Голос тайгета упал до шёпота, а его глаза неподвижно уставились куда-то в пустоту, и Джучибер понял, что Кендаг вновь переживает восстание Дайсана.
– Мы понимали, что не сможем захватить город, и потому двинулись на Алань. Но напугали шестипалых изрядно. Ну, да ладно… Давай поспим, что ли? – предложил он, откидываясь на охапку сена.
Тайгет завалился спать, а Джучибер остался сидеть, уставившись взглядом в пространство перед собой. Какое-то тревожное предчувствие, что вскоре произойдёт нечто особенное, не давало ему расслабиться.
Глава 13
На третий день после известия о назначенных похоронах Лин Ту-Линга и о воздаянии ему посмертных божественных почестей, похоронное шествие, сопровождавшее его останки, двинулось из Алого дворца по дороге, ведущей к Скорбной горе, где находились усыпальницы владык Ченжера.
Почтить усопшего государя съехалось множество народу со всех концов необъятной империи. Когда погребальная колесница тронулась из Алого дворца, впереди неё и за ней шли кроме двух наследников престола, Великий шенсер, имперский казначей, верховный судья, члены Совета империи, три десятка правителей и наместников уделов и округов и столько же чиновников из имперских приказов и присутствий, обладавших правами судей. К ним присоединились все знатные люди из столицы.
Здесь также были представители всех городов империи, две хоругви Железных Ястребов из личной охраны покойного владыки, знаменосцы всех конных ченсенов и пехотных габаров, которым выпала честь сражаться под командованием знаменитого государя-полководца, и свыше двадцати тысяч ченжерских всадников-кливутов, прибывших в полном вооружении, чтобы отдать последний долг своему бывшему предводителю.
Три тысячи вольноотпущенников из числа бывших дворцовых рабов, которым покойный государь даровал свободу, шли за шествием в белоснежных одеяниях, держа в руках зажжённые факелы. Они должны были олицетворять скорбь всех народов входящих в состав Империи Феникса, но по крови не принадлежавших к ченжерам. Шли многочисленные отряды барабанщиков, литаврщиков и трубачей, сопровождаемые тысячами бритоголовых женщин в строгих скорбных одеждах. К столице приближались нескончаемые толпы людей, прибывших на похороны из разных уделов и округов Ченжера.
Среди многих также прибыл один из прославленнейших полководцев Ченжера, который ныне являлся наместником Закатного удела и начальником над войсками Панченского лагеря – князь Чже Шен.
Он происходил из знатного, но обедневшего княжеского рода Шенов, который был до того беден, что его представители даже одно время были вынуждены брать в жёны женщин из богатых кулбусских родов. Правда, после тех времён сменилось вот уже четвёртое поколение, но некоторые из знатных ченжерских семейств до сих пор презрительно именовали выходцев из дома Шенов полукровками.
В том столь неудачном походе в дикие степи князь, командуя одним из отрядов, сопровождал богоравного владыку и участвовал в знаменитой битве при Длани Света. Когда же остатки разгромленной ченжерской рати вернулись в империю, Братство Богини, дабы снять вину за поражение с самого владыки обвинило нескольких полководцев и военачальников в «небрежном отношении к своим обязанностям», что якобы повлекло поражение войск государя, который до этого не проиграл ни одного сражения. Тогда Лин Ту-Линг, чьё тело ныне везли на погребальной колеснице, ещё не окончательно пришедший в себя от постыдного бегства из степей, согласился с доводами воинствующих жрецов Братства богини Уранами.
Чже Шен был одним из тех, кого приговорили к смерти за понесённое поражение, но он сумел оправдаться перед государем и имперским Советом. Кроме того, хотя большинство из осуждённых и были поклонниками бога Синьду, за военачальников заступились жрицы-Посвящённые Феникса. Старейшая лично пришла просить богоравного государя о судьбе полководцев.
Князь Чже Шен совмещал в себе ченжерскую неукротимость с унаследованной от предков кулбусскими хитростью и коварством. Эти врождённые качества делали его для врагов опасней болотной гадюки. Он одинаково умел льстить и сражаться, лицемерить и отдавать приказы.
Зная продажность дворцовых прихлебателей, он не пожалел денег на взятки, и поэтому вместо опалы вскоре последовало быстрое возвышение. Однако мстительный князь запомнил, что именно Братство Богини потребовало его казни. Поэтому отстраненный от командования войсками князь остался при государевом дворе в Дацине, поначалу держась незаметно и не примыкая ни к одной из придворных партий.
Великий шенсер Империи Феникса – князь Туань, под давлением верховного жреца Братства Богини Динху, воспользовавшись болезнью Лин Ту-Линга, стал удалять от двора своих соперников, назначая их правителями отдалённых округов или командирами пограничных войск. Туань считал, что, удаляя их от двора, он лишает своих недругов возможности влиять на управление государством и укрепляет своё положение при больном владыке. Поэтому, к нечаянной своей радости Чже Шен получил командование над войсками в Панченском лагере.
Покинув столицу, опальный князь с рвением принялся за подготовку к осуществлению своей мести. Здесь в провинциальной глуши ему никто не мешал, и он был сам себе хозяином. В отличие от других придворных, направленных на пограничные заставы и в дальние гарнизоны, он чувствовал себя там как рыба воде.
Вскоре под предлогом проверок границ, Чже Шен выпросил и получил должность начальника над войсками нескольких округов Закатного удела. Его противники втихомолку посмеивались, считая, что теперь-то опальному полководцу будет некогда участвовать в дворцовых интригах, так как всё его время ему приходилось проводить в разъездах, проверяя состояние пограничных войск и военных запасов.
Однако Чже Шен через своего доброхота Сюманга, бывшего главой имперской Тайной Стражи, постоянно был в курсе всех столичных новостей и событий. Более того, он ежечасно вербовал себе сторонников среди тайчи, тагмархов, кливутов и рядовых ратников. Не прошло и года, как он выпросил себе право распоряжаться казёнными военными запасами зерна и табунами, предназначенными для пополнения состава конницы.
Никто и не заметил, что вся военная власть в западных землях империи, потихоньку сосредоточилась в одних руках – князя Чже Шена и его сторонников. Наконец, в довершение всего, последовало его назначение на пост правителя Закатного удела, где шла постоянная
