Храмовник почти не двигался, отдавая все свои силы левой руке. Просто потому, что он уже гарантированно был мёртв.
— Ква!
Толстый язык с булавой на конце оплёл не менее толстую шею противника.
— Н-не-е-ет… Ты должен сдохну-у-уть… — прошипел Храмовник, оказавшись в том же положении, в котором даже сейчас находился Эспен…
— Это за Ярона! — вырвалось из лёгких мужчины, когда хватка культиста начала ослабевать и, подобрав острый обломок гросс-мессера, чуть приподнявшись, вогнал его между глаз ублюдка.
Пальцы Храмовника окончательно разжались и оторвавший его от земли язык Болотного Дьявола, забросил огромного рыцаря тому в пасть. Справедливости ради, жабе понадобилось несколько десятков укусов, чтобы прожевать правую руку Рене Песнь Бездны и, по совместительству, её станок для кунилингуса.
— Послушай… — обратился Эспен к приближающемуся Болотному Дьяволу, — Знаю, мы начали наше знакомство не с лучшей ноты…
— Ква-а-а-а! — проревело чудовище, демонстрируя многочисленные клыки, некоторые из которых потрескались от удара Храмовника.
— Я не собирался оспаривать твою территорию! Я больше никогда не появлюсь в этом лесу, я чту Устав!
В отличии от людей и прочих двуногих, животные могли отличать друг друга по запаху. Чего уж там, ходили легенды, что достигшие определённого уровня звери могли перевоплощаться в разумных существ и обладали их разумом, но всё же… Всё же они оставались зверьми. Эспен знал лишь одно — паразиты были лишены Пути Тельмуса.
Именно поэтому они искали себе хоть самого ничтожного, но носителя. Потому что тот мог вкусно есть и развиваться.
— Ква! — жаба укоризненно посмотрела на героя, — Ква-ква-ква!
— Ты вдоволь наелась сегодня. Позволь уйти нам… Твой лес — это твой лес, сегодня, ты подтвердила это, перебив почти всех двуногих. — Эспен встал в коленно-локтевую позу и подняв щупальца, стал размеренно ими водить в воздухе, демонстрируя, что он настроен мирно.
— КВА! — вероятно, этот звук можно было перевести как: «Тьфу, слабак!»
После чего, Болотный Дьявол, а вернее, судя по скверному характеру и запаху — его самка, прыгнул, исчезнув где-то в небесах.
— Пронесло… — выдохнул Эспен и повалился на спину, активно поглощая энергию для восстановления ноги.
* * *
Посреди лагеря культистов стояла огромная палатка. Полотно на входе было сшито из шкуры Тысячелетнего Бизона, и охранялось двумя почти трёхметровыми верзилами, что лишь немногим уступали Храмовнику в физической силе, но не могли сравниться в мощи.
Рене сидела в её центре на расчерченной кровью пентаграмме совершенно голая. Доспехи, сапоги и нижнее бельё лежали в стороне.
На коленях у Магистра культа Аммаста лежала её коса, а в руках была плеть, которой девушка периодически ударяла по спине, рассекая мясо до костей и тут же его заживляя.
— И явится миру мессия тёмный… — Треск! — И возьмёт в руки он Кустос и потушит свет его проклятый… — Треск! — Он оденет Карцер в чёрный саван ночи и прекратит страдания смертных… — Треск! — И придёт Бездна…
Треск! Треск! Треск!
Пот стекал между двух упругих грудей, из лона обильно сочилось. Девушка выдохнула и, смахнув испарину, стала одеваться.
Выйдя на улицу, она нашла говорящего с воронами, никак не мог дождаться своих чернокрылых «гонцов». Рене это также насторожило. Вороны никогда не подводили, даже если их убивали, то не всех сразу.
— Что-то не так… Что-то серьёзное там произошло… — твердил культист, уткнувшись взглядом в землю.
— Так дело не пойдёт, — произнесла Магистр и подозвала одного из командиров. — Собирай всех кого можешь и идите по следам Храмо…
Бам! Лицо фанатички окатило кровью подчинённого. Медленно протерев глаза, она шокировано уставилась на прилетевший с неба молот, что превратил в мясную кашу с частичками металла рыцаря в чёрных доспехах.
Со всех концов лагеря слетелись вооружённые сектанты, разглядывая свою госпожу в столь неестественном для неё состоянии.
