— Желаете лично возглавить ваши доблестные дивизии? — генерал Ван Дзивэй рукоятью вперёд подал сэру Уильяму длинный тонкий меч, украшенный разноцветными шёлковыми кистями, но увидев напряжённое лицо полковника, поспешил уточнить. — Это бесплатно, господин.
— Совсем бесплатно? — не поверил полковник, но протянул руку к древнему оружию. Точно такой же меч, но хуже качеством, шесть лет назад был продан с аукциона в Лондоне за восемь тысяч гиней. Неплохое вложение капитала. — И без пошлины в пользу вашего императора?
— Господин, этим мечом в древние времена убили самого Манаса Великодушного, и с тех пор он может принадлежать только великим героям. Вы же герой, господин?
— Несомненно, — кивнул сэр Уильям, и осторожно взялся за рукоять, обтянутую шершавой кожей неизвестного животного. Тут же через ладонь хлынула чистая и пьянящая магическая энергия, от которой закружилась голова. Но полковник справился с головокружением, и гордо расправил плечи. — Да, я герой! Я всех убью!
— Господин, не нужно убивать всех, достаточно будет, если ваши храбрые солдаты немного подгонят этих трусливых обезьян.
— Правильно, — согласился сэр Уильям, и повернулся к своей охране. — Слышали? Примкните штыки и убейте каждого, кто посмеет остановиться! Я сам вас поведу! Вперёд, чудо-богатыри!
— Плагиатор, — генерал Ван Дзивэй вышел из шатра, проводил взглядом убегающего полковника и опять щёлкнул крышкой часов. До конца наступления осталось три… а нет, уже две с половиной минуты. Успеют первые ряды дойти до минных полей перед русскими позициями?
Полторы минуты… Тридцать секунд… Ага, не дошли!
Душераздирающе заголосили сигнальные трубы, и барабаны сменили мерный рокот на заполошную дробь. С позиций русских егерей, как и было обещано, не прозвучало ни одного выстрела. Вот с этими длинноносыми варварами можно вести дела без опасения потерять лицо!
А что это там? Ага, английский полковник выкрикнул что-то злое, и сорвавшиеся с высоко поднятого меча ветвистые молнии ударили по солдатам в отвратительных мундирах болотного цвета. Поддельные, кстати, англичане! Настоящие должны быть в красном, как дедушка Ляо рассказывал, а дедушке Ляо нужно верить.
После выпущенных молний легендарный меч опал как вялый… нет, он стал похож на страшного удава их южных джунглей, в чьих мощных объятиях трещат кости жертвы. На то он и легендарный, только у глупых западных демонов не хватает терпения дослушать легенду до конца. Всё спешат куда-то, торопятся…
Да, правильная мысль! Нужно и самому поторопиться, чтобы полковник успел подписать ещё несколько чеков. Зачем ему фунты в русском плену? В России рубли, а не фунты или гинеи.
— Полковник Хуа!
— Да, мой генерал?
— Обыщите палатки английских дикарей, а потом снова отправляйтесь на переговоры.
— И всё, мой генерал?
— А что вам ещё нужно?
— Мне нужно знать, как поступить с найденными ценностями.
— Найденное поделим в соответствии с заслугами и званием.
— Поровну?
— На троих. Не забывайте про долю полковника Мой Ше Вана.
— А вы, мой генерал?
— Хочу поговорить с сэром Уильямом.
— Вы сделаете ему предложение, от которого он не сможет отказаться?
— Тьфу на вас, полковник! У меня две жены и четыре наложницы. Выполняйте приказание!
— Слушаюсь, мой генерал!
Ван Дзивэй махнул рукой, отгоняя жадного и назойливого начальника штаба, и распорядился принести англичанина. Деньги деньгами, но не самому же к нему идти?
Глава 14
Нет зверя страшнее и злее блохи, и граф Лев Давидович Бронштейн убедился в этом на собственном горьком опыте. Ему казалось, что мерзкие насекомые выбрали его тесную одноместную камеру своим естественным местом обитания, и сбежались сюда со всех Крестов. И жрут, жрут, жрут, не давая покоя ни днём, ни ночью.
