Все случилось на конной прогулке. Бланка будучи великолепной наездницей, и особой весьма взбалмошной, как всегда пренебрегла призывами к благоразумию. Короля или барона Гатине рядом не случилось, а потому остановить ее было некому и она взгромоздилась на свою любимицу, такую же молодую и горячую кобылицу. Так уж случилось, что та внезапно понесла и сбросила свою наездницу.
Было проведено самое тщательное расследование данного происшествия. Привлекли даже мастера Бенедикта, но лекарь служивший королевскому дому не одно поколение, не смог найти никакого воздействия темного мастера ни на Бланку, ни на ее лошадь или конюха готовившего лошадь к прогулке. Мало того, был проведен допрос, при помощи чар, но все тщетно. Допросить саму кобылицу и понять, отчего ей вдруг захотелось взбрыкнуть, нечего было и мечтать. Несчастный случай. Такое случается. Как и выкидыши при падении с лошади. Хорошо хоть сама не расшиблась насмерть.
Разумеется никто и не подумал допросить паренька поворенка, который время от времени посещал своего товарища и собутыльника служившего на конюшне. Как никто не заметил под шерстью лошади едва заметной раны от колючки, которую этот паренек упрятал в попону из под седла Бланки, а потом во время переполоха извлек и просто уронил на землю. Ловкий был малый, барону было искренне жаль терять такого перспективного соглядатая.
– Пьяная драка в трактире.
– Вот видишь.
– Давай оставим этот никчемный разговор. Ты верно заметил, уже одного того, что тебе известно, достаточно чтобы я убил тебя. Но ты все еще жив и в твоих руках по прежнему кубок с твоим любимым вином.
– И почему же это происходит?
– Потому что жить в полном одиночестве невозможно. Даже такой сволочи как я нужен близкий человек. Тебе привязываться к кому бы то ни было глупо. Стоять на могилах близких, тяжкий груз. Потому-то вы и не обзаводитесь семьями, ведь дар никогда не передается по наследству, даже если дитя зачнут двое мастеров. Но мне допускать в сердце других можно и уж тем более тебя, потому как над твоей могилой мне точно не стоять.
– Завел бы семью,– отведя взор в сторону буркнул Волан. Ни капли лжи в словах и голосе барона он не услышал, что заставило… Нет, правда. Заставило почувствовать себя неуютно.
– И позволить врагам лицезреть мои слабые места.
– А была ли та, кто могла стать баронессой Гатине?
– Была,– вздохнув, ответил барон,– и есть. Она замужем, счастлива в окружении внуков. Не будем об этом.
– Надо же! А ведь ты говоришь правду! Вот провалиться мне на этом самом месте, самую что ни на есть.
– Хватит. И о нашем разговоре, давай тоже забудем. Вот только…
– Что?
– Ты прав, обычными друзьями нам стать не суждено. Слишком долго мы прожили и видели слишком много грязи. Так что, право на существование имеет лишь взаимная выгода. Придется опять приходить к соглашению.
– И что ты предлагаешь?
– Мне доподлинно известно, что вы можете давать клятву на крови, которую не можете нарушить ибо это приведет к неминуемой смерти.
– Ты забыл упомянуть, к мучительной.
– Пусть так.
– Хочешь чтобы я навсегда похоронил наш сегодняшний разговор в этих стенах.
– Если тебе будет от этого легче, то чтобы ты мог говорить об этом только со мной.
– Но ведь если нас будут держать на дыбе рядом, то я смогу все это рассказать, просто обращаясь к тебе. Если повторится та ситуация, что у тебя однажды уже была, то тебе не отвертеться.
– Я достаточно пожил и готов рискнуть. Но главное, я больше не позволю упрятать себя в застенки. Если же такое случится, то я уже не смогу служить ни моему покойному другу, ни Несвижу, а тогда нет никакого смысла в сохранении тайны.
– Что же. Это вариант.
– Так ты согласен?
– Раз уж у нас такие взаимовыгодные отношения и дружба весьма своеобразна… Я согласен на это, только при одном условии. Ритуал проведем двойной. Я тоже хочу обезопаситься. Можно сделать так, что ты не сможешь пожелать мне зла.
– На меня не действуют ваши чары. Забыл?
– Если ты сам, искренне захочешь этого, то все сработает даже с тобой, ведь тут будет задействована твоя кровь и добрая воля.
– Я прожил не так много как ты, но никогда не доверялся никому, кроме одного человека…– Начал было барон, но потом оборвал сам себя.– Я согласен,– все же решительно выдохнул он, словно бросился с головой в омут.
– Давай обсудим детали. Отличное вино.
– Еще бы, это же твое любимое.
Все так, вот только вкус напитка Волан сумел распробовать только сейчас. До этого тот оставался совершенно безвкусным, даже с водой его сравнить было нельзя, потому как у каждого источника есть свой, неповторимый вкус.
– Сто золотых!
– Сотня! Йохо!
Наемники ничуть не стесняясь выказывали радостное возбуждение. Было от чего. Сотня золотых это считай три тысячи серебряных, столько им приходилось зарабатывать не каждый год. Понятно, что львиная доля уйдет командиру, ну да оно и понятно, поди содержи целый десяток бойцов. Но даже то, что перепадет им, тоже очень даже прилично. Хороший кольчужный доспех стоил пять золотых, столько же вполне приличный рыцарский конь. Пристойный домик в черте столицы можно было сторговать за двадцать золотых. Так что награда и впрямь обещала быть достойной.
– Это, что шутка такая?
– Да кто же с такими вещами шутит. Ты что, Георг.
Тут же поспешил развеять сомнения товарища Дэн, с которым у них сложились вполне приятельские отношения. А уж после того, как Георг начал делиться с наемниками своими новыми знаниями…
Еще целый месяц Георг прожил на постоялом дворе, поджидая прибытия своего отряда. Разбег в пару недель, а то и в месяц явление вполне себе обычное, а уж для наемников, которым отправляться в праздное путешествие было вовсе не с руки, и подавно. Зарабатывать себе на жизнь они могли только наймом и в основном, нанимаясь для охраны торговых караванов. Распутица осталась позади, так что нужно было только подобрать купца который двигался бы в нужном направлении. Это куда сложнее, но в случае если оказия не подвернется, то Олаф должен был отправить послание, на тот самый постоялый двор, где он оставил своего человека.
Правда, существовала возможность, что отряд полег или распался в связи с гибелью командира, уж больно беспокойное у них занятие. Разбойнички никак не хотели переводиться, стоило разогнать или истребить одну шайку, как на смену ей появлялась другая. Но при всем неторопливом ритме жизни, дурные вести здесь все же имели свойство распространяться со скоростью самого быстрого курьера. Однако, никаких дурных вестей, которые бы касались его собратьев Георг не получал, а потому продолжал в одиночестве терпеливо ждать их возвращения.
