и пользой провела время: кроме опустевшей посуды уносит с собой массу свежих впечатлений, которыми потом будет приятно поделиться со всеми любопытствующими.
Итон заявляет:
— Пообщались, кофе выпили, пора и на выход. Хватит надоедать Майклу. Можете все отправляться по своим делам, а я до вечера остаюсь.
— Конечно, идите. Спасибо, и так столько времени со мной нянчились. И Роджера с собой захватите, — говорит Майкл.
Кажется, ему в самом деле полегчало. Кэтрин поднимается неохотно, но все-таки Фред уводит ее вместе с Роджером.
Итон берется за обязанности добровольной сиделки всерьез и сурово спрашивает Диану:
— Лекарства ему с утра уже давали?
— Да.
— А когда в следующий раз нужно… Где рецепты? Я смотрю, вы тут все перемешали уже.
Убирает со столика журналы, сваливает их в угол. Методично раскладывает исписанные размашистым почерком доктора Дизли листки и аптечные упаковки.
— Что-то два раза в день надо принимать, что-то три. Желательно в одно и то же время. Я сейчас разберусь и сам за Майклом присмотрю. А ты пока можешь спуститься позавтракать. А еще лучше сходи прогуляйся потом. Твое присутствие не обязательно.
Получается, хозяйку номера выставляют вон. Именно от Итона, который всегда выглядел исключительно корректным и сдержанным, трудно было ожидать такой бесцеремонности. Что будет, если его сменит Роджер? Итон принимает Диану за пустое место. Это очевидно.
Она хочет ответить что-нибудь язвительное, однако слова теряются.
***
В ресторане официант смотрит сочувственно. И бармен из-за своей стойки тоже. Все так добры и предупредительны.
Аппетитно обжаренные кусочки рыбы с овощами и чипсами выглядят соблазнительно. Очень вкусно, но Диана не доедает порцию до конца. Отличный аппетит в сегодняшней ситуации окружающим показался бы неуместным.
Раз уж Итон дал понять, что она тут лишняя, Диана имеет полное право отправиться на улицу, тем более что предыдущий день прошел в замкнутом пространстве и в самой что ни на есть унылой обстановке. Сквер возле Ратуши позавчера был заполнен солнцем, здесь царил буйный карнавал осенних и летних красок. Но и сегодня приятно посидеть тут на скамейке. Прямо напротив — пестрые заросли бересклета, на заднем плане выстроились стройные клены. Чуть поодаль овальная клумба, которую опоясывает густо-зеленый бордюр из тщательно постриженного самшита.
По аллее проходит незнакомец с озорным кокер-спаниелем на поводке. Пес не желает приспосабливаться к замедленной походке хозяина, скачет из стороны в сторону, звонко лает, распугивая голубей. Те взлетают, поднимаются в облачное небо, перемещаются в сторону, ближе к зданию Ратуши. Там, в комнате на втором этаже, когда-то состоялось последнее свидание Фейт и Гордона. Диана помнит каждое слово, произнесенное тогда. Голоса этой пары разносятся по всему скверу…
Диана неожиданно осознает, что больше трех часов просидела на скамейке, прислушиваясь к чужому разговору.
***
Когда Диана возвращается в гостиницу, портье вручает ей букет из желтых и белых астр.
— Просили передать.
К букету прикреплена открытка с пожеланиями выздоровления от актеров студии. Режиссер прешекспирианцев принес. Очень мило с его стороны.
Майкл дремлет, Итон, расположившись в кресле рядом с диваном, что-то сосредоточенно записывает в блокнот, по своему обыкновению. Диана берет со стола вазу, в которой засохли нежно-розовые хризантемы, еще позавчера такие свежие и роскошные. Теперь листья пожухли, лепестки почернели. Вылитый в воду остаток эликсира для них оказался губительным. А Линда даже не заметила нарушение идеального порядка в номере, настолько была увлечена наблюдением за прежними соучениками. Диана бросает несчастные хризантемы в проволочную корзинку, вазу уносит в ванную. Тщательно промывает вазу горячей водой, наливает внутрь шампунь. Вздувается пышная шапка из пены. Ваза уже стерильна, в нее можно ставить новые цветы, с ними, в отличие от хризантем, ничего ужасного не произойдет.
