еще можно купить в аптеке. Тоже хорошо снимает боль и спазмы. Только использовать не горячей, а теплой, и не слишком долго.
— Как скажете, — отзывается Фред.
Доктор продолжает увлеченно строчить уже не на рецептурном бланке, а просто на листке бумаги. Этих листков перед ним целая стопка. Время от времени останавливается, чтобы полюбоваться собственным почерком с причудливыми росчерками и завитушками.
— Я все распишу подробно, чтобы не было лишних вопросов.
Задевает локтем саквояж, который с оглушительным шумом шлепается на пол. У Майкла едва заметно дергается уголок рта.
— Нервы, — тут же объявляет доктор. — Нервы явно не в порядке. Поэтому депрессивное состояние держится. Пожалуй, еще одни таблеточки не помешает выписать.
И снисходительно добавляет:
— Нынешнее поколение такое беспокойное и неуравновешенное. Вот в мое время…
Следует продолжительный монолог о неправильной жизненной позиции молодого поколения, которое даже не способно позаботиться о собственном здоровье. Потом доктор Дизли все-таки переключается на конкретную проблему.
— Миссис Броуди говорила, что вы ходили на Фестиваль фарфора. Напрасно, напрасно. Я всегда не одобрял подобные массовые сборища, особенно в это время года. В толпе все обмениваются микробами, шум и суета, а пользы никакой.
— Доктор, я не слышал, чтобы после Фестиваля кто-нибудь еще заболел. Почему только Майкл? — неуверенно спрашивает Фред.
— Ну, знаете, как можно угадать, какой вирус по воздуху пролетит? Это же лотерея! А у пациента, видимо, иммунитет ослаблен. Пусть еще курс витаминов пропьет.
Доктор тянется к новому рецептурному бланку.
— Вроде бы говорили, что этот самый вирус не передается по воздуху. Только с водой и продуктами, — упорствует Фред.
— При близком контакте воздушно-капельным путем тоже может передаваться. Прямо удивительно, как некоторые любят высказываться на медицинские темы. Хотя ничего в них не понимают. Откуда берется такой апломб на ровном месте? Удивительно!
Очки съезжают на кончик носа доктора, который сурово хмурит брови и взирает на Фреда так, что любой другой немедленно провалился бы сквозь паркет.
— Майкл еще там в кафе заходил, пока ждал меня, — подает голос Диана.
— Все понятно.
Доктор Дизли опять что-то строчит на листке. Кроме рецептов и письменных указаний, оставляет на столе визитку с золочеными уголками, обещает заглянуть завтра, если будет возможность. Наконец, прихватив саквояж, удаляется на чаепитие к миссис Броуди, своей давнишней приятельнице.
После его ухода зависает минутная пауза. Потом Фред не слишком уверенно произносит:
— Ну, все не так уж страшно. Могло быть гораздо хуже.
У Кэтрин глаза наполняются слезами.
— Я… сейчас вернусь.
Она исчезает в ванной. Фред собирает оставленные на столе бланки и листочки и кладет в карман.
— Сбегаю в аптеку. Майкл, возьми себя в руки! Через пару дней поправишься.
На пороге Фред оборачивается к Диане.
— А вы, девушки, — выразительный кивок в сторону ванной, — уж как-нибудь не передеритесь тут без меня.
В комнате, которая недавно была наполнена голосами, теперь вновь затишье. Диана приближается к окну, успевает заметить, как Фред пересекает площадь. Можно быть уверенной: уж он-то по пути никуда сворачивать не станет и вернется совсем скоро. Боковым зрением она замечает, что Майкл безуспешно пытается приподняться, снова роняет голову на подушку. Диана возвращается к нему. Она не ошиблась, Майкл хочет что-то сказать ей. Чуть ли не после каждого слова замолкает, чтобы отдышаться.
— Диана, послушай. До меня только сейчас дошло… Если это грипп, для ребенка может быть опасно. Держись от меня подальше, чтобы не заразиться. Можно пока в другой номер перебраться.
Ха-ха! Гомункулусу плевать на любую инфекцию, он теперь для нее абсолютно недосягаем. Странный малыш перенесся далеко-далеко и в то же время находится рядом со своей мамочкой. Разумеется, вслух Диана ничего подобного не произносит.
— Ерунда, не беспокойся. Доктор же объяснил, что если соблюдать гигиену, то не заразишься. И потом, у меня прекрасный иммунитет, сам знаешь.
Диана права, при внешней хрупкости она может похвастаться завидным здоровьем. Даже в раннем детстве никогда не подхватывала никакие инфекции и ни разу всерьез не простужалась. Впрочем, сомнительно, что Майкл понимает ее ответ, с таким трудом удалось ему выговорить не слишком длинную фразу. Для него это сейчас слишком тяжело. Оптимистичный прогноз доктора Дизли кажется преждевременным.
***
День, полностью занятый уходом за больным, промелькнул незаметно. Вечереет, а гости явно не спешат распрощаться. На робкий намек Дианы Фред заявляет:
— Я, например, остаюсь. Так что можешь нормально отоспаться, ты и так прошлую ночь глаз не сомкнула. Майклу сейчас получше, вроде, но все равно оставлять без присмотра боязно. Подежурю тут.
— Но у тебя ведь дома есть дела и в магазине…
— Да какие там дела, — беззаботно отмахивается он. — До рождественских распродаж я совершенно свободен.
Кэтрин сидит, сложив руки на груди, не произносит ни слова. Судя по выражению лица, удалить ее из номера можно лишь самыми радикальными способами: вынести в коридор, предварительно перекинув через плечо, или вышвырнуть в окно. Практическое осуществление этого под силу только Фреду, а он ничего не имеет против ее присутствия.
— Мы с Кэти отлично устроимся в креслах.
***
Последняя ночь, скорее всего, уже дошла до середины. Но это лишь предположение. Часов в камере нет. По звездам, которые равнодушно заглядывают в жалкий закуток, где заперта приговоренная преступница, время не определишь. А ведь отец однажды пытался научить ее определять время по звездам. Это было очень давно. Редкие случаи, когда он интересовался дочерью, она может пересчитать по пальцам. Жаль, что тогда оказалась бестолковой, не смогла уловить суть, в очередной раз разочаровала отца. Хотя, какая разница, сколько сейчас: час ночи или четверть третьего. Все равно времени остается ничтожно мало. Яркие звезды мерцают сквозь железную паутину на окне. Далекие и свободные, они хранят тайны, которые не под силу разгадать людям. Возможно, звезды знают, что произойдет с ней после казни?
Ни отец, ни мать не навестили ее ни разу, вычеркнули из жизни, как только стало ясно: обвинение справедливо, и замять чудовищный скандал не удастся. Скандал немыслимый, не имевший прецедентов в тихом благопристойном городке. Известие вышло далеко за границы Эдервиля, распространилось по всей округе. Судебный отчет даже попал в столичные газеты. Безобразное пятно на репутации двух прежде безупречных семейств так просто не отмыть, должно пройти немало лет, прежде чем о нем позабудут соседи и знакомые.
Прошение о помиловании отклонено. Уединение преступницы никто не тревожит. Гордон Одли… Невозможно предположить, чтобы он мог прийти сюда. В самом деле, каким образом объяснил бы свое появление? Между ними ведь нет ничего общего. Должно быть, он в глубине души рад, что Провидение избавило его от назойливой любовницы. Он
