С завистью посмотрев на инквизитора, который уже оседлал свою послушную кобылу, дергаю Черта за ухо.
— Не стыдно перед дамой!? — указываю на кобылицу.
Сделав скептическое выражение морды, Черт фыркнул и отвернулся.
— А за яблоко? — достаю из сумки припасенный на такой случай фрукт.
Увидев вкусненькое, конь покорно кивнул головой, позволил вывести себя из стойла и оседлать.
— У тебя красивый конь, — заметил Арланд. Я не сразу поняла, искренне он говорит или издевается надо мной. Потом стало ясно, что ему и вправду нравится Черт. — Весь рыжий… никогда таких не видел. Где ты его взяла?
— Красивый, да тупой, как пробка, и вредный, как леннай! А взялся откуда… Ну… скажем так, Дейк подарил в честь нашего знакомства. А твоя кобыла вся черная, прямо под стать тебе. Специально по цвету выбирал?
— Да. Я люблю черный.
— Заметно.
Во дворе нас уже ждали работодатели со своей телегой, запряженной двумя лошадьми.
— Привяжите своих коней к кольцу там, сзади, вот веревка, — кинул Арланду моток мужчина. — Незачем скотину зря напрягать. Вещи возьмите и на телегу полезайте, там места хватит. Путь предстоит неблизкий, но к рассвету добраться должны.
Переглянувшись, мы с Арландом сделали, как он сказал. Черт на прощание толкнул меня в спину мордой и ехидно заржал, мол, моя взяла и я тебя, тушу разжиревшую, не повезу.
Телега тронулась и мы поехали в неизвестном мне направлении. Чтобы, не дайте боги, мы не сбились с пути из-за темноты, я зажгла над головами лошадей светлячок, который освещал дорогу управляющему повозкой.
Размеренный шум конских копыт и тряска телеги постепенно начали меня убаюкивать, я уже думала положить голову на свою сумку и действительно попробовать поспать, как со стороны хозяев телеги послышались шорохи. Просто инстинктивно обернувшись, я увидела, что женщина, сидевшая до этого рядом со своим мужем, решила перебраться к нам. Она села в противоположном от Арланда углу телеги, прижав колени к груди и обхватив их руками.
— Что ты умеешь, инквизитор? — тихо спросила она, не поднимая на него глаза.
— Я экзорцист, изгоняю демонов и злых духов, — тут же ответил Арланд, выплывая из своих раздумий. — Но я прошел первые три курса, а они общие. Могу освятить место, прогнать или убить нечисть, отрезвить пьяницу и внушить ему отвращение к выпивке, могу немного лечить и воскрешать мелких животных, и, самое главное, я могу принимать исповеди и отпускать многие грехи.
— Не многовато ли для простого ученика? — удивляюсь. — Ты проучился только три года!
— Я не простой ученик, я лучший, — возразил Арланд.
— А болезнь определить можете? — спросила женщина. — Мы понять ничего не можем, что-то жуткое творится с…
— Молчи, Эргея! — прикрикнул на нее муж. — Пусть сначала посмотрят, а потом уже выводы делают. А то сейчас заранее сказок напридумывают, денег сгребут и убьют его сами, сказав, что спасти нельзя было.
— Валлен, какой же ты недоверчивый! — укоризненно покачала головой Эргея. — Они нам помочь согласились в такое время!…
— От них выпивкой за версту несет, — сплюнул на дорогу мужик. — Пьянчуги и не на такое согласятся, им деньги на выпивку нужны.
— Прошу простить, но если мы вас чем-то не устраиваем, то мы не навязываемся! — замечаю. — От вас, знаете ли, тоже не фиалками пахнет, но мы молчим и не жалуемся на этот чудесный душок конского навоза, окутывающий вас и вашу телегу.
— Мы коневоды, — объяснила женщина. — А вы на мужа моего не сердитесь, он просто очень переживает.
— Так что же у вас случилось? — снова спросил Арланд.
— Беда с родственником. Он чем-то заболел и, кажется, вот-вот уйдет от нас… — не договорив, женщина вновь всхлипнула и закрыла лицо руками. — Мы за священником ехали до ближайшего храма или церкви. Вы, инквизиторы, мертвых отпеваете?…
— Могу, — кивнул Арланд. — Но если вы верите в какого-то определенного бога, то, боюсь, могут возникнуть осложнения. Я не привязан к какому-либо божеству, потому не смогу отправить вашего родственника в услужение к одному из всевышних. Могу только успокоить его душу и указать путь до чертогов Кирика.
— Да что вы… нам бы чтоб умер спокойно, без мучений, и попал, куда следует. Мы люди простые, в делах таких не разбираемся, — вздохнула женщина, пряча заплаканное лицо в ладонях.
— А чем болен ваш родственник?
— Непонятно, — вздохнула Эргея. — Месяца три назад к нам в деревню один из вашей братии заезжал, болезнь тогда еще на обыкновенную хворь походила, но мы попросили на всякий случай знающего человека осмотреть. Так тот инквизитор сказал, что ничего уже нельзя не сделать, умрет через три месяца… прав оказался…
— Он за один осмотр все наши сбережения сгреб, — зло прорычал мужчина, подстегнув лошадей. — Мы надеялись, вылечит, а он что-то пробормотал, руками помахал, сказал, что не лечится, и ушел. Ворье бездушное! Так что учти, святоша, ты все получишь только после работы и пока не закончишь, я тебе даже кефир пить не дам, на воде держать буду!
— Я обычно не злоупотребляю такими напитками, но сейчас у меня что-то вроде отпуска, я и не надеялся найти в этих местах работу, — виновато объяснил Арланд, доставая с пояса флягу, обтянутую черной кожей и с серебряной крышкой. Открыв ее, он сделал несколько глотков и осторожно утер капли с тут же покрасневших губ. — Держите, выпейте немного, полегчает, — протянул флягу женщине. — Это святая вода.
— Спасибо… — пробормотала Эргея, прикладываясь к фляге так, как будто там было что-то очень крепкое.
— Постарайтесь уснуть, путь долгий, — проворчал Валлен, вновь подстегивая лошадей.
Вернув Арланду флягу, женщина закуталась в свою шаль и улеглась прямо на дно телеги, закрыв заплаканное лицо руками. Подумав, я предложила ей свой плащ, чтобы она не замерзла. Когда Эргея закрыла глаза, я украдкой прочитала над ней заклинание-заговор на хороший сон. На мне это не работает, а она пусть поспит спокойно. Бедняга, судя по всему, сильно измотана слезами и горем.
— Думаешь, ты сможешь им помочь? — тихо спрашиваю у Арланда, вернувшись к нашим сумкам.
— Я многое знаю о работе лекарей и священников, думаю, я смогу если не вылечить, то хотя бы успокоить душу, — кивнул инквизитор.
— Скажи, зачем ты к ним вообще подошел? — этот вопрос не давал мне покоя, но спросить я решилась только сейчас, когда шум от телеги и копыт заглушал мой голос и никто, кроме сидящего рядом Арланда, не мог его слышать.
— Я почувствовал то, что иногда чувствуют практикующие инквизиторы. С их семьей что-то не так, возможно, дело в проклятии или злом духе, — он сказал это совсем тихо, наклонившись к моему уху.