Возвратившись в гостиную, Диана спрашивает Итона:
— Не пора второй раз ему лекарства давать?
— Еще двадцать минут.
Майкл поворачивает голову, поправляет одеяло, безуспешно пытается улечься поудобнее, вздыхает. Итон отрывается от своего блокнота.
— Больно? Может…
— Нет, терпимо. Просто тоска такая… Знаешь, это еще хуже, оказывается.
Что чувствует человек, по внутренностям которого растеклась неведомая отрава? Кроме боли, наверное, тоску, Майкл точно сформулировал. И смутный, нарастающий страх. Цветы погибли, а человек еще держится.
Букет оказывается далеко не единственным. Складывается впечатление, что о болезни Майкла сообщили в «Эдервильском листке». Впрочем, новости в провинции, где все друг друга знают, и без участия печатного слова распространяются в геометрической прогрессии.
Коробки конфет. Открытки и мягкие игрушки. Фарфоровая шкатулка, полная шоколадных сердечек, обернутых малиновой фольгой. Подарки оставляют внизу у портье, и кто-нибудь из персонала периодически заглядывает в номер. Наконец, кто-то догадывается принести ведерко, в котором находится место для букетов. В родном городке у Майкла тоже хватает поклонников, Диана этот момент не учла. Она полагала, что в Эдервиле можно отгородиться от назойливого участия и любопытства со стороны посторонних. А теперь каждый ее шаг будет рассматриваться под микроскопом.
В другое время Майклу наверняка было бы приятно, но сейчас он воспринимает знаки внимания без интереса. Видимо, улучшение оказалось мимолетным. Хотя бы уж что-то одно, а не эти затянувшиеся колебания…
Гостиная постепенно становится похожей на помесь цветочной лавки, кондитерской и магазина игрушек.
— Диана, унеси, пожалуйста, хотя бы это.
Итон показывает на изысканный букет из трех огромных фиолетовых орхидей, окруженных мелкими белыми цветочками и зеленью.
— Что за идея дарить больному цветы с таким резким запахом! Чем только люди думают.
Резкий запах? Пожалуй, приторный, с нотками пряностей и мускуса. Сильный и властный, захватывающий пространство вокруг, однако Диане скорее нравится. Она не противоречит, уносит фиолетовый букет в спальню, ставит его в вовремя обнаруженную узкую вазочку. Потом прихватывает из гостиной несколько игрушек, тоже устраивает в спальне.
Кролик с галстуком-бабочкой осуждающе уставился на Диану. Прочие пушистики ведут себя благоразумно, а этот чем-то недоволен.
Раздается звонок. Не самый приятный, ведь звонит Тэд.
— Ну, как там у вас дела?
— Более-менее нормально.
— А Майклу можешь трубку передать?
— Он спит сейчас, не хочу его беспокоить.
Нужно держать Тэда в неведении и в то же время не демонстрировать излишний оптимизм, иначе… Тонкая игра, которая заведет неизвестно куда. Но что же делать?
После долгих и нудных расспросов бдительность Тэда все же удается усыпить, и он наконец-то нажимает на отбой. Диана цепляет белого кролика за ухо, возвращает в гостиную, кладет мордочкой вниз на стул и покидает номер.
Она находит приют в уже знакомых апартаментах миссис Броуди, которая всегда ей рада, в отличие от некоторых. Миссис Броуди занята рукоделием, нашивает на узкую полоску старинного кружева перламутровый бисер.
— Бисер тоже старинный, среди вещей, оставшихся от прежних хозяев дома,
