тяжело опирается о плечо Дианы, другой хватается за стену. Валится на диван, обессиленно вытягивается на нем.
— Дать тебе воды?
Диана включает лампу, наполняет стакан водой из графина. Стакан нужно придерживать, часть воды выливается Майклу на грудь и подбородок.
— Вода пахнет клубникой, — шепчет Майкл.
Диана тоже пробует воду. Вода как вода.
— Тебе показалось.
— Может быть… Спасибо, что помогла мне…
В его словах ей мерещится ирония. Хотя нет, какая там ирония. На это он сейчас не способен. Неужели благодарность искренняя? Похоже на то.
— Диана…
— Что?
— Прости меня…
Она не знает, что ответить.
Дыхание у Майкла выравнивается, лицо уже не кажется таким безжизненным. Он снова отсылает ее из гостиной:
— Не обязательно надо мной всю ночь сидеть. Ложись. Все нормально уже почти.
— Тебе свет оставить?
— Нет, выключи.
Диана нажимает кнопку, и лунные пауки начинают плести серебристую паутину по углам провалившейся в темноту комнаты. Майкл этого, разумеется, не знает. А еще он не знает, что Диана не спит. Притаившись на кровати в спальне, чутко прислушивается. Слух настолько обостряется, что словно сливается со зрением, образовав одно мощное сверхчувство. Диана не только слышит каждый шорох, но и видит все происходящее в соседней комнате.
Майкл вздыхает, ворочается на диване. В конце концов приподнимается и встает. Хватаясь за мебель, добирается до окна. Оконная задвижка не сразу поддается ослабевшим пальцам, но потом створки распахиваются. Майкл долго стоит, держась за подоконник, жадно вдыхает прохладный ночной воздух, с тоской вглядывается в темноту. Что он там видит?
Окно остается распахнутым, Майкл, шатаясь, возвращается, едва не падает, когда проходит мимо стола. Снова вытягивается на диване, поворачивается на бок, кладет сложенные ладонями руки под щеку. Еще несколько минут… Из окна долетают усиленные невесть откуда взявшимся эхом шаги — одинокий запоздалый прохожий переходит площадь. Постепенно шаги стихают. Майкл пытается повернуться на спину. Раздается жалкий, слабый, полный отчаянья стон, и наступает тишина. Больше ни единого звука, картина происходящего рассыпается на миллионы частиц. Абсолютная, звенящая, беспросветная тишина. И Диана догадывается, почему.
Если ее догадка верна, завтра им с Гомункулусом предстоит облачиться в траурные одежды и принимать соболезнования.
В пугающей и одновременно завораживающей тишине собственные шаги кажутся оглушительными. Диана медлит, не отваживаясь зайти в гостиную. Однако пора решиться, молочно-серое утро уже наступило…
Майкл открывает глаза… они словно выцвели за ночь. Наверное, так кажется из-за теней, проступивших на веках. Призрачно-бледный, беспомощный и слабый, как новорожденный младенец, но… живой.
— Ты… тебе лучше?
— Кажется… По крайней мере, не тошнит.
Голос у него глухой и тихий, совсем не похож на обычный голос Майкла. И все же пережил ночь, выкарабкался из глубокой ямы, в которую его забросила судьба, то есть не судьба, конечно, а… Получается, все было напрасно?
Раздается стук в дверь. Сперва негромкий, но практически сразу превратившийся в настойчивый. Еще ведь довольно рано… Миссис Броуди?
В коридоре стоит Фред, а из-за его плеча выглядывает Кэтрин.
— Привет. Майкл вчера вечером ко мне собирался — и не пришел. Я ему не дозвонился, поэтому решил сам зайти. Кэти по дороге встретил. А портье сейчас сказал, что он заболел. Что случи…
— Майкл!
Кэтрин бросается в комнату, Фред следом. Диане остается только молча прикрыть дверь.
— Да что такое стряслось?
Оказавшись в дружеских руках, Майкл стонет, жалуется на боль и слабость, едва ли не хнычет. Захворавший ребенок, который ждет помощи и внимания… Диана и не подозревала, что ей достался такой неженка. Во всяком случае, накануне он вел себя по-другому.
Разумеется, друзья немедленно приходят в ужас. Кэтрин кричит:
— Ты что, даже врача не позвала?
— Майкл был против…
— Ты — чудовище!
— Кэти, угомонись, — примирительно говорит Фред. — Диана просто растерялась.
Выхватывает из кармана телефон, торопливо ищет нужный номер.
— Доктор Дизли?..
Фред выходит в спальню, видимо, не хочет, чтобы Майкл слышал разговор. Возвращается очень быстро.
— Он обещал минут через сорок подойти.
Тот самый пресловутый Дизли, без которого невозможно обойтись в Эдервиле. Через сорок минут Диану ждет сокрушительное разоблачение. Не факт, хотя вполне допустимо. Однако и этот ограниченный срок тоже надо как-то продержаться. Атмосфера в комнате напряжена до крайности, еще немного — и в разные стороны полетят искры, резвое пламя побежит по портьерам, превращая их в огромные огненные флаги. А пока две, мягко говоря, враждебно настроенные самки оцепенели над распростертым телом самца и готовы вот-вот растерзать друг друга.
— Черт возьми, — бормочет Фред, — до чего же вы похожи.
Словно впервые видит их вместе. Кэтрин с ненавистью смотрит на Диану. Если дать волю возвышенной художнице, она бы с наслаждением вырвала длинные каштановые волосы и выцарапала зеленые глаза, почти такие же, как у нее самой. Можно не сомневаться, это буквально написано на ее лице. Диану… обуревают сходные желания. А еще она бы изо всех сил рванула на себя тонкую серебряную цепочку, которая поблескивает на шее Кэтрин. Цепочка, даже если бы выдержала и не порвалась, оставила бы на коже ярко-красную полосу. Белое фарфоровое сердечко прячется под вязаной кофточкой Кэтрин, его не видно, но Диане и так понятно, какой подарок получила давняя школьная любовь Майкла. Где хранится второе сердечко — неизвестно. Выпустить свои желания на волю мешают лишь присутствие свидетелей да некие отдаленные
