— Ещё слово, — леденящим голосом произнёс Амброс, — и я прикажу заковать тебя в колодки в деревне и высечь за неуважение к дворянам, по одному удару кнутом за каждого из нас.
Халмар поглядел на обращённые к нему с галереи лица.
«Насколько он знает, мы все — дворяне, и он месяц будет спать на животе, если не попридержит язык», — холодно подумала Даджа. «Амбросу известно, что единственный способ затушить такое пламя — сунуть его жидкость для закалки. Ледяная вода заткнёт его быстрее всего. Наверное, надо окунуть его в Сиф».
— Уберите его с глаз долой, — приказала Сэндри.
Лакеи встали, подняв мужчину на ноги. Они глубоко поклонились, заставив Халмара кланяться вместе с ними, затем начали полу-толкать, полу-тащить его прочь.
Амброс посмотрел в стоявшую по ту сторону лестничного проёма Сэндри:
— Тебе всё же следует приказать высечь Халмара за неуважение, — тихо сказал он, и его голос был отчётливо слышен всем в галерее и в нижней части зала. — Мы здесь не поощряем среди низших классов такое обращение к дворянству.
Сэндри махнула рукой, будто отгоняла муху:
— Либо я настолько высокопоставленная, что писк козявок вроде него не стоит моего внимания, либо я не высокопоставленная, и потому не могу нанять его бывшую жену в качества моей служанки, а её детей — в качестве моих пажей. Так что же, Кузен, как по-твоему?
— Я думала, что тебе не нужна служанка, — бесстрастным голосом напомнила ей Трис.
Её молнии только-только начали угасать.
Гудруни посмотрела на Сэндри:
— Не нужна? Леди, я не хочу быть обузой… я могу устроиться швеёй в городе. Я никогда не намеревалась быть у вас на попечении…
— Тихо, — мягко сказала ей Сэндри.
Она зыркнула на Трис и произнесла:
— Мне ясно дали понять, что отсутствие у меня служанки — это очень странно. Гудруни добавит мне важности. Ясно? Тебя это устраивает?
— Мою-то голову не надо откусывать, — парировала Трис, когда Чайм забралась ей на плечо. — А важность что, доставили тебе посреди ночи? Я не слышала, как она прибыла.
— Её тайком протащили вместе с утренним хлебом, — заметил Браяр. — Не хотели, чтобы мы вставали между ней и её важностью.
Сэндри подбоченилась, гневно глядя на них:
— Хватит.
— Да, Клэйхэйм, — сказал Браяр.
Он поклонился, и вернулся в свою комнату.
— Да, Клэйхэйм, — добавила Трис.
Она сделала реверанс, и вернулась в свою комнату вместе с Чайм.
Сэндри посмотрела на Даджу, явно расстроенная, и раскрыла рот, но Даджа покачала головой. «Дай им успокоиться. Они всегда слушают лучше после завтрака», — подумала она, хотя и не использовала их магическую связь. Она знала, что Сэндри и без этого её поймёт.
— Ну, я знаю, что сказала бы Её Имперское Величество, — отозвался Джак.
В отличие от остальных, он выглядел свежим и готовым к новому дню, опираясь на перила галереи и весело улыбаясь.
— Она говорит «слово клэйхэйм — закон» каждый раз, когда имеет ввиду важность или брак одного из её слуг. Особенно когда клэйхэйм — имперской крови. Ты по утрам дышишь огнём, так ведь, Леди Сэндри? Бедолага, который на тебе женится, может быть неготовым к такому острому[6] перцу в своей постели.
Сэндри показала ему язык.
«Она уже забыла о совсем недавней прибавке в важности», — сделала наблюдение Даджа.
Гудруни осела на пол, рыдая.
— Хватит, — ласково сказала ей Сэндри. — Похоже, что ты не лгала, что и к лучшему, если ты будешь на меня работать.
Она посмотрела на Амброса:
— Ты пошлёшь с Рави Гудруни несколько солдат, чтобы помочь ей упаковать вещи и привести сюда детей?
Элага посмотрела на своего мужа:
— Ты сказал, что будут изменения, когда клэйхэйм вернётся домой, — заметила она, сверкая глазами. — Я вижу, что ты не шутил. Возможно, тебе следует отдать приказ о проверке катапульт, на случай, если она захочет попозже с ними попрактиковаться.
Она развернулась, и скрылась в своей комнате.
Ризу засмеялась со своего места на противоположной стороне лестничного проёма:
— Разве это будет весело? — спросила она у Даджи. — Одевайтесь. Вы и Кэйди можете отправиться кататься на лошадях вместе со мной.
Когда Даджа кивнула в знак согласия, Джак предложил:
— Я поеду.
— Но не я, — проворчал Фин. — Я — обратно в кровать.
