Дурь продавалась прямо на улице: любой порошок за ваши деньги.
"Очутитесь в своих мечтах!" — разноголосили торговцы, пряча усмешку.
"Или на том свете" — мысленно досказывала себе я. Сами они эту гадость наверняка не принимали. Зато полгорода уже крепко подсело на гест — самый известный порошок, вызывающий привыкание уже после первого раза.
То тут, то там стояли, прижавшись к стенам, люди, с блаженным видом смотря сквозь тебя. Их лица были высохшими и бледными, а губы сухими и белыми. Их смерть должна была придти через несколько месяцев…
Нищих в Рагнейде было больше, чем в каком-либо другом городе, который я видала. Казалось, они были везде: в окнах развалившихся домов, у дорог, клянча деньги, возле кабаков и трактиров. Среди них было и много воришек — каждый стремился залезть в твой карман.
Прямо посреди дороги сидел маленький ребенок, лет пяти, сложив ладошки лодочкой и с табличкой на груди с непонятными буквами. Мальчик был настолько худой, что его серые глаза казались чересчур большими на обтянутом кожей лице. Щек не было, вместо них провалы и выпирающая челюсть. Он не ел несколько недель… Я достала горсть мелких монет и хотела, было кинуть ему в ладони, как меня остановил Штэйн.
— Не надо.
Я удивленно посмотрела на него.
— Что плохого в том, если я дам немного денег голодному ребенку? Посмотри, на нем же кожа, да кости!
— Если он не купит на них гест, значит, деньги отберут другие дети, — покачал головой вампир — Смотри, сколько их тут.
Я подняла голову и посмотрела вперед, до самого конца площади… Они были везде. Сотни голодных детей!
Самое ужасное, что где-то тут и Аллаэта…
Мы пошли дальше, а я всю дорогу смотрела себе под ноги. Рок тоже не хотел больше рассматривать местные "достопримечательности", он молча вел под узду Мрака, стараясь не отставать от меня и Штэйна. Рядом с вампиром мы оба чувствовали себя в этом проклятом городе под защитой. Почему-то я доверяла ему, хотя и не сомневалась, что у него много своих секретов. Как и у меня.
Мы прошли первое кольцо города, пришли почти в самый центр. Здесь обстановка резко менялась: высокие трех-этажные каменные особняки, разбитые красочные сады перед ними, мощеная желтоватой плиткой дорога. Туда-сюда сновали кареты с шикарно разодетыми возницами, дамы с зонтиками в руках и в забавных шляпках на тонких атласных ленточках. Их платья стоили бешеных денег, а, продав с них украшения, можно было бы целый год кормить семью из пяти человек.
На нас смотрели с неприязнью. Мы с Роком представляли собой жалкое зрелище, не слишком далекое от тех отбросов города, которые жили в первом круге. Штэйн был одет не намного лучше, но на него почему-то косились с уважением и страхом.
Проходящие мимо знойные красотки горячо улыбались мужчине, кокетливо хихикали, прижимаясь к плечам подруг. Одна даже послала воздушный поцелуй и помахала изящной ручкой, которая никогда в жизни не сделала никакой работы.
Я опустила глаза и посмотрела на свои руки: сухая обветренная кожа с глубокими трещинами, ногти обломаны, а под ними грязь. Мда… и как только меня умудрялись путать с дочерью герцога?
Проходящая мимо фурия, как бы, между прочим, провела рукой по плечу Штэйна, зазывно подмигнула и показала маленькие белоснежные клычки. Вампир кивнул в знак приветствия и продолжил путь.
— Я смотрю, тебя тут хорошо знают. Местные дамочки-вампирши, — прищурилась я.
— Раньше часто пересекались, — пожал плечами мужчина и я додумала сама где они пересекались.
— Такая резкая смена обстановки: вроде только были нищие и тут же везде роскошь и богатство!
— Первый круг — для самых бедных слоев населения, второй для богатых, а середина… там сам замок Арриэт, принадлежавший раньше бургомистру и городу, — пояснил вампир.
— А местная власть не против, что клан занимает такое здание? — заинтересованно спросила я.
— Власть в Рагнейде — это вампиры, Алиэн. Они здесь самые богатые и почитаемые, а все нищие — это люди или полукровки. Как ты, — он посмотрел на меня. Я нахмурилась. — Именно поэтому ты и должна будешь выполнить одно мое требование, если хочешь попасть в замок. Без меня, тебя туда не пустят.
— И что мне надо будет сделать? Ты объяснишь, наконец? — я сложила руки на поясе и преградила дорогу мужчине.
— Не сейчас. Надо сперва снять комнату попрестижнее в одной гостинице, а там уже я тебе все и объясню.
Гостиница "Вишневый сок" была в этом квартале самой дорогой, после "Томной ночи". В первой, Штэйну были всегда рады, во второй — его ненавидели и каждую ночь, которую он проводил там, пытались убить. Девять покушений и все без результата. Хотя нет, результат был — четырнадцать трупов, оставленных после вампира.
На мой вопрос "Кто же тебя так ненавидит?", мужчина сделал вид, что не расслышал меня.
"Вишневый сок" был двух-этажным зданием из красного камня. По стенам гостиницы до самой крыши вились, причудливо изгибаясь, зеленые и оранжевые лианы, распускаясь багровыми и желтыми цветами. Запах стоял неописуемый! Так и хотелось прижать цветок к носу и вдохнуть во все легкие. Штэйн остановил меня за руку, предупредив, что цветы ядовитые, убить-не убьют, но обоняние я потеряю часа на три, не меньше.
Молодой конюх подбежал к нам и торопливо повел Мрака и Весну в конюшню, клятвенно пообещав постоянному гостю заботливый уход и лучший овес для его лошадей.
Широкая дверь из красного кернийского дерева сразу же распахнулась перед нашими носами услужливым охранником, едва мы подошли к ней. Для такого верзилы как он, благодушная улыбка во все лицо, выглядела слегка подозрительно. Будто гадость какую-нибудь хочет сделать!
Я бросила взгляд на Штэйна. Мужчина без проблем вошел внутрь, не соизволив даже посмотреть в сторону зазывалы. Я тревожно шагнула следом. Не нравится мне это место, видит Каллиэстра, как не нравится! Причем весь город.
В огромном холле было неуютно, несмотря на лежащие повсюду ковры. На стенах висели рогатые оленьи головы, потрескивали фитильки свеч в массивных канделябрах, картин на стенах было столько, что впору устраивать бы выставку. Но гостиница хранила какую-то странную тишину. Хотя чем глубже мы проходили внутрь коридора, тем сильнее доносилось откуда то раскатистое жужжание, похожее на пчелиный рой.
Не дойдя до винтовой лестницы впереди, слуга остановился у высоких дверей сбоку. Жужжание настойчиво доносилось оттуда.
Перед нами распахнулись двери, и в нос хлынул запах дорогого табака, вперемешку с не менее дорогими женскими духами. Вся эта круговерть ароматов дала в голову опьяняющим состоянием и головокружением.