Сколько он уже здесь? Неделю или две? Может быть, и больше — граф давно потерял счёт дням. Поначалу пытался определять время суток и вести подсчёт по принесённым молчаливыми тюремщиками завтракам, обедам, и ужинам, но те ничем не отличались друг от друга, и Лев Давидович быстро сбился. Кормили, правда, сытно и почти вкусно.
Несколько раз он пытался вызвать следователя или хоть кого-то из тюремного начальства, чтобы узнать о ходе расследования в деле убийства Литвинова и заявить о своей невиновности, но безрезультатно. На вопросы никто не отвечал, требования игнорировались, а угроза голодовкой в тот же день закончилась унизительным насильственным кормлением через резиновый шланг.
Хуже того, здесь невозможно соблюдать шаббат, так как неизвестно, когда он наступает. И пусть после возведения в графское достоинство пришлось принять православие, но это же не повод отказаться от традиций предков?
А ещё Лев Давидович пытался воздействовать на тюремщиков своим уникальным магическим даром, но и тут потерпел неудачу. Дар заключался в умении повелевать как массами, так и отдельными людьми, внушая доверие, почтение, любовь, и заставляя человека одномоментно менять убеждения на прямо противоположные. Достаточно произнести речь, пусть даже самую короткую, и принципиальные противники становились сторонниками, раскрывая перед кумиром души, кошельки, и банковские счета.
Тюремщики вроде бы поддавались внушению и соглашались с разумными доводами, но любой разговор всегда заканчивался появлением штофа водки и миски с солёными огурцами. У надзирателей оказались весьма странные представления о свободе личности. И как с горя не выпить? Кстати, после двух-трёх стаканов и блохи кусают меньше.
Но ничего, отольются кошкам мышкины слёзы. Лев Бронштейн помнит обиды и обидчиков! И он не мышка, он лев! А самый главный виновник, мерзкий жандарм Ежов, вообще захлебнётся слезами.
Лев Давыдович водрузил на нос захватанное жирными пальцами пенсне и взял бутылку дрожащими от гнева руками. Сразу двумя руками. Сквозь зарешёченное окно с покрашенным белой краской стеклом едва пробивался тусклый свет. Вечем или утро? Впрочем, какая теперь разница… Горлышко бутылки оглушительно громко звякнуло о край стакана, и резкий звук отозвался острой головной болью. Скрежет проворачиваемого в замке ключа вообще чуть не лишил сознания.
— Гражданин Бронштейн, на выход с вещами!
Это особо изощрённое издевательство? Всех вещей у Льва Давидовича, только то, что на нём. Или штоф с водкой тоже нужно забрать? Нет, не разрешили душители свободы! А если эти сатрапы разобрались и решили отпустить?
— Куда меня? — спросил граф в коридоре.
— Молчать, вопросы не задавать! — за окриком последовал беззлобный, лишь по обязанности, тычок в рёбра. — Руки за спину, голову опустить, по сторонам не глядеть!
Вот что на это возразить? Ничего на это не возразишь! Лев Давидович тяжело вздохнул и заложил руки за спину.
Потом его долго вели по коридорам, передавая от одного конвоира к другому, заставляя поворачиваться лицом к стене перед каждой решётчатой дверью. Но всё когда-нибудь заканчивается, и вот наконец графа втолкнули в кабинет.
— Гражданин Бронштейн доставлен, ваше превосходительство!
Человек в кабинете вовсе не походил на превосходительство — дорогой, но статский костюм, открытое и доброжелательное лицо светится располагающей к себе улыбкой.
— Спасибо, голубчик, — кивнул статский господин тюремщику. — Оставьте нас вдвоём.
— Не положено, ваше превосходительство!
— Это с варнаками не положено оставлять, а Лев Давидович у нас из политических. Не так ли, гражданин Бронштейн?
Граф на всякий случай кивнул и с надеждой посмотрел на доброжелательного господина. Тюремщик вздохнул, щёлкнул каблуками, и покинул кабинет. И только тогда Лев Давидович осмелился спросить:
— Почему меня называют гражданином, а не по титулу? В графское достоинство возводит император, но лишить его можно только по приговору суда.
Доброжелательный господин мягко улыбнулся:
— А вы разве не гражданин? При обыске в вашем доме найдены паспорта гражданина САСШ, республики Венеция, Мексиканского королевства, и доминиона Канада.