Амброс не отрывал взгляда от Сэндри:
— Я не был её повелителем, — осторожно сказал он. — Я мог запретить ему её бить, но это всё, что я мог.
— Пожалуйста, Кузен, не сыпь мне соль на рану, — мрачно ответила Сэндри, жестом призывая Гудруни встать. — Я и так уже чувствую себя виноватой.
Обращаясь к стоявшей рядом с собой женщине, она сказала:
— Ты дважды подавала прошение моей матери?
Она повела Гудруни обратно в свои покои.
Даджа вздохнула:
— А я-то надеялась спать допоздна, — сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Дай мне час? — спросила Даджа у Ризу.
Та кивнула, и вернулась в свои покои, в то время как Даджа ушла одеваться. Одевшись, она заглянула к Сэндри.
Её подруга стояла в своей личной гостиной, уныло глядя в открытое окно. Из спальни доносились звуки кого-то роющегося в вещах. Похоже, что новая служанка Сэндри сразу принялась за дело.
— Так уж это было срочно? — полюбопытствовала Даджа. — Обязательно нужно было первым делом решать это с утра?
Сэндри поморщилась:
— Хочешь сказать, что мне следовало сделать это торжественнее? Вероятно. Но Халмар сам первым ворвался сюда, помнишь? Я думаю, Кузен Амброс остановил бы меня, будь я неправа. Ты не видела её, Даджа. Она спряталась здесь, чтобы поговорить со мной.
Она слегка улыбнулась.
— Ну, а потом она задремала, и разбудила меня посреди ночи. Он похитил её, и заставил её подписать брачный контракт. Она могла освободиться от него только по указу моей матери — или моему.
Она снова уставилась на открывавшийся из её окна вид.
— Даджа, моя мать не только отказалась её выслушать. Она… она игнорировала Гудруни. Она не обратила на всё это никакого внимания, и оставила Гудруни с мужчиной, который добился её силой. Я не думала, что моя мать была такой.
— Какой «такой»? — спросила Сэндри. — Такой, как дворяне?
— Безразличной, — прошептала Сэндри. — Ох, я знаю, что она была легкомысленной. Как и Папа. В каком-то смысле, они были как дети. Они всё время тратили свои деньги на путешествия и веселье, никогда не задаваясь вопросом, откуда деньги брались, и каков был их долг перед обеспечивавшими их людьми. В этом они были неправы, очень неправы. Если я чему и научилась за последние три года, то именно этому.
Она развернулась, и села на кресло рядом с Даджей:
— Но всё же… я не хочу быть здесь за всё в ответе. Я не хочу здесь оставаться. Мой дом — Дедушкой, и с вами троими. Но разве это не эгоистично с моей стороны — настаивать на том, чтобы снова уехать? Разве я не повернусь таким образом спиной к этим людям?
Она склонила голову, закрыв лицо ладонями.
Даджа погладила свою подругу по волосам. «Иногда она слишком добросердечна», — подумала Даджа. «Я и забыла об этом».
— Это зависит от того, как ты к этому подойдёшь, — мягко сказала она. — Я просто не думаю, что тебе следует всё это решить после беспокойной ночи и неприятной сцены с самого утра. Тебе надо чего-нибудь поесть. И лучше тебе сказать домоправительнице, чтобы устроила твою новую служанку с её детьми.
Сэндри вздрогнула:
— Ты права. Ты побудешь с Гудруни, пока меня не будет?»
Прежде чем Даджа сумела сказать «По-моему, это домоправительница должна приходить к тебе», Сэндри выскочила за дверь. Посмотрев в сторону спальни, Даджа увидела, что на неё уставилась Гудруни. Она подошла к женщине.
— Я не думаю, что нас представили друг другу, — сказала Даджа. — Я — её сестра, Даджа Кисубо. Есть ещё одна сестра, и брат. Ты их видела снаружи, наверное — рыжая и молодой человек с короткими чёрными волосами. Мы все — маги. Настоящие маги. С медальоном.
Она вытащила свой из-под халата и наблюдала за лицом Гудруни, пока та осматривала его. Она хотела, чтобы Гудруни чётко её поняла.
— Если ты попробуешь злоупотребить добротой Сэндри, будет печально. Нам это очень не понравится. Испытав на себе наше неудовольствие, люди обычно жалеют, что просто не оставили нас четверых в покое.
Гудруни дрожала:
— Я не знала о её семье. Я думала, что она — единственный ребёнок. И магов тоже никто не упоминал. Я не просила её давать мне работу.
Она облизала губы.
— Хотя, это защитит меня от мести Халмара. И мои родители никогда не простят меня за то, что я потеряла для нашей семьи доходы Халмара. Я не знаю, почему она была так щедра, но я надеюсь, что вы поймёте, если я не побегу с криками прочь. Мне некуда податься.
