Он выждал, пока я покончу с тюком из скатерти, подхватил его и поволок. Я заспешила следом.
На половицах по дороге к лестнице валялся хладолист — видать, роняли, пока несли Морислану. Мы спустились вниз. Арании ещё не было, Харик, дядя Арании, стоял у крытой телеги, что притулилась позади расписной колымаги Морисланы. Увидев меня, он развернулся спиной к крыльцу.
Сокуг сунул мои пожитки — узел и корзину с травами — в угол колымаги. И почтительно, под локотки, запихнул меня внутрь. Потом появилась Арания. Харик подозвал её к себе, о чем-то с ней переговорил.
От норвина госпожа сестрица отошла, сжав губы в клюквинку. Сокуг помог ей подняться в колымагу, следом залезли Вельша и Саньша. Без узлов — их вещи, видать, пристроили вместе с господскими. То ли в сундуках на запятках, то ли в длинной телеге, где сейчас покоилась Морислана. Туда же села и Алюня — в окошко я увидала, как прислужница матушки прямо от лестницы свернула вправо, в сторону телеги.
Наш обоз тронулся.
Глава девятая. Клятва в доме Ирдраар
Ехали мы долго. Окованные колеса гремели по булыжникам, что покрывали улицы. За окошком мелькали дома и разный народец, крики доносились, суматоха всякая — но выглянуть, чтобы поглазеть на здешнее житье-бытье, мне не хотелось. Не тянуло что-то.
Девки с Аранией за всю дорогу не сказали ни слова — сидели, как неживые. Молчала и я. На душе было смутно, тоскливо даже.
Вроде и не знала я Морислану как следует, а вот поди ж ты.
Ладно хоть не ревел никто. Даже Арания, и та не всхлипывала. Застыла с ровной спиной, смотрела перед собой, да часто моргала. Глаза у сестрицы были нехорошие, красные.
Суматоха за окошками начала затихать. Потом колеса греметь перестали. Взамен колымага запрыгала по колдобинам — видать, дорога тут была земляная, перепаханная тяжелыми телегами до глубоких ям. Кони шли все медленней, куда-то свернули, потом и вовсе встали.
Сокуг распахнул дверцу, хмуро сказал:
— Приехали.
И мы гуськом полезли наружу. Рогора я увидела на передке телеги, которая как раз сейчас въезжала в ворота. Рядом с ним на передке примостился Харик, брат Морисланы.
Потом я огляделась по сторонам.
Вокруг лежал широкий двор, за спиной высокий частокол да ворота — две телеги проедут, не сцепятся. А напротив частокола высилась странная домина. Таких я не видала нигде — ни в Соболеково, ни в Простях, ни здесь, в Чистограде. Передняя стена на три угла, громадная, высоченная. Поверх неё крыша на два громадных ската, до самой земли. Уж чем там её покрыли, не знаю, но по обоим скатам колосилась трава. Высокая, мне по коленки.
— Общинный дом рода. — Сквозь зубы процедила Арания, встав со мной рядом. — Ты держись-ка ко мне поближе. сестрица. А то мамкина родня тебя живо к прислуге отправит. Видала, как дядька Харик на тебя глядел? То-то же. Мамкины родичи таких, как ты, не любят. А уж когда те к ним в родню лезут, и вовсе придушить готовы.
Я, как было велено, придвинулась поближе. Усохшая левая, что держала корзинку с травами, вдруг дернулась. Вот же, довела господская жизнь мою калечную руку — одни тебе напасти и никакой работы, сплошная праздность с огорчениями.
Пришлось бухнуть узел с тряпьем на землю и перехватить корзинку правой рукой. Размять увечную кисть у всех на виду я не решилась, просто спрятала её за спину.
Двери общинного дома вдруг растворились. Наружу начали выходить люди — мужики в рубахах с широченными рукавами, в ровных складочках, бабы с полотнищами за спиной, притороченными прямо к платьям, по плечам. С боков общинного дома, где стояли бревенчатые постройки, тоже повалил народ.
Все шли, но не к нам, а к телеге, стоявшей позади. К Морислане, стало быть.
Я перехватила злой взгляд одной бабы в мою сторону, наклонила голову. Нечего злить здешних гусаков, если они на уродство так шипят. Сказала Арании тихим шепотом:
— Может, не следовало твоим родичам сказку про Иргъёра рассказывать? Назвала бы меня своей прислужницей, раз хочешь при себе держать, и дело с концом.
— Не боись. — Арания меня почти не слушала, все всматривалась в идущих людей. И губы зло кривила. — У меня все рассчитано — я ж мамкина дочка. Доказать нашу ложь Ирдраары не смогут — кто знает, чем дядька Иргъёр занимался, когда из дома уехал? Двадцать лет тому назад это случилось, срок не маленький, следов уж не найти. А тебя, если ты служанка, поселят отдельно. Мне такое не подходит.
В сказанном было так много всего, что я даже забыла про дергающуюся руку.
— А чего так?
— Отца дома нет. — Арания чуть вздохнула, мазнула по мне взглядом и снова уставилась на идущих. — Дядьке Харику об этом уже сболтнули. Узнаю, кто из девок проговорился — убью. Сейчас тетки завоют — девица одна, без родни, в пустом доме жить не должна. Начнут жениха мне спешно искать, пока отец ничего не знает. Я все-таки Кэмеш-Бури, у меня приданное есть. Не королевское, конечно, но мамкиным родичам и такое — в завидку. Опоят приворотным, уложат на ночь с одним из здешних голоштанников, потом скажут отцу — Аранслейг, мол, выбрала себе мужа по сердцу. Сама ведь не захочу уйти, вот где подлость-то!
Я кивнула, соглашаясь с её последними словами. И впрямь подлость — опаивать девку приворотным. Киримети на этих норвинов нету.
Над телегой зачем-то разбирали навес. Одна из баб отделилась от толпы, собравшейся там, и направилась к нам.
— Тихо. — Прошептала Арания. — Говорить буду я. Ты молчи.
И шагнула вперед, тряхнув головой. Темные пряди чуть блеснули на солнце, идущим к окоёму. Все же с матушкой Арании не сравниться — у той волосы под таким солнцем засияли бы медными искрами…
Я аж губу прикусила, отгоняя ненужные думки. Нечего покойницу поминать на каждом шагу. Не к добру это.
Но как не поминать, когда тело Морисланы лежит в сорока шагах от нас, на телеге?
— Вот и свиделись, Арания. — Громко сказала подходившая баба, одетая в голубое платье с рыжими полосками по подолу и рукавам.
— День печален, но тебе в доме Ирдраар всегда рады. Мое сердце плачет вместе с тобой.
— Я принимаю твои слезы, тетушка Ослейг. — С холодком сказала Арания.
Они вроде как обряд какой выполняли. Не горевали, а просто говорили положенное.
Взгляд бабы скользнул по мне.
— Харик сказал, что с тобой дочка Иргъёра. Как это возможно? Он погиб много лет назад.
— Очень просто. — Голос у Арании не дрожал и не прерывался. Умеет врать деваха. — Дядя Иргъёр женился перед самой смертью, о чем сообщил моей матери. Моя мать недавно вспомнила о несчастной сиротке и решила о ней позаботится. Она всегда относилась к Иргъёру сердечно.
