— Есть! Уверяю вас, необходимость есть! — Виктор Ильич начал набирать номер (не обратив даже внимания, что спустя сутки — что бы там ни произошло — связь была налажена), видя, что его уже воспринимают, как психа, следовательно, обратного пути не было. Уже.
У детектива возникло желание нажать на рычаг телефона и ввалить мужику по первое число, но вовремя вспомнил, что он на работе и нужно сохранять субординацию. Хочет звонить — пусть звонит, пусть потешит себя! Надежда Олеговна — более адекватный человек (не первый год они на неё работают) и поставит своего смотрителя на место.
Возникла пауза. На том конце провода не торопились снять трубку.
Но всё же сняли.
— Алло?.. Здравствуй, Надя, — сказал Виктор Ильич в трубку. Черты его лица, как по волшебству потеряли изможденную угловатость, мужик на глазах преобразился, помолодел даже. Детектив понял многое.
На том конце о чём-то спросили. Лицо Виктора Ильича подверглось новой метаморфозе — оно быстро-быстро бледнело, бледнело, пока не обрело смертельную белизну. И смотритель заговорил совершенно неожиданно весёлым голосом:
— А, знаешь, я звоню сказать, что у меня здесь всё хорошо, нормально… да… Серьёзно. Куда серьёзнее. Ха-ха! У меня тут гость… детектив твой… Не знаю, блондин… А-а… Кеша, значит… Ага… Ну мы толком ещё не успели познакомиться… — Смотритель подмигнул детективу, тот не отреагировал. — Всё в делах… Ну?.. Нет, правда, усё у порядке, шеф! Я позвоню тебе скоро… да… да… нет… да… Не беспокойся. Всё путём. Пока! Да… Пока!.. Пока! — Виктор Ильич чрезмерно аккуратно положил трубку на рычаг и вымученно улыбнулся детективу по имени Кеша. Лоб его сплошь был покрыт испариной, которую тот вытер рукавом. — Здесь так душно, право! Выйдемте на улицу, Иннокентий.
Иннокентий возражать не стал. Они вышли на свежий воздух.
— Что вам сказала Надежда Олеговна? — спросил Иннокентий.
— Ничего, — ответил Виктор Ильич. В его ушах ещё стоял шелест чужого, кого-то третьего на линии и это не было похоже на случайное соединение с линией постороннего абонента, как иногда бывает — вместо ясного голоса друга, слышишь женский трёп о новых чулках и лифчиках. Это не было похоже ни на что подобное. Стоп! Было! Это было похоже на… «Чуется мне, я не ошибся, — подумал Виктор Ильич. — Юрка подслушивал с параллельного телефона». Уверен, что он? Больше некому.
— Что? Извините, я задумался, — очнулся Виктор Ильич.
— Я сказал, что вы мне лжёте, — отчеканил детектив.
— Нет, голубчик, я не лжец. — Виктор Ильич обернулся на зияющий зев чёрного хода (подумав, что никогда больше не рискнет переступить порог жилища Кошмарного Принца) и, подхватив детектива под локоть, повёл того в сторону от здания. — Помните, вы меня разбудили, мол, Надежда Олеговна так срочно просила узнать всё ли у меня в порядке?
— Это был не я.
— Не важно — кто! — отмахнулся Виктор Ильич. — Она звонила на мобильный?
— Да.
— Вы можете позвонить ей сейчас?
— Но вы ведь только что…
— Разве то, что я говорил ей по телефону, имело хоть какое-то значение в решении наших с вами вопросов? Боюсь, что городской телефон прослушивается, Иннокентий. Я почти в этом уверен!
Детектив подумал и изрёк:
— В принципе, возможно. — И достал мобильник.
Детектив Кета выбрал нужный номер из списка и нажал вызов. Выждав соединение с вызываемым абонентом, передал трубку смотрителю.
— Алло! — чуть не выкрикнул Виктор Ильич.
— Это ты, Витя? — спросила удивлённая Надежда Олеговна.
— Я. Извини за вынужденный театр одного актёра! Городской прослушивается.
— С чего ты взял? Кем?
— Им.
— Кем «им»? Витя…
— Им, Надя, им! — с нажимом сказал Виктор Ильич, стрельнув взглядом в неугодного в этот момент детектива. Последнему нужно отдать должное за выдержку — даже бровью не повёл.
— Юрой? — потрясенно выдохнула Надежда Олеговна. — Ты уверен?
— Более чем. Это не телефонный разговор…
— Тогда я вылетаю!
— Нет! Ни в коем разе, Надя! Это может всё испортить… — В голове отголоском, почти эхом, прозвучал голос Кошмарного Принца: «Ты всё испортишь, дядя Витя, если выпьешь». — Я звоню по другому поводу. У нас возникла накладка в инструкциях твоих детективов.
— Не поняла. Ты о чём? — Надежде Олеговне стоило трудов быстро переключиться на другую тему. Её погибший сын прослушивает городской телефон — не это ли тема, которую хочется развить, как бы ни болезненна она была?
— У меня вышел из строя один из мониторов, подключённых к системе видео. И тут выясняется, что я не могу покинуть музей ради моей безопасности! Ты отдавала такое распоряжение?
— Витя, они профессионалы и знают свою работу. Если Кеша сказал, что ты не должен покидать музей, значит, ты не должен покидать музей, Витя! Я слежу за новостями и знаю ваше осадное положение…
— Да бог чай с ним! Я никуда и не рвусь! — покривил душой Виктор Ильич. — Но мне нужен монитор, а твой… Иннокентий сотоварищи видят во мне… невесть кого и мямлят что-то о каких-то пунктах в контракте! Вот и дошло, в результате, что позарез надо звонить тебе.
— Кеша рядом с тобой? — спросила Надежда Олеговна. — Передай, пожалуйста, ему трубочку.
Виктор Ильич передал.
Несмотря на лаконичные «да», «нет» и «хорошо», Виктор Ильич понял, что Надя приняла верную позицию и что дело с монитором, можно сказать, сделано. Только вот не нажил ли он себе врага в лице бледнолицего Кеши? Собственно, плевать. Проблема другая — как заставить этих правдолобых детективов купить ему выпивку?
Эврика! Над головой Виктора Ильича «зажглась» «лампочка Ильича». И она за мгновения разгоралась всё ярче и ярче: наряду с идеей как добыть спиртное на него снизошло понимание, для чего нужно спиртное!
Он попросил блондина не вешать трубку и передать её ему. С насупленным лицом детектив выполнил просьбу.
— Надя, у меня есть ещё одна сложность, — взволнованно проговорил Виктор Ильич. — Мне нужен коньяк. Три бутылки дорогого коньяка! Скажи своим архаровцам…
— Витя, ты что, начал пить? — В интонации её голоса смешались потрясение, горечь, разочарование и недоверие. Возможно, и ещё что-то.
Виктор Ильич устало закрыл глаза и присел на поребрик вытянув ноги. Эврика, конечно, эврикой, но как на расстоянии доказать человеку, любимому человеку, что ты не верблюд? А ещё тут Иннокентий над ним с выпученными, как у краба, глазюками…
— Родная… Я не начал пить. Не думал даже. Тут другое. Я… Иннокентий, вы можете не висеть над душой! — психанул Виктор Ильич.