Девушка, пробежавшись взглядом по оружию покойного постельного раба, заметила обёрнутый вокруг рукояти свиток:
«Тот, кто желает быть следующим — распишись здесь и отправь обратно, если силёнок хватит.» — гласила надпись в нём.
— Ч-что будем делать, Магистр? — дрожащим голосом спросил заместитель покойного.
— Перегруппируемся, — коротко ответила воительница. — Мы смертельно недооценили противника.
Как один из Магистров культа, она была вынуждена так ответить. «Честь» и «достоинство» их тёмного братства необходимо было отстоять. Несомненно, в мире существовали организации куда сильнее культа Аммаста, но тот был не просто кучкой портовых шлюх, чтобы проиграть войну… паразиту.
В то же время, как женщина, Рене едва ли смогла устоять прямо от накрывшего всё тело жара, очагом которого служила область между прекрасных ног воительницы.
«Какой он… Ах, это чувство! Достойный мужчина…» — мысли сумбурно проносились в её голове, но общий их посыл был примерно таким.
Рене чуть приспустила латную юбку, дабы скрыть последствия оргазма и потопала к ближайшему источнику, чтобы смыть кровь и любовные соки.
— Мелкая скотина… — прошептала она напоследок.
* * *
— Сколько нам ещё осталось? — спросил Энас.
Руки лучника были зафиксированы шинами и медленно восстанавливались. Гарольд придерживал его и одновременно сам же опирался.
— Несколько часов и мы выйдем из леса. Я практически не ощущаю присутствия тёмной энергии.
— Доволен? — усмехнулся неко.
— В каком плане? — переспросил паразит.
Он шёл в одних штанах, в одном ботинке, а грудь прикрывал лишь ремень наплечной сумки, где хранились записки застрявших в ловушке под землёй аммастцев и странная книга, а также несколько колб, которые не разбились.
На пояснице свисал мешочек с пулями для мушкета. Он сам болтался подвешенный на уровне задницы героя. В руках Эспен держал опустевшие ножны. Он попробовал засунуть в них сломанный гросс-мессер, думая, что какого-то количества энергии хватит, чтобы починить меч, но… Ножны оказались не настолько уж и чудотворными.
— Ну, ты ведь рассказывал, что Храмовник один из тех, кто ответственен за смерть твоей жены и деревни…
— Это только двуногие могут получать удовольствие от смерти других двуногих. Паразиты относятся к этому также, как ты относишься к яблокам, которые ешь. Смерть в животном мире такое же привычное явление как и рождение. Зачастую, одно от другого отделяет пара мгновений.
— Да ладно, не вешай мне рамен на уши! Я видел как ты довольно скалился, отправляя ублюдка в пасть жабе.
Паразит промолчал, а принц отметил:
— Пусть и не самое лучшее качество, но ему ты у людей научился.
— Хочешь сказать, что я стал человеком?
— Ни в коем разе, — мотнул головой ушастый. — Для человека ты… Ты не живёшь как человек и я не про твою привычку жрать ещё живых кротов или сырое мясо. Ты существуешь, а не живёшь.
— Большинство крестьян живут от посевной до посевной, молятся, чтобы пережить Зиму и увидеть взросление хотя бы собственных детей. Они никогда не напишут книгу и не сочинят песню…
— Но они приносят в этот мир что-то. Ты же, только забираешь. Ты паразит в самом натуральном смысле этого слова.
— Все адепты — паразиты. Мы только и делаем, что сражаемся и разрушаем.
— Не соглашусь, — встрял в их диалог Гарольд. — Я воспитываю Его Высочество, а он, в свою очередь тренируется, дабы освободить свой клан от порчи Темнобога.
— Если ты вдруг не заметил, плешивый дурень, что едва не погубил нас со своим курганом, — припомнил тому Эспен, на что Энас вздохнул: «И злопамятность он тоже взял от людей», — то я, чёрт побери, планирую избавить мир от сраного Аммаста!
— И что ты для этого сделал? Разрушил несколько лагерей, убил несколько сотен, ну может, тысяч его слуг. И что с того? Вся верхушка внешней стены Доминос ходит под их сапогом и даже не планирует вылезать. — парировал маг. — При всём моём к тебе уважении и благодарности, несмотря на то, что у нас были разногласия…
